Одна пожилая женщина, известный в городе медиамагнат, предложила Штейну этот весьма серьезный пост ровно два года назад. Андрей понятия не имел, как это произошло и что такого могло произойти между невзрачной дамой и импозантным прохвостом, но несмотря на то, что Александр Штейн, кроме как брать короткие интервью, ничем особым не отличался, молодое издание тем не менее как-то сразу нашло своих читателей и, что самое главное, – богатых рекламодателей, почитавших за великое счастье дать материал о себе на полстранички, а лучше на разворот. Спустя чуть больше двух лет работы журнала тираж уже составлял двести тысяч экземпляров в месяц, что для города с населением почти два миллиона человек, мягко говоря, считается вполне приличным результатом. «Мой город» писал обо всем на свете и сразу занял нишу, о которой вообще никто и никогда всерьез не думал. Обычно принято считать, что каждое издание должно иметь свою аудиторию, желательно строго ограниченную по тендерному признаку, интересам и возрасту, но, как и в любом бизнесе, оказалось, что в издательском деле так же, как и в любом другом бизнесе, никаких определенных правил успеха просто нет.

– Есть предложение выпускать журнал для всех и вся, а там как пойдет, – сказал на ухо немного уже пьяный Андрей Штейну, после того как тот, сидя уже не первый час в ресторане, объявил, что хочет видеть его на работе в журнале.

– Для всех так для всех, – абсолютно спокойно, сделав большой глоток чистого виски, ответил Штейн, будто только что жена спросила его: «Саша, ты с чем будешь омлет: с помидорами или дохлой крысой?!» «Да все равно, дорогая», – ответил бы Штейн, делая большой глоток утреннего кофе и задумчиво поглядывая в окно. Вот так два года назад и познакомились эти два человека, и именно в тот день родился журнал «Мой город».

В коридоре было на удивление тихо и даже немного страшно. Воспользовавшись этим обстоятельством, Андрей вбежал в свой кабинет, провернув замок на два щелчка. Светлая комната с вертикальными жалюзи на большом окне, внушительный деревянный стол, диван и два шкафа – не у каждого журналиста такие кабинеты. На стенах висели несколько полотен неизвестных художников, заказанных Штейном по случаю двухлетия издания. На каждом из них изображены дети, две черно-белые и две цветные картины. На одних детвора кривила рожи, на других – плакали и танцевали под дождем. На одних нарисованы красиво одетые, кучерявые дети, на других – по колено в грязи, удивленно глядя куда-то в небо, застыли мальчики лет пяти – семи, с поднятыми глазами, вскинутыми в небо руками, указывающие на улетающих вдаль птиц мелких птиц. Петров до сих пор так и не разгадал, что хотел сказать его друг этими непонятными ему полотнами-подарками.

Андрей прекрасно знал, что в редакции постоянно шептались за спиной и недоумевали, как этот простой журналист (Андрей не очень любил это слово и никогда журналистом себя не называл да и не был) имеет кабинет площадью тридцать пять квадратных метров, появляется на работе когда хочет и вообще зарабатывает больше всех. Сказать по правде, Петров был единственным, кто писал статьи интересные и захватывающие, которые потом бурно обсуждали все слои населения, от продавцов розничных сетей до руководителей и садоводов; он отличался тактом и никогда не спорил со Штейном, когда тот забраковывал очередной материал. Писал Андрей много, по двадцать и больше статей в месяц, каждая из которых оценивалась в среднем в двести долларов. Такой работоспособности не было ни у кого среди коллег молодого писателя, но людям ведь всегда приятней выставить своего собрата в самом что ни на есть худшем свете, увы – такова природа человека. Каждый день Петров уделял работе два – три часа, и этого хватало, чтобы все успеть. Также Штейн нередко просил написать материалы для изданий его друзей, поэтому журналист Андрей Петров мог похвастать неприличной для творческого человека зарплатой в пять – шесть тысяч долларов ежемесячно, и это при том, что в обязанности молодого человека входило исключительно написание статей (интервью он брал редко и весьма неохотно).

Андрей уселся в большое кожаное кресло, включил компьютер, зевнул и с удовольствием отметил, что вся сегодняшняя работа сделана еще утром, дома. Немного щурясь от солнечных лучей, он мельком пробежал новостную ленту. Огромный поезд сошел с рельсов в южной части Китая, двести тридцать погибших, столько же раненых. Жительница Самары нашла в огороде странное существо, похожее на смесь инопланетянина и собаки. В Японии, близки к созданию искусственного интеллекта… Андрей захлопнул ноутбук и развернулся к окну, аккуратно положив ноги на подоконник. С железного желоба свисала огромная сосулька. Луч солнца, сверливший ее словно лазерная указка, заставлял ее таять и капать, как эстонский дождь, в голову, как всегда, лезли нелепые сравнения. «Мне уже тридцать, – думал Андрей, – я тоже уже начинаю капать и сыпаться, а в сорок пять течь станет сильнее, а там и до потопа недалеко. А дальше…» Телефонный звонок выбил из мрачных мыслей и приятной полудремы. Из маленьких динамиков, распознать которые может только мышь, трезвонила мелодия из фильма «Эйс Вентура», на экране светилось «Саша Штейн».

– Привет, старик! Я вечером прилетаю, не забыл, какой сегодня день? – спросил он бодрым и уверенным голосом, пару раз откашлявшись.

– Привет, Саш, рад слышать! Помню, конечно, тебя встретить?

– Не надо, подъезжай ко мне часам к девяти. Брать ничего не нужно. У меня для тебя хорошие новости. Исключительно хорошие, – добавил он и положил трубку.

«Исключительно хорошие», – передразнил Андрей приятеля.

– Интересно, и я лет через десять буду применять такие же обороты, или он просто издевается надо мной, всякий раз подчеркивая разницу в возрасте? – спросил себя молодой человек. Тут же в голове возник образ квартиры Саши, где всегда было много людей. Никто и никогда не знал, откуда все они берутся, непонятно как попадая в шикарные апартаменты директора журнала «Мой город»; создавалось впечатление, будто здесь проходят бесконечные съемки какого-то очень длинного сериала. Казалось, туда просто приходят все кому не лень, как в метро, чтобы погреться или воспользоваться бесплатным Интернетом. Тем не менее, большинство приходящих – люди интересные и начитанные, а девушки бывали обычно здесь изысканные, умные и отличающиеся удивительной скромностью и воспитанием, что для 2013 года, как и для начала XXI века вообще, являлось большой редкостью. Трехкомнатная квартира директора редакции принимала всех, кроме самих сотрудников издания «Мой город». По крайней мере, Андрей никогда своих коллег там не встречал. «Интересно, это совпадение, или он специально разделяет личную жизнь и работу?» – всякий раз недоумевал Андрей, с улыбкой отмечая, что он-то как раз бывает там чаще всех, что, разумеется, говорит об исключительно теплом и дружеском к нему отношении со стороны хозяина квартиры.

Молодой человек просидел в кресле почти час, пребывая в полудреме. В таком состоянии частенько бывали великие люди наподобие Чайковского или физика Теслы, но штатный сотрудник популярного городского издания вместо озарений и вспышек гениальности вслушивался в едва уловимый стук женских каблуков и тихие никчемные разговоры коллег, половину из которых он вообще ни разу не видел, а вторую и вовсе старался избегать. «Интересно, – думал он, – а сколько вообще у нас людей работает? Есть ли у них семьи, что они обычно едят, как часто выпивают? Быть может, кто-то из них голубой или лесбиянка, а вдруг кто-нибудь собирает монеты или охотничьи ножи? Может, кто-то любит рыбалку или играть в городки… Сколько же разных людей на планете, и даже твои сослуживцы, с которыми ты иногда здороваешься, могут оказаться совсем другими людьми, совсем не теми, кого ты представляешь, когда жмешь им руку». Андрей любил предаваться долгим раздумьям, этому приятному занятию, присущему людям талантливым, богатым или просто удачливым. В такие моменты мозг вовсе не отключается, а наоборот, работает в полную мощь, подобно стиральной машине, когда у той барабан вертится так, что кажется, вот-вот вырвется со свистом наружу и убьет на месте.