В штабе меня встретил высокий мужчина лет 30, одетый в полушубок, с накинутым поверх полушубка белым маскировочным халатом. Он стоял с открытой головой, на которую была наложена повязка. Через бинты повязки просачивалась кровь. Это был командир отряда. Мы поздоровались, и он мне доложил:

— Мы только что вели бой с противником. Из Чашников шла большая группа разведчиков противника. Они напоролись на наши секреты, находившиеся в лесу. Завязался бой. Мы несколько немцев убили, а одного офицера взяли в плен. Остальные ушли в сторону Чашников. Этот немецкий офицер признался, что они были посланы, чтобы узнать, как пройти незамеченными к Лукомлю. А кроме того, мы обнаружили у него карту с планом захвата Лукомля. Он нам сообщил, что 13-го утром намечается подтянуть к Лукомлю большую карательную экспедицию, и вам, товарищи, придется вести с ними бой. А мы с нашим отрядом должны уйти в другой район. Поэтому я просил вас прибыть, чтобы сообщить вам об этом.

Командир этого отряда передал мне захваченный у пленного офицера план наступления на Лукомль. Согласно ему немцы должны наступать на Лукомль с трех сторон тремя полками. В наступлении будут участвовать два танка и две пушки. Получив это тревожное сообщение, я не стал задерживаться в этом отряде и поспешил вернуться в Лукомль. В штабе отряда меня уже ждал Агапоненко. Увидев меня, он тут же с тревогой спросил:

— Какие привез известия?

— Плохие, командир. По данным, которые я привез с собой, 13-го утром, то есть завтра, мы должны ждать наступления немцев на Лукомль. Будут наступать три полка противника с трех сторон. Их наступление будет поддерживаться двумя танками и двумя пушками. Что будем делать?

— Вот это да! Нужно сейчас же послать нарочных в штаб к Гудкову, а также в бригады к Леонову и Нарчуку. Будем просить у них помощи, так как нам одним с такой экспедицией не справиться.

— Ну, а как твои переговоры относительно патронов?

— А, лучше и не спрашивай. Все жмутся и не хотят помогать. Говорят, «у самих их в обрез».

— Вот это дела! — с горечью произнес я.

Мы тут же послали в качестве связных наших разведчиков Короткевичей в бригаду Леонова. А в Черею, где находился Нарчук, послали Евсеева Андрея. К Гудкову поехал Пекарский Михаил. Каждому из них мы вручили письма о готовящемся наступлении немцев на Лукомль и об оказании нам помощи.

Хотя и тревожное было для нас время, но все же мы с Агапоненко решили тепло встретить таких желанных гостей, какими для нас были эти командиры бригад. Мы с ним вспомнили, что 13-е это по старому стилю Новый 1944 год, а поскольку приедут комбриги, надо их встретить ну хотя бы небольшой елкой. И у нас закипела работа. Послали в лес через озеро двух партизан за елкой. Шура Пляц из красочных царских денег, которые нам привез Палаш, нарезала флажков. Нашлось немного ваты. У хозяина дома были ульи и воск, из которых мы сделали несколько восковых свечей. Одним словом, нарядили небольшую елку и поставили ее в переднем углу зала нашего дома.

Месяц тому назад в наш отряд пришел один из мастеров винно-водочного завода, он предложил нам, а потом и соорудил для отряда небольшой походный завод для получения спирта, который нам был очень нужен для медицинских целей. Этот спирт в небольшом количестве хранился у нашего фельдшера Хацукова. Вот теперь для встречи комбригов пригодился и этот спирт.

Первым, как только стемнело на улице, появился, приехав из Череи, Нарчук Семен Николаевич. Вошел он к нам в штаб с суровым нахмуренным лицом.

— Ну, что тут у вас? — спросил он грозно.

— Да вот «гостей» к себе ждем!

— Каких это гостей?

— Разных, и хороших и плохих, — уклончиво ответил Агапоненко.

— Это кого же плохих?

— Немцы обещали к нам заявиться в Новый год.

— Это вы что же, елку для них поставили? — спросил Нарчук.

— Да нет, товарищ комбриг, мы это к вашему приезду поставили. Решили хоть немного развеять тревожные тучи, нависшие над нами.

Засмотревшись на елку и улыбнувшись, Нарчук подметил:

— Да, елка-то хороша! Давно мне не приходилось сидеть около елки. Новогодней, конечно. Только перед самой войной мы всей семьей встречали Новый 1941 год под елкой. И вот что получилось, — глубоко задумавшись, промолвил Нарчук, а потом, сбросив с себя глубокое раздумье, спросил — А где это вы таких флажков достали?

— Так у нас их целый мешок, — и Агапоненко показал мешок с царскими деньгами.

— О, какие вы богатые! Жаль, что их нельзя послать в фонд помощи Красной Армии, — перебирая в руках и «екатеринки», и другие денежные знаки, заявил Нарчук. — Да, с этим «письмом к белорусскому народу» вы здорово оскандалились, — и посмотрел в мою сторону.

— Да, тут мы проглядели эту гитлеровскую агитацию. Признаем себя полностью виновными, — ответил я.

— Ну ничего, все обошлось хорошо, — подбодрил он.

После этого разговора мы рассказали Нарчуку о готовящейся экспедиции гитлеровцев против Лукомля.

— Этак они могут добраться и до Череи. Да, нужно будет им дать здесь бой, — как бы что-то обдумывая, проговорил Нарчук.

А в это время на улице послышался топот коней, и в избу один за другим, заиндевевшие от мороза, вошли сначала Гудков, а вслед за ним и Леонов.

— Вот это елка! — изумился Леонов.

— Ну, а к елке у тебя, Николай, что-нибудь найдется, а то мы продрогли с дороги, — сказал, улыбаясь, Гудков.

— Найдется, товарищ комбриг, — пообещал Агапоненко. Шура Пляц и хозяйка нашего дома уже хлопотали вокруг праздничного стола, готовя для гостей ужин.

— Товарищи! Пока хозяйки готовят закуску на стол, я считаю, что нам надо обсудить создавшееся угрожающее для Лукомля положение, — предложил Нарчук.

— Да, давайте обсудим, — поддержал Леонов.

— Если они завтра с утра начнут бой, то ни я, ни тем более товарищ Леонов не успеем организовать помощь Лукомлю, так как наши отряды стоят далеко.

Единственное, что будет реально, это если Николай Петрович подтянет сюда свои отряды.

— Я, конечно, постараюсь помочь Агапоненко, — заявил Гудков. — Но помощь эта будет недостаточна. У нас в бригаде плохо обстоит дело с боеприпасами.

— Ну, хорошо, может быть, еще немцы не начнут завтра свою карательную операцию, то тогда я смогу выслать два или три отряда на помощь Лукомлю, — заявил Леонов.

— Товарищи! — вступил в разговор Агапоненко. — А если к нам помощь не подоспеет? А я боюсь, что это будет именно так. Я вполне уверен, что немцы уже сегодня вечером заняли ту деревню, где стоял отряд бригады Дубова. Дубовцы еще вчера ушли в соседний район и оставили эту деревню. Поэтому немцы могут начать атаку уже завтра утром. Что тогда делать нам? У нас всего в обоих отрядах только 120 бойцов, в основном все вооружены винтовками, и патронов на 30 минут боя. Немцы, сломив наше сопротивление, ворвутся в деревню, сожгут ее, а население, если оно не успеет уйти, тоже все погибнет. Чего мы этим достигнем?

Наступило тягостное молчание, нарушил его Гудков:

— Тогда вот что, Николай, если такое произойдет, то оставляй Лукомль и отходи. Ну ладно, товарищи, утро вечера мудренее, завтра все решится. А сейчас давайте встретим Новый год, хотя и с опозданием на 13 дней.

Наше совещание затянулось до полуночи. Выпив по рюмке спирта за Новый 1944 год и поужинав, наши гости заспешили в свои бригады. Мы с Николаем Агапоненко остались одни.

— Ну, как ты думаешь, Николай, пришлют они нам подкрепление?

— Навряд ли. Пока они приедут к себе в штаб да пока издадут приказ об оказании нам помощи, пройдет много времени. Самое лучшее, если к нам прибудут отряды нашей бригады только к обеду. А об отрядах Леонова нечего и думать. Придется, Володя, нам самим решать это дело. Пойдем, пройдемся по Лукомлю и проверим наши посты.

Эту ночь перед боем мы практически не ложились спать. В сильной тревоге мы с командиром отряда ждали наступления утра. На всякий случай мы приказали командиру хозвзвода подготовить все свое хозяйство, а также раненых и больных к эвакуации из Лукомля. И все же мы надеялись на то, что, возможно, немцы сегодня не начнут свою карательную экспедицию и к нам успеют прийти на помощь соседние отряды нашей и других бригад. Но вот уже и рассвело, а никто к нам на помощь не пришел.