- Да вот, сестра задержала, - кивнула Дуся головой в сторону сестры.

- Пошли! - позвала Мотя, и в ее голосе слышались нотки нетерпения.

- Куда это вы? - спросила мать. Не успели в хату зайти, как снова куда-то спешите.

- Да недалеко... До Полины сбегаем, - ответила Дуся.

- Давно расстались! - буркнула мать. - Завтра времени вам не будет, что вы ночью людей тревожить надумали.

- Надо. По одному делу, - пояснила Дуся.

- Вот так всегда, матери ждут, ждут вас, а вы не успели словечком обмолвиться и снова убегаете из дома. Рассказали бы, как там жили, что делали. Вон, какие обе худющие вернулись.

- Расскажем, - пообещала Дуся, выходя вслед за Мотей из комнаты. Вышли за калитку. Темно и тихо на сельской улице. Завтра людям рано

вставать: надо выспаться. Так в темноте и подошли к дому Полины. Света в окнах нет. Кругом тишина.

- Спят, - почему-то шепотом сказала Мотя, посматривая на окна дома.

- Ну что ж, приятных им сновидений, - пожелала Дуся. - Пойдем и мы спать.

30

На другой день, чуть свет, выгоняя коров на пастбище, несколько женщин собралось в кружок и, как водится, делились сельскими новостями, ночными снами и даже фронтовыми делами, вычитанными из местной газеты.

Но в это утро многим не пришлось рассказывать, а только слушать. На этот раз о сельских новостях решила рассказать сама Солоха, первая сплетница и постоянный информатор первой бригады.

Эту новость Солоха узнала еще вчера вечером, когда ходила к соседке за закваской для теста: надумала спечь хлеба.

Соседская дочь Вера вечером приехала со строительства железной дороги Старый Оскол - Ржава и привезла уйму новостей. Солоха под впечатлением услышанного, а больше от того, что не могла поделиться рассказанным с соседками и подругами, и от этого долго не могла уснуть, долго ворочалась на своем, видавшем виды, стареньком матраце. Все думала, как лучше и доходчивее донести новости полученные от Веры до женщин и притом немного приврать так, чтобы все это было правдоподобным.

Рано утром, выйдя за ворота, она увидела стоявших полукругом женщин и сразу же направилась к ним.

- С добрым утром, бабоньки! - приветствовала Солоха пожилых женщин, стоявших в сторонке от проезжей дороги и тихо о чем-то беседовавших между собой.

- Здравия тебе, - не очень дружно, вразнобой, ответили ей женщины.

- А как ночь провели - ночевали? - спросила она, окидывая их пристальным взглядом.

- Да ничего, как обычно, - ответила тихая характером, рассудительная Алена, жена кузнеца. - Наше дело такое, ночь прошла спокойно и то, слава богу, значит, увижу еще солнышко.

- Да, бабка Алена, - согласились женщины. - Наше время ушло.

- А что ночь? - отозвалась Маруся Алехина, самая младшая из стоящих в кругу женщин. - Нам лафа. Тепло, мужиков под боком нет... Потревожить некому. Так что заляжем с вечера и даем храповицкого до утра. Верно я говорю, бабоньки?

- Верно, Мария! - подтвердили женщины.

- А я всю ноченьку не спала, только к утру прикорнула, - произнесла притворным голосом Солоха и всех обвела взглядом удрученного человека.

- Что же случилось, кума? - с ехидством спросила у нее Катярыха, крупная, дородная женщина с рыжинкой в волосах и с конопатым носом. Характер у нее был прямым, и от этого казалась грубой в суждениях. - Ай домовой тешил твою грешную душу?

- Ты, кума, все со своею насмешкой, - говорила Солоха, недовольная подковыркой кумы.

- Тогда рассказывай, чего ты не спала, поясницу ломило или мозги о чем-нибудь думали?

- Слыхали? Девчата вчера со стройки приехали, где-то там под Оскольцом работали, - начала свой рассказ Солоха, - железную дорогу к фронту тянули. Приехали худющие, приморенные. Говорят, их там не кормили, что из дома передадут, тем и питались. А норму вырабатывали до шести кубов.

- Ну и что? - перебила ее Катярыха. - Сейчас молодежь повсюду работает: кто на окопах, кто строит аэродромы, многие ушли по госпиталям работать. Тоже чем удивила!

- Да я не о том! - сказала Солоха и, умолкнув, выжидающе посмотрела на женщин.

- А о чем же? - спросила ее Катярыха.

- А о том, что Дуську Кущееву орденом наградили, - выпалила Солоха.

- А еще кого? - спросила Мария Алехина.

- Больше никого, - ответила ей Солоха. - Другие не заслужили!

- Она что, лучше всех работала? - как бы между прочим сказала Катярыха.

- Говорят, - понизив до шепота голос, произнесла Солоха, - она с большим начальником путалась, вот и орден получила.

- Да не похоже на Дусю, - с недоверием отнеслась к сообщению Мария Алехина. - Что-то не верится, чтобы Дуся пошла на такое.

- А от кого ты такое услышала, Вера рассказала? - спросила в упор Солоху Катярыха.

- Да нет.., не.., - замялась Солоха. От Веры я не слышала. Врать не хочу.

- От кого-то ты слышала? - не отставала от нее Катярыха. Она уже поняла, что историю с орденом сочинила сама Солоха, а преподносит женщинам так, как будто от кого-то слышала, а не выдумала.

- Пустобреха ты, кума! - не выдержала Катярыха. - Все ты любишь позорить ни в чем не повинных людей. Хотя бы на старости лет одумалась.

- Горбатого только могила исправит, - отозвалась бабка Алена.

- И ты туда же - сказала Солоха, опалив бабку недобрым взглядом.

- А ты бы поменьше мутила воду, - ответила ей бабка Алена. - И не зыркай на меня так, я перед тобой еще ни в чем не провинилась. А что правду сказала, так извиняй. Значит, заработала своим болтливым языком.

Сказав так, бабка Алена повернулась и, опираясь на палку, тихонько поплелась до своей коровы.

- Ты смотри, бабка Алена обиделась, что ли? - глядя ей вслед, сказала удивленно Солоха.

- Нет, ты ошибаешься, - ответила за бабку Катярыха. - Она просто разговаривать с тобой не желает. И правильно делает. Смотрю я на тебя и думаю, что ты за человек? Живешь, как все, помогаешь соседям, в случае нужды защищаешь от колхозного начальства. Все бы хорошо, да вот портит тебя одна слабость: любишь ты, кума, пустить слушок по селу о том или другом человеке, так сказать, с нехорошей стороны, и ходишь потом слушаешь, как судачат бабы, и улыбаешься, про себя, довольная, что твой слушок летает по селу из хаты в хату, перемывая косточки твоей жертвы. Вот и сейчас захотелось тебе пустить слух по селу про Дуську, и ты от этого всю ночь не спала, а думала, как бы его лучше преподнести и нам. И с таким намерением ты и вышла к нам, но я тебя с детства знаю. Сразу тебя раскусила. Смотри, предупреждаю тебя при всем честном народе, доиграешься ты. На старости лет завяжут юбку на голове да всыплют по первое число, тогда узнаешь, чего стоит пуд соли.

- Да я что.., я сказала, что слышала, - стала оправдываться Солоха, почувствовав, куда может повернуть ее оплошность.

- Ничего ты и нигде не слышала, а придумала! Вот мой тебе сказ, - повторила Катярыха, повышая голос. - Сама сказала, что ночь не спала, а все думала.

Женщины, чувствуя, что они могут непроизвольно втянуться в деревенский скандал, постепенно одна за другой стали расходиться, гак и не побеседовав мирно, как в прошлые дни: одни к коровам, другие по своим дворам. Подальше, как говорится, от греха.

Солоха, оставшись на месте одна, постояла еще с минуту, ковыряясь от нечего делать, в дорожной пыли носком брезентового тапочка, а затем, как и все, направилась к своему дому.

Но несмотря на то, что Солоху с ее придуманной сплетней никто из женщин не поддержал, она с быстротой телеграфа распространилась по селу, и люди, в основном женщины, судачили о ней на все лады, не вникая глубоко в суть и не щадя невинно пострадавшую.

Собравшись где-нибудь, две-три женщины, не успев даже поприветствовать друг друга, начинали со слов - Слышала?

- А ты о чем? - спрашивала ее односельчанка, а то и просто соседка.

- Да все же о том, о Дуське, - начинала одна.