Болтаться у фашистского штаба совсем не безопасно, да к не к чему. Калишин зашел в ближайшую избу, попросил напиться. Следом за ним зашел и Крутышев. Присели, объяснили, откуда и зачем пришли, поделились полученными от старика марковскими новостями и высказали сожаление, что вот, мол, пришли пораньше, а здесь зря сидеть приходится.

- А чего вам сидеть, идите к избе, где начальство живет,- посоветовала хозяйка дома. - Глядишь, после кофею добрее окажутся…

Разведчики прошли мимо указанного дома и свернули к деду, что сидел по соседству на завалинке, просили огонька, угостили немецкой сигаретой-эрзацем, поговорили об урожае, о сдаче скота. А когда офицеры пошли в штаб, Калишин уже знал, что важный майор - начальник штаба, а другой, обер-лейтенант, - его помощник. Знал, что во дворе их дома собак нет, что спят офицеры в угловой комнате, окна которой выходят в сад.

Проходя по переулку мимо кирпичного дома, разведчики сосчитали и запомнили расположение окон и наружных дверей, заметили, что к саду примыкает огород, а за ним кустарник рядом.

Той же лесной тропой парни пошли назад в Марковку. Но по пути свернули в малинник и там укрылись. К вечеру созрел окончательный план действий. С наступлением темноты разведчики залягут в огороде и будут наблюдать за домом, за сменой часовых, за движением патрулей. После полуночи снимут часового, через окно проникнут в спальню офицеров, обер-лейтенанта уничтожат, а начальника штаба свяжут и унесут.

Но вышло все гораздо проще. Около часу ночи в доме скрипнула дверь, на крылечке сверкнул огонек зажигалки, и, попыхивая папиросой, прямо на разведчиков неторопливой походкой направился человек. В мягких тапочках, в кальсонах.

Когда гитлеровец занял самую неудобную для самообороны позицию, разведчики сунули ему в рот платок, скрутили руки и накинули на голову мешок…

Дальше все шло по плану. До рассвета разведчики со своим трофеем добрались в Марковку. Постучались к знакомому уже старику и попросили разрешения укрыться в сарае, все в той же куче сена.

В штабе фашистского полка тревога поднялась только утром. Загадочно исчез офицер, отличный служака, преданный фюреру человек. Его сапоги, фуражка, мундир оказались на месте. А офицер исчез. И все поиски не привели ни к чему. Правда, были подозрения, что его выкрали советские разведчики, но гестаповец, занявшийся этим делом, сразу опроверг такую версию: никаких признаков появления разведчиков не было. Партизаны!

И поиск направили в тыл, в леса, на партизанские тропы.

Отзвуки тревоги докатились и до Марковки. Ночью, провожая разведчиков, старик предупредил Калишина:

- Заварили вы кашу крутую, не знаю, как расхлебаете… От деревни идите вот этой балочкой. Мокрая она, но зато и глухая. А дальше сами знаете, что делать…

На рассвете четвертого дня, когда их еще не ждали, разведчики вернулись в бригаду. И только здесь, к великому огорчению Калишина, выяснилось, что они взяли не начальника штаба, а его помощника, обер-лейтенанта.

- До чего же обидно, товарищ комбриг, - возмущался Калишин под дружный смех офицеров штаба.- Таскали его на своих плечах, как высокое начальство, а оно оказалось совсем не высоким.

Не знаю, что рассказало бы «высокое начальство» в лице майора Краузе, попадись оно в руки Калишина, его помощник выболтал много такого, что нас особенно интересовало. Вероятно, длительное пребывание в мешке с хорошим кляпом во рту способствовало его разговорчивости. Во всяком случае, подробно рассказав о себе, о своем участии в походах во Францию, о высадке в Норвегии, о наградах, полученных за заслуги перед фюрером, обер-лейтенант так же подробно охарактеризовал своих прямых начальников, изложил содержание последних приказов Гитлера и армейского командования, рассказал о прибытии в полк маршевого батальона и высказался вполне определенно:

- Мы готовимся к большому наступлению. У нас много новой техники. Ваши танки не устоят против «тигров» и «пантер», а ваши пушки не пробьют их брони.

Правда, о новой технике обер-лейтенант говорил не особенно охотно, но главное-то он сказал. И еще раз пригрозил: 1

- Мы будем наступать на Москву!

Вскоре за обер-лейтенантом приехали офицеры разведки армии и увезли пленного.

…Среди армейских разведчиков Калишин слыл своего рода асом, мастером высшего класса. А среди его соратников был и рядовой Коля Сенченко. Разведчик как разведчик. Но я хочу рассказать именно о нем, а вернее об одном поиске, в котором Сенченко показал, на что способен советский солдат, оказавшийся в экстремальных условиях.

Весной 1944 года наша гвардейская армия готовилась к наступательной операции в районе южнее Шепетовки. Как и всегда в таких случаях, штабу понадобились самые свежие и самые полные данные о противнике. А было известно только то, что фашистское командование сосредоточивает в этом районе крупную группировку войск и, конечно, старается сохранить это в глубокой тайне. Гитлеровское командование даже издало приказ, предупреждающий командиров всех степеней из частей первого эшелона о том, что в случае, если из числа их подчиненных будет взят русскими пленный, командиры его будут разжалованы в солдаты.

Значит, взять языка, располагающего необходимыми нам данными, будет совсем не просто. Нужно было готовить разведчиков по специально разработанной на этот случай программе. Рыбалко лично проверял, как в корпусах и бригадах готовят разведчиков к захвату пленных на переднем крае и в ближайшем тылу врага. Он побывал па занятиях не в одной разведроте, беседовал с разведчиками, предупреждал, что враг сейчас особенно бдителен и осторожен и что действовать в поиске надо тонко и умело, а поэтому на занятиях следует тщательно отрабатывать в деталях все возможные варианты.

Организовывали поиск и мы. Два раза подряд терпели наши поисковые группы неудачу. Третью группу, под командованием младшего лейтенанта Шерстюка, мы готовили особенно тщательно.

Не буду рассказывать о действиях группы, но скажу, что поиск она провела успешно. Языка взяли тихо. Шерстюк догадывался, что этот язык особой ценности не представляет, и решил провести дополнительные наблюдения в зоне обороны противника. Трем более опытным разведчикам он поручил доставить пленного к своим, а сам с рядовым Сенченко остался. «Доложите командиру, что мы проберемся в глубину обороны, присмотримся к системе огня…»

Сутки ползали разведчики в полосе обороны противника, «присматривались», накосили на карту огневые точки, позиции артиллерии и минометов, обнаружили противотанковый ров. На вторую ночь повернули назад, домой. И уже у самого переднего края обороны наткнулись на только что установленный гитлеровцами станковый пулемет. Тихо переговариваясь, у пулемета возились три солдата. Разведчики залегли, Шерстюк решал: нанести эту точку на карту или уничтожить ее гранатами? Но он так и не успел принять решение: рядом с ними разорвался шальной снаряд. Сенченко на какое-то время потерял сознание, а придя в себя и осмотревшись, увидел, что командир тяжело ранен.

- Возьми планшет и уходи… - прошептал Шерстюк.- Я идти не могу…

- Вернемся вместе, я вас вынесу,- ответил Сенченко.

- Уходи немедленно. Неси планшет с картой, там важные данные. Я приказываю…

Потом Сенченко рассказывал, что после таких слов его охватила страшная злость на этих, оказавшихся на пути, фашистов, из-за которых он должен оставить раненого командира, и он, не помня, что творит, с автоматом в одной руке и гранатой в другой бросился на пулеметчиков. А те не сразу заметили подбежавшего солдата.

- Хенде хох!- крикнул Сенченко.

От неожиданности фашисты послушно подняли руки. А Сенченко, отведя в сторону руку с гранатой и подталкивая врагов дулом автомата, привел их к раненому, приказал положить его на шинель и нести:

- Туда, в тот лес! Дортхин! Ин дизен вальд!

Так и добрались до своего боевого охранения: разведчик Сенченко, три пленных гитлеровца и раненый младший лейтенант Шерстюк.

А через несколько дней к нам в бригаду приехал командарм и член Военного совета генерал Мельников.