Смотрю, чурка необходимая мне валяется недалеко, так сантиметров шестьдесят. Маловата, думаю, а что поделаешь. А дождь идет, и конца ему не видно. Выскочил я, как заяц, схватил эту чурку и к лодке. Приподнял ее за борт и, подперев чуркой, юркнул под лодку.

Сижу, с крыши не капает и ветра нет. Даже согрелся. Думаю, а как же там девушка, совсем небось промокла. Зову... Звать не знаю как, кричу: девушка, иди сюда! Смотрю, выглядывает из-за вербы, а не пойму, улыбается или плачет. Киваю ей: иди сюда, здесь, - показываю рукой на землю, - сухо!

Она поколебалась с минуту, смотрю, бежит, и, нагнувшись, на четвереньках полезла подлодку, а платье мокрое, сама дрожит.

Познакомились... Разговорились, и я немного осмелел, дал ей сумку от рыбачьих принадлежностей, чтобы в мокром платье не садилась на землю. Хотя земля и сухая подлодкой, но платье мокрое, вымажет, да притом, женщина.

Разговор у нас был, в основном, вокруг да около знакомства друг с другом. Как говорят в народе, принюхивались. Одним словом, дождь продолжал поливать, и дело подвигалось к вечеру, а мы, не теряя времени, сидели прижавшись друг к другу и согревались от этого.

А дождь, знай, барабанит по днищу лодки. Дома, когда капли дождя, бьют по крыше, так и клонит ко сну, а здесь, барабанит во всю, а сон и в голову не лезет.

- Какой же тут сон, когда дивчина в объятьях, - засмеялся сосед, потирая руки.

- Вы думаете, правду рассказывает вам Кулешов, - сказал подошедший молодой солдат, слышавший не весь рассказ, а только часть его, и решил разыграть старика.

- Слушай, Алехин, - повернувшись к нему, возмутился сосед Кулешова, - правда или брехня, не тебе судить об этом. Раз мы слушаем, значит, нам нравится, а кому нет, так мы не держим, и можешь от нас отваливать. Иди поищи в другом месте правду.

- А дальше, Пахомыч, - просит сосед Кулешова.

- Болтаются тут всякие, и послушать человеку не дают. . .

- Давай-ка, мы перекурим, - говорит Пахомыч и лезет в карман за кисетом. Не спеша, отрывает треугольником газету и начинает скручивать на пальце "козью ножку". И когда набил ее табаком, прикурил, тогда возобновил рассказ.

Солдаты терпеливо ждали.

- Так вот как бываем в жизни, дорогие солдатушки, - начал спокойным тоном продолжать свой рассказ Пахомыч, - И не думаешь и не гадаешь, а оно, счастье, само в сердце лезет. А другой раз гоняешься за ним, сколько нервов, крови попортишь, себе и родителям хлопот доставишь, а толку никакого. Хоть в петлю лезь. А мы с Шурой любили друг друга, детей прижили, но вот гад - немец помешал нашему счастью – разлучил.

- Вот разобьем немчуру, и ты вернешься к своей Шуре, - говорит успокаивающе сосед.

- Да оно-то так, если живыми останемся. А то вон, Котеньков, приказал нам долго жить, а сам в долгий ящик сыграл. А женушка с детьми, кроме слез, ничего не получит.

- Да, такова наша жизнь солдатская.

- Сидим мы подлодкой, согрелись, уже стало темнеть, пора бы домой, да дождик не пускает, - продолжал свой рассказ Пахомыч. - Досиделись до того, что согрешили. Она оказалась девушкой.

- Да ну! - не поверил сосед.

- Верь, не верь, а так получилось. Дело прошлое, зачем мне врать.

Я потом спрашивал ее, как же так, считай, незнакомому парню ты отдалась, поверила? Призналась, что я ей тоже понравился. Вот и пойми женскую натуру...

15

День выдался не жарким; по небу то и дело плыли курчавые облака, порой надолго закрывая раскаленное солнце, и тогда работать становилось легче. Набегавший ветерок приятно холодил молодые девичьи тела.

Земляные работы на отведенном участке подходили к концу, и девчонки спешили закончить их раньше, чтобы до наступления темноты успеть помыться, кое-что постирать, а кому просто отдохнуть.

Многие втайне надеялись, что после окончания земляных работ их отпустят домой.

Их спины, мокрые от пота, то разгибались, то вновь нагибались. Они взмахивали кирками, брали землю лопатами и бросали ее на носилки.

В третьем часу дня их посетил начальник колонны. С ним пришла женщина-агитатор, миловидная, лет так под тридцать, с сумкой на боку.

- Здравствуйте, девчата! - приветствовал он их. - Как работается? Да вы уже кончаете?

- Здравствуйте, Петр Васильевич! - вразнобой ответили девчонки и опершись на черенки лопат, с любопытством посматривали на незнакомую женщину, стоявшую чуть в сторонке. По-видимому, она ожидала, когда кончит разговор начальник.

- Я вижу, заканчиваете? - повторился он, окидывая взглядом их участок.

- Осталось, примерно, часа на два, Петр Васильевич, - ответила за всех Дуся. - Если бы не отряд на плечах мы бы окончили раньше. А то вроде и редко отрываешься, больше после работы, но бывает что-то срочно надо решить и тогда приходится выкраивать время за счет своей работы. Правда, девчонки не ворчат, поддерживают.

- Так и должно быть у настоящих подруг. А что за подруги, когда не выручат своего прямого начальника в трудную минуту.

- Да мы и так ее выручаем, - заговорила Мотя. - Но по-честному, ей бы надо уменьшить норму хотя бы на тридцать процентов, как начальнице. А то угробится она на два фронта...

- Я понимаю, но теперь уж ни к чему, - загадочно сказал начальник колонны. Он видел, как они устали и решил их подбодрить: "Подчищайте участок и сегодня на этом конец. Поработали вы хорошо, я бы сказал по-стахановски. Хотя и не дотянули до первого места, но второе за вами наверняка."

- А кто же первое место занял? - спросила Полина, и на ее лице отразилось недоумение.

- Первое место заняли девчата из седьмого отряда. Они закончили полностью все работы на отведенном им участке еще вчера.

- В общем, опередили нас всего на один день, - заметила Дуся. - Жаль... Надо было поднажать. . .

- Не на один, а на полдня. Они закончили вчера поздно вечером.

- Это вдвойне жаль... Немного мы промахнулись.

- Ничего, не огорчайтесь, - успокаивающе сказал он. - Второе место тоже почетное.

- Теперь нас домой отпустят? - спросила Вера, и ее лицо в конопушках стало розовым, как-будто она спросила о чем-то недозволенном.

- Нет. Домой отпустят вас, когда закончим дорогу и отправим первый поезд на фронт, а вас домой. И чтобы вы не строили перед собой иллюзий, на этот счет, скажу вам прямо, что домой поедете примерно через две недели. Раньше вряд ли что получится. А впрочем, это зависит от вас самих. Если будете продолжать так же работать, как и до сегодняшнего дня, то может, и раньше. Работы еще много предстоит сделать. Шпалы уложить, засыпать их гравием. Так что, раскисать заранее не надо.

- А мы думали, что это работа военных, - произнесла Полина.

- В основном, да, но одни военные нескоро с этой задачей справятся, а нам надо уложиться в срок, отведенный командованием фронта. А не уложиться, мы не имеем никакого права, потому что тяжелая техника приходит на фронт и тут же выходит из строя. Приходится проводить ремонт. А вдруг враг наступать начнет, а техника не готова. Представляете, что может случиться... А поездом, чики там. С платформы, допустим, танк сгрузили и он уже готов к бою, а ну-ка прогони его сто, сто пятьдесят километров. Какая же это боевая машина будет - груда железа. Вот почему нам надо построить дорогу в срок, а если раньше, то лучше. Да что я вам об этом рассказываю, вы лучше меня об этом знаете.

Девчонки после такого объяснения как-то приуныли, расстроились. Окончательно рухнула их надежда на скорое возвращение домой.

Видя упавшее у них настроение, Петр Васильевич снова заговорил: "Сегодня выровняете свой участок и можно на отдых. Завтра отдыхаете до десяти, затем митинг, а после танцы под губную гармонь."

Девчонки поняли его шутку, но закричали; "Давайте нам танцы! - Что, нельзя организовать на один вечер?!"

- Хорошо, - сдался начальник колонны. - Танцы попробую организовать вам, но большего обещать не могу.