Моя первая жена, Элис Фетридж, став вдовой чартиста, все еще продолжала поддерживать мое увлечение. Со временем мы переехали из Портленда в Монтерей, Калифорния. Мы оба работали, а я еще и учился, пытаясь все-таки получить свой диплом юриста. Я даже сдал детский экзамен на адвоката (тест для студентов вечерней и заочной формы обучения). К тому времени, однако, я в значительной степени охладел к профессии юриста, особенно после того, как поработал на одного из них. Я думал, быть адвокатом – значит, находясь в суде, спасать человеческие жизни. Действительность же состояла в том, что приходилось иметь дело со сбором денег по судебным постановлениям, поиском должников-неплательщиков и представлять интересы разных мерзавцев и отъявленных преступников. Это было слишком далеко от биржевой торговли.

К счастью, в Монтерее я встретил двух брокеров, подобно мне составлявших графики. Джо Миллер и Дон Саутард вскоре стали обмениваться со мной историями биржевых сражений, обучая тому, что сами знали о рынках. Все мы были большими поклонниками работы Грэнвилла, посвященной балансовому объему (On Balance Volume, OBV), и вели графики OBV по 30–50 отслеживаемым нами акциям. Я также начал вести скользящие средние: другой инструмент, описанный во всех книгах того времени, как, впрочем, и сегодня.

Моя торговля акциями уже стала иметь некоторый успех, но что ускорило мою карьеру, так это книга Джила Халлера (Gil Haller) под скромным названием – Теория Халлера о тенденциях фондового рынка (The Haller Theory of Stock Market Trends, 1965). Из этой книги я многое узнал об акциях и спекуляциях. Потом познакомился с Джилом лично и по сей день высоко ценю поддержку и содействие, которые он оказал мне. Концепция Джила состояла в покупке акций, уже значительно продвинувшихся вверх. Теперь эта методология используется фондами для покупки так называемых импульсных акций (momentum stocks). Халлер проделывал все это еще в 1964-м году, зарабатывая этим себе на жизнь. Однако он жил не так, как хотелось бы мне! Его столом была старая дверь, положенная на обугленные блоки, писал он на обороте писем, полученных от других людей. Джил не был жмотом, он лишь бережливо относился к расходам, скрупулезно подсчитывая и экономя каждый пенни.

В конечном итоге я начал представлять себе теорию работы рынков. В коротких временных промежутках рыночные цены скачут вверх-вниз, перемещаясь выше и ниже точки равновесия, которую я мог бы назвать средней ценой. Моей целью стало определение чрезмерно низкого значения цены, провоцирующее обратный подъем к средней величине. Это подразумевало необходимость идентификации чрезмерного удаления цены от ее усредненного значения, после чего следовало отыскать признаки завершения этого движения и близости последующего возврата назад, к средней цене. Поскольку все это казалось столь легким, я уверовал, что должна быть какая-то общая теория или код, расшифровывающий, как же все это происходит. Я полагал, что должен существовать некий бесспорный основной путь, по которому рынок, более того, все рынки, перемещаются из пункта А в пункт Б.

Что я, в конечном счете, выяснил, так это то, что начальный тезис оказался правильным: рынки движутся по определенному пути. Хорошая новость – это когда есть некая закономерность в движении цен из точки А в точку Б. Плохая новость – когда эта закономерность неточная. Однако, в поведении цен существует некое подобие порядка подобное иностранному языку, а он может быть изучен. Потребовалась большая часть моей жизни, чтобы понять основы языка, на котором говорит рынок и я более чем счастлив, помочь вам научиться пользоваться моим волшебным расшифровывающим кольцом.

Если вы уже начали изучение рынков, то знаете – это визуальный мир, в котором преобладают ценовые графики. Как показано на Рисунке 1.1, обычные графики представляют цену открытия каждого дня горизонтальной чертой на левой стороне каждого бара, а цену закрытия – горизонтальной чертой на правой стороне бара. Самая верхняя точка бара отражает самую высокую цену, достигнутую акцией или товарным фьючерсным контрактом в течение дня, в то время как основание бара представляет, наоборот, самую низкую цену, по которой они торговался в этот день.

Цена открытия, как вы увидите позже, наиболее важная цена дня. Я обосновал это понятие вместе с Джо Миллером, Доном Саутардом и Куртом Хупером, аспирантом военно-морской академии, который в 1966 году был первым из тех, с кем я когда-либо работал, использовал компьютер для получения ответов на поставленные рынком вопросы.

В то время, как мы были увлечены балансовым объемом (OBV), нам хотелось получить более надежную формулу и как только мы узнали, что первоначальная концепция OBV разработана двумя ребятами из Сан-Франциско Вудсом и Вайнолиа (Woods и Vignolia), мы решили, что могли бы найти лучший подход.

Когда мы начинаем строить ежедневные движения цен в виде баров на графике, возникает проблема их прочтения, что часто ведет к хаосу в голове. Графические представления поведения цен на протяжении многих лет читались людьми, называющими себя чартистами. Вообще говоря, до начала 1980-х годов чартисты были нужны нам примерно так же, как безработный шурин.

Эта братия кропотливо изучала структуры графиков и, обнаружив типичные фигуры, давала им названия, например, клин, голова и плечи, вымпел, флаг, треугольник, W-основание и М-вершина, 1-2-3-конфигурация. Предполагается, что эти фигуры отражают борьбу спроса и предложения. Некоторые фигуры указывают на продажу, другие – на процесс покупки профессиональными операторами. Потрясающий материал, но неправильный. В точности такие фигуры можно найти и на графиках, не имеющих в своей основе фактора спроса/предложения.

На Рисунке 1.2 показан график 150 подбрасываний старого серебряного доллара и эта кривая очень напоминает график цен на фьючерс по свинине. А Рисунок 1.3 – что это, график температуры или цены на фьючерс сои? Кто знает? Что мы точно знаем, так это то, что графики с нанесенными на них нерыночными данными выглядят точно так же, как и графики поведения акций и товарных фьючерсов и производят те же самые типичные фигуры, которые, как предполагается, подают сигналы на покупку и продажу. Я хочу, чтобы вы с умом подходили к фигурам на графиках и оценивали их очень критично.

Чартисты стали называться техническими аналитиками, заставив гадать по графикам компьютеры. Компьютеры сделали чартистов солиднее, помогли им выглядеть респектабельнее, подобно ученым. И действительно, появилось много книг с названиями типа – Новая наука… или Научный подход к… Есть ли настоящая наука в этом безумии?

Честно говоря, я думаю, что нет.

Цены не отплясывают под дробь волшебного барабана, спрятанного в тайниках шикарной нью-йоркской квартиры и отбивающего ритм, понятный лишь нескольким посвященным. Цены скачут сами по себе и наши графики становятся беспорядочными, потому что на человеческие эмоции влияют новости и брокеры со своими намеками о предстоящем немедленном буме или обвале.