- Ух как здорово!
А мне было не до смеха. Заметив свою оплошность, я повернул назад. Намокшая одежда тянула ко дну, и я, глотая воду, выбивался из сил, стараясь выбраться на берег.
У разбитого моста воспитатель сделал нам очередное внушение:
- Во время переходов шуметь, разговаривать и тем более смеяться нельзя! Представьте себе, что через это болото, заросли с ручейками проходит линия фронта, а вы - солдаты, выполняющие особое поручение командования. Знаете, что случилось бы с вами? Да вас, как куропаток, перестрелял бы неприятель!
Вместе со всеми я побежал к озеру. Снимая мундир, Женя спросил у меня:
- К чему мы поперлись через эти дебри? Рядом была просека. Я ее с холма видел.
- Эх ты, недотепа! - подражая Федотову, сказал я. - Слыхал небось, ведь мы проходили линию фронта.
- Ну да! - удивился он. - Какую линию фронта?
- Такую вот. Потом узнаешь, - и поплыл к торчавшей из воды каменной глыбе. Когда я был уже рядом с этой глыбой, то позади услышал испуганный Женькин возглас:
- Пацаны! Здесь гадюки по воде плавают! Тикайте к берегу!
- Это не гадюки, - успокоил его Таболин, - угри, рыба такая.
Глава шестая
У входа в подвал за кирпичной стеной притаились Ваня и Толя, а за металлической бочкой - Валя Белов. Женя вынул из кармана изогнутый гвоздь и сунул его в замочную скважину. Дверь со скрипом отворилась. Женя махнул нам и первым переступил порог.
В полумраке я с трудом различал уходящие в темноту бетонные ступени. Держа над головой карманный фонарик, который немцы выдали на весь отряд, Женя шел впереди. Бледный луч света прыгал то по бетонному полу, то по стенам. Вот на мгновение он вырвал из темноты кучу тряпья.
- Откуда это здесь? - спросил Толя, разворошив кучу ногой: то были старые мундиры и брюки, совсем как те, что носили теперь мы.
Женя растерянно улыбнулся:
- Идемте, я еще кое-что покажу.
Наши тени заметались по серым каменным стенам и по бетонному полу. Иван нагнулся, что-то поднял;
- Смотрите! Гильзы!
Женя направил луч света на стену, которая вся была усеяна круглыми дырками. Я потрогал одну дырку пальцем.
- Это следы от пуль, - сказал Женя. - Немцы кого-то тут расстреливали.
Ваня толкнул рукой Женю в плечо.
- Наверняка тех, кто в открытую пошел против фрицев.
- Дураку понятно, - согласился Женя.
Мы все затаили дыхание. Хотелось поскорее выбраться из сырого темного подвала. Но Женя не торопился. Он провел нас к бетонной нише и показал какие-то прорезиненные мешки.
- В них, наверное, яд.
В самом деле, там что-то было написано по-немецки, но никто из нас ничего не мог прочесть.
- Ну да, яд, - засомневался Толя Парфенов, - к чему?
- А к тому. Вот дадут тебе мешочек, отправят через линию фронта и скажут: «Подсыпай в колодцы!»
- Брось зря болтать, Димка! Думаешь, фрицы дураки? Нет, к своим они нас не отправят.
- Как сказать. Могут и отправить. А там?… Разве наши знают, кто ты в самом деле.
- Что верно, то верно, - кивнул Женя. - Помнишь, в лагере ловили шпиона? А если б мы его поймали? Я бы первый его пристукнул.
И тут я вдруг вспомнил разговор с Уваровым. Только сейчас до моего сознания дошел настоящий смысл сказанных им слов: «Какой-нибудь негодяй придет на твое место. И кто знает, как тогда обернется дело…» Так вот что означают эти слова. Едва сдерживая себя, я возбужденно произнес:
- Если удастся продержаться до конца, мы обязательно сорвем замысел Шварца. Вот увидите, наши нам поверят.
- Пацаны! - взволнованно прошептал Иван. - Надо предупредить всех, чтоб крепче держались друг за дружку, и пусть помнят - свои не предадут.
Женя в последний раз фонариком осветил стены подвала:
- Теперь тикайте по одному во двор!
Мы выскользнули из двери и побежали к крыльцу, чтоб продолжить игру в прятки. Но были слишком взволнованы увиденным, и играть не хотелось. Немного покрутившись у террасы, мы, не сговариваясь, направились к навесу в дальнем углу двора. Там можно было разговаривать, не опасаясь, что кто-нибудь услышит. Но в это время Федотов крикнул нам:
- Далеко не уходите. Обер-лейтенант хочет поговорить с вами, ну и заодно послушать наш маленький концерт.
Баян заиграл «Раскинулось море широко». На террасе появились Шварц, Краузе и Таболин. Федотов закрыл глаза, запрокинул кверху голову и подал команду. Мы дружно подхватили песню. Воспитатель делал рукой то плавные, размашистые движения, то вдруг резко опускал ее, потом на миг открывал глаза и, уставившись на нас, шевелил губами. Шварц и Краузе пели вместе с нами как могли. У унтера на лице сияла восторженная улыбка. А когда мы спели песню про жареного цыпленка, сам Шварц похвалил нас: «Хорошо! Очень хорошо». И, скрестив руки, вдохновенно произнес:
- Видит бог, что наша воля, желание и разум подчинены единственной цели - создать для вас такие жизненные условия, о которых раньше вы могли лишь мечтать. Мы будем играть в военно-спортивные игры и полученные навыки применим впоследствии практически.
- А у нас, до войны, в детском доме… - начал было Валя. Иван толкнул его локтем в бок:
- Помалкивай.
- Находясь в любой обстановке, вы должны найти возможность вовремя укрыться от опасности, - продолжал обер-лейтенант, - незаметно приблизиться к вражескому объекту или скрытно преодолеть участок местности, находящейся под контролем противника. Все это не просто. Только продолжительные тренировки помогут сделать из вас выносливых солдат.
Я напряженно вслушивался в эти слова, и мне казалось, что Шварц не говорит, а бьет чем-то тяжелым по голове.
- Вы должны иметь нюх борзой собаки, зоркие и внимательные глаза степного орла и еще - быть быстрыми и коварными, как тигры. Вы должны привыкнуть к голоду и холоду. Да, да! С сегодняшнего дня отменяются купания с мылом, уменьшаются хлебный паек и другие продукты питания. Взамен вы получите немного картофеля и кружку пива к обеду.
Обер-лейтенант круто повернулся, и на его место встал Федотов. Он загадочно посмотрел на нас:
- С завтрашнего дня начнется самое интересное. А ну, кто из вас умеет определять страны света по солнцу, по Полярной звезде или по деревьям в лесу? Кто определит на глаз расстояние, скажем, вон до той сосны? А кто сумеет определить расстояние по звукам?
Мы молчали.
- Ничего, пройдет какой-нибудь месяц, и вы всему научитесь. Тогда любой, как колобок, сможет легко выбраться из самого дремучего леса и найти дорогу, по которой должен идти.
Первые занятия Федотов проводил в присутствии обер-лейтенанта, недалеко от лесной дачи. На поляне, куда нас привели, тут и там были разбросаны огромные камни-валуны, покрытые желто-зеленым мхом. Из притоптанной травы выглядывали пни только что срубленных деревьев. А вокруг, разметав лохматые ветви, плотной стеной стояли сосны и ели.
Упершись носком офицерского сапога в пень, Федотов опустил руку в нагрудный карман. Блеснула стальная цепочка, и круглый плоский предмет, похожий на карманные часы, повис в воздухе.
- Что это такое? - спросил Федотов. Послышался неуверенный возглас:
- Часы карманные! Кто-то возразил:
- У часов стрелки не такие.
Я оглянулся. Спорили приютские.
- Это компас, - сказал Федотов.
- Стрелка-то как бегает! - изумился Женя.
- Знаешь почему? - спросил воспитатель.
- Нет, - потупился Женя.
- Да потому, что она магнитная, дурень! Когда стрелка успокоится, то синий ее конец покажет точно на север, а красный - на юг.
Федотов достал из своих необъятных карманов еще четыре компаса, и мы, разделившись на группы, приступили к определению сторон света.
- Ух сколько на нем черточек! - восклицал Валя.
- Это деления. Всего их сто двадцать - по три градуса каждое, - пояснил воспитатель.
Мы так увлеклись, что не заметили, как время подошло к обеду. После обеда снова пришли на поляну. Поиграли немного в чехарду. Потом Федотов собрал нас и сказал:
