И снова перед Рыбалко встал вопрос: ждать, пока пехота завершит прорыв, или рвать последнюю полосу обороны врага своими силами и выходить на оперативный простор? Обстановка, опыт, интуиция военачальника подсказывали, что промедление может привести к тому, что наступление придется начинать заново.
Пригласив к себе начальника штаба армии генерала Бахметьева и члена Военного совета генерала Мельникова, Рыбалко объявил:
- Считаю, что нам надо немедленно вводить в бой для завершения прорыва две бригады, выводить армию на оперативный простор и выполнять поставленную задачу.
Бахметьев и Мельников с решением командарма согласились. Военный совет фронта дал «добро», и Рыбалко по узкому, простреливаемому с обоих флангов коридору, отражая частые контратаки, повел свою армию в прорыв.
Вслед за Рыбалко по этой узкой, постепенно расширяемой полосе пошла в прорыв и танковая армия генерала Лелюшенко.
Вырвавшись на оперативный простор, танковые армии осуществили окружение Бродской группировки гитлеровцев. Их оборона в районе Львова была разрушена, подходившие резервы смяты. Танкисты армии Рыбалко устремились на Перемышль и овладели им.
Так же смело и решительно вел Рыбалко танки на штурм Берлина, на освобождение Праги.
Все мы, служившие под командованием генерала, потом маршала бронетанковых войск Павла Семеновича Рыбалко, знали его как смелого и решительного полководца, внимательного и заботливого по отношению к подчиненным, непримиримого к врагу.
В Центральном музее Вооруженных Сил СССР хранятся реликвии, связанные с боевой деятельностью командарма 3-й гвардейской танковой армии. На родине полководца в селе Малый Истороп Сумской области создан мемориальный музей. Именем маршала названо Ташкентское высшее командное танковое училище.
Павел Семенович Рыбалко родился в 1894 году в семье рабочего и до призыва в армию тоже работал на заводе. Активно участвовал в Великой Октябрьской социалистической революции, вступил в Красную гвардию… И прошел трудный путь от рядового до маршала бронетанковых войск.
ПАРНИ ИЗ ЛЕГЕНДЫ
О разведчиках из бригады Головачева ходило немало легенд. Много необычного - даже для военных лет - было на их счету. Головачевцы умели «организовать» перестрелку между подразделениями гитлеровцев и под шумок взять пленных. Могли выкрасть и штабного офицера - прямо из постели.
Основа для легенд была прочная, богатая. А главным исполнителем, обычно и организатором славных дел был командир взвода разведки Герой Советского Союза гвардии лейтенант Василий Федорович Калишин.
На его боевом счету значились, например, такие дела: во вражеском тылу пустил под откос два воинских эшелона, взорвал три железнодорожных моста, сжег два танка, захватил и доставил в часть сто тридцать пленных.
Как известно, разведчики пленных группами не брали. Брали по одному, «деликатно» и целехонькими добавляли в часть.
Происходило это, к примеру, так…
У самого окна штабной землянки остановился «виллис». Из машины вышел генерал Рыбалко. Выскочив из землянки, я пытался отдать рапорт, но командарм, протянув руку, поздоровался и коротко спросил:
- Головачев у себя? Проведите.
В землянке комбрига командующий сел к столу, побарабанил по столешнице пальцами и, глядя в лицо полковника, вполголоса произнес:
- Александр Алексеевич, достань мне языка. Офицера. И очень желательно штабного. Надежные люди у тебя есть?
Вопрос командарма можно было считать риторическим. Он знал, что в бригаде Головачева надежные разведчики есть. Потому и приехал.
В те дни мы еще не знали о назревающих событиях в районе Курской дуги. А в высших штабах уже было кое-что известно. И это «кое-что» надо было проверить. Но тогда, повторяю, мы этого не знали. Однако сам факт, что генерал Рыбалко лично ставит задачу Головачеву - достать штабного офицера, говорил нам о многом.
А генерал, взяв у адъютанта карту, развернул ее и стал показывать неочиненным концом карандаша:
- Вот тут, в деревне Марковка, располагается штаб 285-го пехотного полка. Надо взять языка отсюда. Недели Александр Алексеевич, на это хватит?
- Хватит, товарищ командующий.
- А как думаете организовать операцию?
- Поручу это дело Калишину. И товарищей подберем соответствующих.
- Согласен. Только не товарищей, а товарища, это дело чем меньше людей пойдет, тем лучше. И разрешите Калишину самому подобрать напарника.
Командарм уехал. А мы начали готовиться к проведению операции. Надо было продумать и организовать переход через передний край, подготовить меры прикрытия на случай неудачи, разработать несколько вариантов захвата языка и его доставки.
Калишин, выслушав комбрига, попросил в напарники сержанта Крутышева:
- Бабаджанова бы тоже хорошо, да лицо у него смуглое, не русское. А задача ясна. Выполним, товарищ полковник.
- Ни пуха вам ни пера. Готовьтесь. Когда все продумаете - доложите мне. И перед уходом хорошенько выспитесь.
…Началось все по плану. Темной ночью разведчики подползли к первой траншее врага. Выследили, в каком месте и через какое время встречаются патрульные, охраняющие траншею. И перемахнули через окоп, когда патрульные разошлись в разные стороны. Между первой и второй траншеями в маленьких окопах сидели ракетчики и время от времени пускали осветительные ракеты. Проползли и эту полосу. Вторую траншею пройти было легче, здесь не было даже патрулей.
Перед рассветом Калишин и Крутышев были уже в Марковке. Осторожно постучали в окно крайней избы. К стеклу прильнуло бородатое морщинистое лицо.
- Чего вам, хлопцы?
- Попить бы…
- Сейчас отворю.
Старик с деревяшкой вместо ноги открыл дверь:
- Проходите…
Подавая воду, внимательно окинул взглядом пришедших, тяжело вздохнул и, как бы между прочим, обронил:
- Немцев у нас нет. В Виноградовку… пере-дисло-цировались, - с трудом, чуть ли не по слогам выговорил последнее слово.
Держа кружку с водой в руке, Калишин молчал. А старик прокашлялся и сообщил:
- На днях вышел приказ: весь скот сдать военному командованию. Ну, кое-кому оставляют, если староста походатайствует. Он тоже в Виноградовке. От нас туда пять километров, а ежели тропкой - и того не будет. Вот лежу и думаю: пойти похлопотать, что ли?
Конечно, разведчикам надо было идти в Виноградовку. Но не сейчас, не сразу. Нужно все обдумать, подготовиться. И Калишин попросил старика:
- Разрешите нам отдохнуть немного.
- А чего же не разрешить. Отдыхайте… Может, на сеновал пойдете? Я там немного для коровенки накосил. Свежее, пахучее сено…
Вечером разведчики собрались в Виноградовку. Калишин спросил, не найдется ли у хозяина пары старых пиджаков. Старик засуетился:
- Найду что-нибудь… Верно, верно, нельзя вам в Виноградовке в таком виде появляться. Немцы ведь там… Я бы, ребята, со всей душой с вами, да куда мне таким ходом, - с досадой хлопнул ладонью по деревяшке. - Ежели потребуется - заходите. Можете прямо на сено. Сарай я не запираю.
Разведчики пошли одни по лесной тропке. У Виноградовки залегли и стали наблюдать за деревней. Уже совсем в темноте мимо проехала пароконная подвода. Ездовой, закинув карабин за плечи, беззаботно мурлыкал себе под нос примитивный мотивчик. Взять этого фашиста Калишину ничего не стоило, но нужен штабной офицер.
Утром вошли в деревню. Первый встретившийся немец потребовал документы:
- Папир, папир тафай!
- Из Марковки мы, к старосте, из Марковки,- прикинулся непонимающим Калишин.
Подошел и староста. Подозрительно глянул на незнакомых парней, спросил коротко:
- Зачем пожаловали?
- Да вот, с просьбой, по поводу скота…
- Не мое это дело,- перебил староста,- в штаб обращайтесь,- и указал на большой красного кирпича дом.
Разведчики пошли в штаб. Часовой, показывая на солнце, старался объяснить, что еще рано:
- Нойн час приходиль.
