Если вы посмотрите в глубь своего писания, вы всегда найдете примечание более резонное, чем всё остальное. Ищите примечание на каждой странице писания! Иногда оно, возможно, и не написано видимыми чернилами, но, если вы ищете упорно, вы всегда найдете его — примечание, которое будет более реалистичным.
Будда сказал, что все эти писания — не что иное, как ваши желания, ваши инстинкты, ваша алчность, ваша похоть, ваша злость. Все писания — всего лишь творение вашего собственного ума. Писания «сделаны человеком». Именно поэтому все религии очень озабочены доказательством того, что их-то писания уж точно не от человека.
Христиане говорят, что Библия создана не человеком. Десять заповедей были посланы Моисею непосредственно Богом, непосредственно самим начальством. Новый Завет — прямое сообщение от Его собственного Сына, единородного Сына Иисуса Христа. Новый Завет не имеет ничего общего с людьми — он божественного происхождения. Индуисты говорят, что Веды пришли не от человека, они пришли от Бога. И эта же история продолжает повторяться: мусульмане говорят, что Коран был передан Мухаммеду с небес.
Почему эти религии настаивают на том, что священны только их писания, не чьи-либо еще?.. Мусульмане не готовы принять, что Веды продиктованы Богом, и так же индуисты не принимают того, что Коран продиктован Богом, лишь их Веды божественного происхождения, а всё остальное просто изготовлено человеком. Отчего это упорство? Оттого, что им известно: всё, что бы ни было сотворено человеком, несет отпечаток человеческого ума и человеческих желаний.
Будда сказал, что все писания созданы человеком, — и он прав. Он совсем не фанатик. Он не принадлежит какой-либо стране, он не принадлежит какой-либо расе, он не принадлежит какой-либо религии, какой-либо секте. Он просто — свет сам по себе. И всё, что он сказал,— это самые чистые заявления об истинном порядке вещей из всех когда-либо сделанных.
Я прочел... Паритош прислал мне этот чудесный анекдот.
Одного из религиозных лидеров Ирландии последователи попросили выбрать себе будущее место погребения и надгробный монумент. Религиозная война была тогда в разгаре, и его жизни угрожала опасность.
Ему были предложены три отдельных плана и, к удивлению комитета, он выбрал самый недорогой.
Его спросили, почему он сделал такой скромный выбор, если другие два плана предлагали великолепные монументы.
— Послушайте, дорогие друзья,— сказал он им,— я очень ценю вашу щедрость. Но есть ли смысл во всех этих тратах, когда я не собираюсь оставаться в могиле больше трех дней?
Таких глупостей вы никогда не найдете у Будды. Такой догматической уверенности вы никогда не найдете у Будды. Будда — сомневается. Известно еще одно имя того, кто сомневался точно так же, это — Лао-цзы; эти два человека очень сомневались.
Иногда, из-за своих сомнений, они могут не произвести на вас впечатления — потому что вы запутались и вам нужен кто-то невероятно уверенный, чтобы вы могли на него положиться. Потому-то вас очень впечатляют фанатики. Возможно, им нечего сказать, но они стучат по столу так громко, они создают та» кой шум вокруг этого, что весь этот шум дает вам ощущение: должно быть, они знают, что делают, иначе были бы они так уверены? Свидетели Иеговы и подобные им люди глупы, но они настолько догматичны в своих утверждениях, что это создает ощущение уверенности. А запутавшемуся человеку нужна уверенность.
Если вы придете к Будде, он поначалу может не произвести на вас большого впечатления — оттого что он сомневается, ничего не утверждает. Но он знает нечто лучшее, чем догматичность: он знает, что жизнь не может быть ограничена каким-либо заявлением и что все заявления относительны. Раз нет такого положения, которое содержало бы в себе всю истину, то как можно быть полностью уверенным в своей правоте? Будда всегда видит относительность всего.
Два великих мастера Индии, Будда и Махавира, познали относительность всего на очень глубоком уровне. Эйнштейн открыл относительность слишком поздно. Но Эйнштейн принес относительность в мир науки. До Эйнштейна ученые были очень уверенные, догматично уверенные, абсолютно уверенные. Эйнштейн принес в науку относительность и сомнение, он принес в науку истину.
То же было сделано Буддой и Махавирой в Индии: они принесли относительность, понимание того, что истина не может быть абсолютной, что мы не можем быть полностью уверены в чем-то, что самое большее, что мы можем сделать,— лишь намекнуть на истину. Намек не может быть прямым, мы не можем прямо указать пальцем — истина слишком велика, слишком грандиозна. И естественно то, что мы, человеческие существа, будем сомневаться. Это сомнение показывает нашу встревоженность.
Вы всегда заметите, что недалекие, невежественные люди весьма догматичны. Чем более невежествен человек, тем более он догматичен. В этом — одна из величайших несуразиц этого мира: глупцы бесконечно уверены, а мудрые всегда сомневаются. Будда — сомневающийся. И если вы действительно хотите его понять, вам надо быть очень внимательными, слушая его, очень открытыми. Он не дает вам истины в огромных объемах. Он просто намекает... самое большее — это знаки, которые весьма неочевидны.
И, как я сказал вам, Будда крепко стоит на земле. Он никогда не взлетает, не обращается к метафизике. Он никогда не «вводит в курс дела», у него нет предисловия для своих основных идей. Он просто излагает их, прямо, без промедления, настолько просто, насколько это возможно. Иногда вам не кажется, что его идеи фантастически глубоки,— но это так. И он не создает по этому поводу никакого шума.
Вот что я слышал.
Она была хорошенькой молодой женщиной, он был исполнительным директором одного весьма известного рекламного агенства на Мэдисон-авеню — «Биттнер, Берман, Дирстайн и Осман». Все думали, что это — идеальный брак. Но, увы, у них были проблемы... с сексом. Медовый месяц так и не начался.
«Как н-нас-стоящий рекламщик,— всхлипывая, рассказывала она подружке,— всё, что он делает,— это сидит на краю кровати и рассказывает мне, как прекрасно это будет!»
Но ведь ничего так никогда и не произойдет! Вы можете понять того рекламщика: он лишь постоянно говорит о том, как прекрасно это будет.
У Будды нет вступления. Он никогда не рекламирует то, что собирается сказать. Он просто говорит и идет дальше.
Будда сказал:
Движимые эгоистичными желаниями, люди стремятся к известности и славе. Но, достигнув их, они уже клонятся к закату. Если вы жаждете мирской славы и не следуете пути, ваши труды напрасны и ваша энергия растрачена впустую. Это напоминает сжигание ароматической палочки. Каким бы восхитительным ни был запах, всепоглощающий огонь неумолимо сжигает ее. Это очень простая и приземленная истина.
Движимые эгоистичными желаниями, люди стремятся к известности и славе.
Что такое эгоистичное желание? Согласно буддизму, эгоистичное желание основывается на «Я». Обычно, в обыденной речи, мы называем желание эгоистичным, если оно направлено против кого-то, если вы забываете о других людях. Даже если это вредит другим, вы не останавливаетесь и реализуете свое желание. Люди называют вас эгоистом, потому что вы не думаете об окружающих, вы — не считаетесь с ними.
Но когда Будда говорит, что желание эгоистично, — в этом скрыт совсем иной смысл. Он, по сути, говорит: если желание основывается на идее существования «Я», оно — эгоистично.
Например, вы жертвуете миллион рупий на какие-то благие цели — открытие госпиталей или школ, или на раздачу еды бедным, или на медикаменты, которые будут высланы в бедные части страны. Никто не назовет это эгоистичным желанием. Но Будда скажет, оно — эгоистично, если в нем есть хоть какая-то мотивация от вашего «Я». Если вы думаете, что, жертвуя миллион рупий, вы накопите заслуги и будете вознаграждены на небесах, то это — эгоистичное желание. Оно может и не вредить окружающим — то желание, о котором мы говорим, точно не навредит, в реальности оно будет оценено каждым. Люди будут называть вас великим, религиозным, добродетельным, настоящим человеком, полным добродетели, любви, сострадания, симпатии. Но Будда скажет, что единственное, что определяет, является ли желание эгоистичным или нет, — это мотивация.
