Вот чем хороша шутка. Она способна вернуть вам внимание, встряхнуть вас. Вы возвращаетесь к бодрствованию, поскольку вынуждены очень внимательно прислушиваться к рассказываемой шутке,— иначе пропустите кульминационный момент. Вы упустите хотя бы одно слово — и смысл утерян. Анекдоты обычно довольно коротки — пара-другая строк. Вам нельзя ни на секунду ослаблять внимание. Пропустите строчку — и уже не сможете понять, в чем соль истории.

Кроме того, в шутке всегда присутствует внезапный поворот сюжета, совершенно неожиданный поворот, — такова особенность этого жанра, его секрет. В шуточных историях обычная логика не работает, вот почему я так люблю анекдоты. Они алогичны. Но при этом им присуща своя, особая логика. Шутка одно, временно и логична, и алогична — такой вот парадокс. Анекдот завершается алогичной концовкой, которую невозможно предугадать. А если бы вы могли всё угадать заранее, большая часть удовольствия была бы утрачена.

Если шутка представляет собой простой силлогизм, как у Аристотеля,— в этом случае вы можете сами закончить ее, вы чувствуете, чем она завершится, поскольку для этого уже имеются достаточные логические посылки. Если завершение рассказа логично, если это вывод вроде «два плюс два равно четырем», это определенно не шутка, не анекдот, поскольку два плюс два действительно равно четырем. Когда кто-то произносит «два плюс два...», вы уже знаете, чем закончится дело: конечно, ответ будет «четыре». Но если шутка логична, и ее концовка не противоречит общей логике, не абсурдна, парадоксальна — это не шутка. От такой шутки вы не взбодритесь.

Да, в шутке всегда присутствует неожиданный поворот. Однако в тот момент, когда шуточный рассказ приближается к кульминации, вы вдруг осознаете, что чувствуете в нем логику — не аристотелевскую, нет, совсем иную, но вы чувствуете ее. Узнав, наконец, развязку, вы понимаете: да, разумеется, именно так всё и должно было закончиться! Но если шутка абсурдна полностью, она превратится в бессмыслицу: заключение, оторванное от предшествующей истории, так и останется само по себе, и вы попросту не сможете связать начало и конец анекдота.

Шутка не должна быть полностью алогичной, она должна балансировать где-то на грани логики и абсурда — на крайне неопределенной, размытой, туманной грани. Вы никак не можете догадаться, что будет дальше, и потому заинтригованы. И вдруг — неожиданный поворот! Не успели вы и глазом моргнуть, как наступила развязка, и история обрела законченность и цельность.

Вот еще один анекдот.

В синагоге собирали деньги на постройку нового здания, так как старое прогнило и едва не разваливалось на части. Чтобы собрать как можно больше денег, в ход были пущены самые разнообразные средства, в том числе была организована лотерея.

Настал день розыгрыша призов по лотерейным билетам. Глава общины объявил имя получившего третий приз прихожанина и вручил ему отличный новый телевизор. Тот был просто счастлив. Затем объявили второго победителя. Он, безусловно, готовился получить в качестве приза, по меньшей мере, новую модель «кадиллака» или «мерседеса». Но глава общины подошел к нему и вручил небольшую коробочку. Победитель тут же снял крышку и, к немалому своему изумлению, обнаружил внутри коробочки всего лишь какие-то глупые шоколадки и печенье!

— Что это?! — возмутился он. — Вы, должно быть, что-то напутали. Произошла ошибка! Вы вручили тому человеку телевизор, а ведь он выиграл всего лишь третий приз! А я выиграл второй, и мне вы дали коробку с печеньем? Ерунда какая-то!

— Вы не поняли, — ответил ему глава общины.— Ведь этот подарок собственноручно приготовила для вас супруга раввина!

— Да иметь я хотел жену раввина! — рявкнул в сердцах разочарованный прихожанин.

— Это как раз первый приз, — заметил глава общины.

Вот это самый настоящий анекдот! Вы не ждете такой развязки, ее невозможно предугадать, и всё же она наступает, и сюжет обретает цельность. Благодаря этой развязке история становится завершенной. Но самостоятельно, при помощи обычной логики, вы ни за что не смогли бы прийти к такому финалу.

Логика поступательно движется от начала к концу. В шутке — всё наоборот: движение от конца к началу, и в этом ее прелесть. Она вызывает смех, потому что вы чувствуете всё большее напряжение по мере развития сюжета — не так ли? — и жаждете немедленной развязки. Вам любопытно, очень любопытно, что же будет дальше. Вас переполняет энергия. Вы возбуждены, вы сконцентрированы в большей степени, чем обычно. Энергии становится всё больше и больше, а вы не можете дать ей выход. Затем следует неожиданный финал, и волна энергии вырывается на волю и накрывает вас с головой. Вот что такое смех.

Мне приходится прибегать к шуткам, поскольку я рассказываю о явлениях и предметах настолько тонких, настолько глубоких и трудных для понимания, что непрерывно воспринимать эту информацию невозможно. Вы просто уснете и не сможете ни слушать, ни понимать меня. Вы будете практически глухи к моим словам.

Чем глубже предмет нашего обсуждения, чем труднее для восприятия произносимая мной истина, тем более соленые шутки идут в ход. Чем выше и безупречнее истина, тем ниже мне приходится опускаться в поисках подходящей шутки. Бывает, что и скабрезной... Меня это не смущает. И скабрезная шутка может поработать на благо: истинно так, ведь она проберет вас насквозь. А это именно то, что нужно! Такие шутки снова и снова стряхивают с вас дремоту. Как только я вижу, что вы снова бодры, я возвращаюсь к рассказу о том, что хочу до вас донести. Как только вы вновь начинаете проваливаться в забытье, я прибегаю к очередной шутке.

Если вы слушаете меня очень внимательно, очень сосредоточенно, нужды в шутках нет, в этом случае я могу говорить с вами об истине непрерывно. Но это трудно. Вы принимаетесь зевать... а я предпочитаю, чтобы вы смеялись, а не зевали.

Ошо,

Скоро я уезжаю на Запад. Если там мне необходима будет ваша помощь, смогу ли я рассчитывать на нее, как мог всегда рассчитывать здесь?

Да, в том случае, если это будет действительно необходимо, если вы будете , твердо уверены: ситуация — безвыходная. Но сначала попробуйте сделать всё, что в ваших силах, чтобы справиться самостоятельно. В девяноста девяти случаях из ста вам это удастся. Конечно, если вы в этих девяноста девяти случаях справитесь сами, вы заслужите помощь в одном действительно безвыходном случае, и тогда вы, безусловно, можете рассчитывать на мою помощь. Но это не должно входить в привычку.

Я хочу рассказать вам еще один анекдот — причем теперь это будет подлинная, невыдуманная история. Я уверен в том, что это произошло на самом деле, поскольку узнал об этом из надежного источника: эту историю прислал мне Камал.

Однажды Свами Аруп Кришна, по прозвищу Чинани, и Садар Гурудайял Сингх отправились в ашрам. Три дня до этого лил дождь, дорогу развезло, тут и там были лужи с мутной водой, сточные канавы переполнились. Гурудайял поскользнулся на банановой кожуре и растянулся в грязи. В довершение всего из его кармана выпала монета и укатилась прямиком в канаву.

— Сатья Саи Баба, — воскликнул огорченный Гурудайял, — Сатья Саи Баба, помоги мне!

Конечно, Аруп Кришна был удивлен.

— Гурудайял, да в себе ли ты, опомнись! Что ты такое говоришь? Ты ведь ученик Ошо!

— И что? — ответил ему тот. — По-твоему, я должен был призывать на помощь Ошо, сидя здесь, в этой грязной сточной канаве?

Запомните: если вы действительно нуждаетесь в помощи — это одно. Но если это не более чем размокшая дорога и укатившаяся в канаву монета — тогда прислушайтесь к Гурудайялу.

Ошо,

Может ли разум совершить самоубийство?

Разум не может совершить самоубийство, поскольку любое действие разума лишь усиливает сам разум. Всё, что совершается над разумом, делает его сильнее. Так что подобное самоубийство невозможно.