© Анна Васильева, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«Все! Все! Все! Этот остаток лета только МОЙ! Я села в поезд. И он скоро отойдет от перрона и увезет меня. Мне просто надо отдохнуть. Я слишком устала за последнее время это просто истощение духовных и физических сил».

Уложив под нижней полкой большую дорожную сумку, она уселась поближе к окну за столик. Нервное волнение внезапно охватило противной дрожью. Чтобы унять ее, она засунула ладони между коленок и крепко прижала. Способ неплохой, но успокоиться не получалось и дрожь не прекращалась.

«Я имею на это право», – успокаивала она себя, прикрыв веки. – «Никто не может меня упрекнуть ни в чем или укорить».

Последние почти три года ей пришлось, на самом деле, очень много работать, чтоб развить свой бизнес и помочь купить старшему сыну Ваньке квартиру. Закончить вместе с младшим сыном Семкой школу и поступить в институт. Старший сын, Ваня, был раньше ее больной темой, но она сделала все и для его бизнеса. Теперь больных тем не осталось.

Она уладила свои дела и могла спокойно отдохнуть. До Новосибирска не так далеко, а там ее встретит двоюродный дядя по матери. Ночь она проспала спокойно.

На перроне ее ждал дядя Сева – Всеволод Анатольевич Гермлер. Она сразу узнала его. Для семидесяти пяти лет он выглядел замечательно, так как всегда, жил в лесу, а не дома. Он стоял и пытался взглядом найти племянницу. Ну, вот, нашел и она увидела приятную улыбку дяди. С довольно тяжелой сумкой она вышла из вагона. Легкая, стройная, едва доставала Всеволоду Анатольевичу до плеча, и бросилась ему на шею. Всеволод Анатольевич нежно обнял ее и поцеловал в макушку.

– Дядя Сева! – Закричала она, но вдруг отстранилась. – Ничего не поменялось в наших планах?

– Ничего, Маняшка! – И снова прижал ее к себе.

Маняшка! А то, что Маняшке было сорок четыре года! Это как? Ай! Все к черту. Могу я побыть хоть недолго инфальтильной идиоткой? Очень даже могу! К черту всю серьезность!

Она перебросила тяжеленную спортивную сумку через плечо и Всеволод Анатольевич удивленно поднял брови, но ничего не сказал на этот жест. Идя по привокзальной площади, она сияла от странного счастья и всеобъемлющей свободы, а с губ не сходила блаженная улыбка. Всеволод Анатольевич подвел ее к «Тойоте-Камри». За рулем сидел мужчина, похожий на дядю. Он вышел из машины и подошел к ним.

– Знакомься, Машенька – это мой младший сын Кирилл.

Маша прикинула возраст – тридцать пять-тридцать шесть лет – и протянула руку.

– Мария.

– Кирилл, – не смущаясь отрекомендовался кузен и в ответ крепко сжал ее ладонь.

Маша с дядей Севой погрузились на заднее сиденье, а сумку устроила в ногах. Ехали минут пятнадцать. Она оглядывала город – современный, почти как Красноярск. Только вкрапления старины и остались. В одно мгновение ей показалось, что никуда и не уезжала, но мысленно понимала, что город чужой.

– Какие у вас планы? – Не оборачиваясь, поинтересовался Кирилл.

– План только один – уехать с вашим отцом в тайгу.

– Может, перейдем на «ты»? Все-таки родственники. – предложил Кирилл.

– Не против, – пожала плечами Маша.

– Отец только послезавтра едет на заимку. Тебе зачем туда?

– Релаксировать, – ответила Маша и уставилась в окно.

– В отпуск?

– Ага. Первый раз за три года.

– Что так редко? – удивился Кирилл.

– Не получалось. Работы много.

Больше она не произнесла ни слова, пока не подъехали к типовой пятиэтажке. Кирилл круто повернул во двор и остановился возле второго подъезда.

Маша окинула взглядом все, что находилось за салоном машины кузена: убитый двор с покосившимися постройками, обросшие кустарники, о которых все забыли и все остальное, что так роднит один город с другим.

– Все. Приехали, – провозгласил Кирилл.

Маша только кивнула головой. Открыла дверку и вытащила сумку. Снова окинула дом: ничего особенного.

– Какой этаж?

– Третий, – ответил Всеволод Анатольевич. – Пошли. Нас уже ждут.

Дверь открыла неведомая до селе мать Кирилла. Она приветливо улыбалась и пропустила нас вперед. Кирилл задержался возле матери, вручил пакеты с продуктами и крикнул на всю квартиру:

– Маша, папа, я поехал. Пока. – Только дверь хлопнула.

– Не обращайте внимания на него, Маша. Я – Лия Исааковна, – извиняясь за сына, проговорила хозяйка.

– Лия Исааковна, не извиняйтесь, – успокоила ее Маша. – У меня их тоже двое и они ничем не отличаются от ваших. Разве только возрастом.

Лия Исааковна ушла на кухню, а Маша с дядей расположились на диване в большой комнате. Через полчаса они вкушали вкусный обед под рюмочку ледяной водки. Лия Исааковна только пригубила, а дядя с племянницей выпили по паре рюмок за приезд и отставили.

– Чем вы будете заниматься, Маша? – Спросила Лия Исааковна.

– Отдыхать. В тайге.

– Сева, ты что, заберешь ее с собой? С ума сошел!

– Не беспокойтесь. Он выдаст ружье и мне нечего и некого бояться.

– Не понимаю я отдыха в тайге! – Удивлялась Лия Исааковна. – Что там делать?

– Ничего. Только я и лес. А дядя Сева пусть идет по своим делам.

Вечером Маша с удовольствием улеглась на чистую постель в большой комнате и сразу же заснула. Ей ничего не снилось. Она словно провалилась в сон. Крепкий и глубокий. Не слышала, как пришел Кирилл, как он подошел к ее изголовью и внимательно смотрел на нее. Ему показалось странным, что женщина средних лет захотела, пусть на время, поселиться в глухой тайге. Такого среди его знакомых не было.

Лия Исаковна прибиралась на кухне. Она обернулась, когда сын подошел к ней.

– Тебе не кажется, что Маша странная женщина? – спросил он мать.

– Нет, – просто ответила Лия Исааковна. – Она просто очень устала и нет ей нигде отдыха ни дома, ни на работе. Ну, нигде. Остается только спрятаться там, где трудно найтись.

Кирилл поднял брови: как просто мать объяснила приезд кузины! Потом пошел в спальню к родителям – Всеволод Анатольевич, удобно устроившись, читал какую-то книгу.

Он оторвался от страниц:

– Ты чего бродишь?

– Мне показалось, что Маша странная, а мама говорит, что она просто хочет на время убежать от людей. Ты как думаешь?

– Думаю, что мама права, Кира. У Машки жизнь не просто складывалась, но она не унывала. За это очень многие думают, что она лекомысленная, а это не так. Забот хватает. Вот она и сбежала, сказав только своей матери, где ее искать.

Кирилл снова поднял брови: его удивляло, что родители так хорошо понимают чужую душу, а говорят, что она потемки! Оказывается, для некоторых там не очень-то темно! Посмотрел на отца, но тот опять занялся книгой, и пошел в свою бывшую спальню.

Мама не позволяла там ничего менять – Кирилл еще не женат, не смотря на свои тридцать шесть лет, и комната должна оставаться за ним. Узкая кровать была расправлена заботливыми руками Лии Исааковны. Раздевшись, он прыгнул под простыню – такую прохладную! – и, быстро приняв удобное положение, уснул.

Маша проснулась, по ее меркам, рано – почти в девять, но Лия Исааковна проснулась еще раньше и колдовала на кухне. Увидев Машу, она заулыбалась.

– Проходи. Я сейчас налью чаю. Или лучше кофе?

– Кофе, – ответила Маша. – И покрепче… и побольше. Я только умоюсь.

– Иди. Я сейчас приготовлю.

В ванной комнате скоро она унюхала приятный аромат варившегося кофе. Покончив с умыванием, пришла в кухню и села на табурет за узким столом. Кофе просто сводил с ума своим запахом. Лия Исааковна достала малюсенькую чашечку из навесного шкафа, но Маша только покачала головой и тихо промолвила:

– А можно вон в ту чашечку?

Лия Исааковна посмотрела на что показывает племянница – это была почти пол-литровая кружка мужа!