– Nem eu? – удивился Эндер. – Во всей Вселенной, Миро, нет человека, которого было бы труднее изменить, чем меня.

– Но у мамы это получилось. Она изменила тебя.

– Нет, – ответил Эндер. – Она всего лишь позволила мне быть таким, каким я хочу. Таким, какой я сейчас, Миро. Я не могу осчастливить всех и каждого. Я своего счастья не могу найти, как не могу помочь тебе, а что касается всего остального, то и там я бессилен. Но, может быть, я смогу сделать счастливой твою мать. Хоть чуточку счастливее, чем она была, хоть на какое-то время. По крайней мере, я могу попытаться.

Он взял Миро за руки и прижал их к своему лицу. Миро почувствовал пальцами мокрую кожу.

Эндер поднялся со скамейки и побрел в сторону восходящего солнца, в лучащийся фруктовый сад. «Вот так, наверное, выглядел бы Адам, – подумал Миро, провожая его взглядом, – если б не попробовал плода. Если б он жил, жил, жил и жил в том саду. Три тысячи лет назад Эндер вознесся над течением жизни. И остановился, лишь увидев мою мать. Все детские годы я пытался освободиться от нее, тогда как он сознательно следует за ней и…

Но за что зацепиться мне, если не за него? За Эндера, поселившегося в теле девушки. За Эндера, чьи локоны падают на кухонный стол».

Миро уже собрался было встать и уйти, когда Эндер вдруг обернулся и замахал рукой, привлекая его внимание. Миро шагнул ему навстречу, но Эндер не стал дожидаться, пока юноша подойдет к нему; он сложил руки чашечкой и закричал:

– Передай Джейн! Если она найдет способ! Как это сделать! Она может забрать ее тело!

Миро даже не сразу понял, кого он имеет в виду. Он говорил о Вэл.

«Она не просто тело, ты, эгоцентричный престарелый разрушитель планет. Она не какой-то там старый костюм, который можно подарить кому-нибудь, поскольку он либо мал, либо не соответствует моде».

Но гнев его быстро испарился, ибо он вспомнил, как поступил со своим прошлым телом. Он выбросил его, ни секунды не пожалев об утрате.

Кроме того, эта мысль его заинтриговала. Джейн… Возможно ли это? Если ее айю каким-то образом переселится в Вэл, выдержит ли человеческое тело громадный разум Джейн, чтобы оживить ее, когда Межзвездный Конгресс отключит все компьютеры?

– Вы, парни, такие тугодумы, – промурлыкала Джейн ему на ухо. – Я уже успела пообщаться с Королевой Улья и Человеком, чтобы выяснить, можно ли переселить айю в тело. Королевы Ульев когда-то сделали это, создав меня. Но они воспользовались не какой-то определенной айю. Они взяли первую попавшуюся, которая откликнулась на их призыв. Мой случай посложнее.

Шагающий к монастырским воротам Миро ничего не ответил.

– А, да, твои чувства по отношению к малышке Вэл… Тебе ненавистен тот факт, что, влюбившись в нее, ты в некотором роде влюбился в Эндера. Но если в ее тело переселюсь я, если я стану ее волей и буду управлять жизнью Вэл, останется ли она той девушкой, которую ты любишь? Выживет ли хоть часть ее? Не будет ли это убийством?

– Заткнись, а? – вслух попросил Миро.

Монастырская привратница с удивлением посмотрела на него.

– Это я не вам, – объяснил Миро. – Но это вовсе не означает, что это такая уж плохая мысль.

Спускаясь по тропинке к Милагре, Миро чувствовал у себя на спине ее взгляд. «Время возвращаться на корабль. Вэл будет ждать меня. Кем бы она ни была.

Эндер так предан матери, так терпелив с ней – неужели я то же самое испытываю по отношению к Вэл? Хотя нет, это, скорее, не чувство. Это деяние воли. Это решение, от которого потом не откажешься. Способен ли я ради кого бы там ни было пойти на такое? Способен ли я навсегда отдаться в чью-то власть?»

Тут он вспомнил Кванду и остаток пути преодолел, ощущая во рту горький вкус потери.

Питер и Ванму прибыли в мир Священного Ветра на второй день путешествия. Проблем с языком у них не возникло. Священный Ветер был старой планетой, одной из первых, на которую прибыли иммигранты с Земли. Изначально Священный Ветер точно так же, как и Путь, был ориентирован на древнюю религию. Только системой верований Священного Ветра стала религия японцев, допускающая возможность радикальных перемен. Спустя примерно триста лет из изолированного феодального сёгуната, держащегося древних ритуалов, планета превратилась в космополитический центр торговли, промышленности и философии. Основной нацией Священного Ветра были японцы, которые очень гордились тем, что этот мир принадлежал практически им одним. До сих пор на планете многие дети до поступления в школу говорили исключительно по-японски. Однако к окончанию обучения все люди Священного Ветра бегло общались на звездном, в их устах этот язык звучал невероятно изящно, поразительно лаконично и точно. Как выразился Мил Фьорелли в своем самом знаменитом труде «Наблюдая за далекими мирами невооруженным глазом», звездный язык не имел своих корней, пока его не подхватил Священный Ветер.

Преодолев леса огромного естественного заповедника, посередине которого приземлился их корабль, Питер и Ванму оказались в деревеньке лесников, где, смеясь, поведали, как умудрились заплутать в местных лесах. И никто не обратил внимания на китайские черты лица и акцент Ванму и на белую кожу и невоспитанность Питера. Документы, по их словам, они где-то потеряли, но компьютерный запрос немедленно выдал информацию, что их водительские права зарегистрированы в городе Нагойя и, если не считать нескольких дорожных нарушений, висящих на Питере, ни в каких предосудительных, противозаконных деяниях молодые не замечены. В графе «Род занятий» у Питера стояло «вольнонаемный учитель физики», а у Ванму – «странствующий философ», то есть они, несмотря на свою юность и отсутствие семейных связей, занимали достаточно высокое положение в обществе Священного Ветра. Когда же им начали задавать случайные вопросы («О, кстати, мой кузен преподает псевдопроизводительную грамматику в университете Комацу в Нагойе!»), Питер обратился за подсказками к Джейн.

– Никогда не забредал в Здание Оэ, – повторил он за ней. – Эти языковеды не любят общаться с физиками. Они считают, что мы разговариваем исключительно на языке математических символов. Даже Ванму утверждает, что нам, физикам, известна только одна грамматика – грамматика снов.

Ванму подсказать было некому, но странствующий философ должен быть афористичен в своей речи и высказывать свои мысли весьма туманно.

– Я утверждаю, что только на этой грамматике ты умеешь изъясняться, – ловко парировала она нападки Питера. – Но нет такой грамматики, которую ты не мог бы познать.

Питер в ответ принялся щекотать ее. Ванму громко рассмеялась и стала отбиваться от него, окончательно убедив лесников, что документы не лгут и эти юноша и девушка именно те, за кого себя выдают: талантливые, одаренные молодые люди, полностью отдавшиеся глупостям любви – или юности, если имеется какое-то различие.

На правительственном флайере их доставили в обжитые места, где благодаря манипуляциям Джейн с компьютерными сетями в их распоряжении оказалась небольшая квартирка, которая до вчерашнего дня стояла пустой, но к их приезду уже была оборудована эклектичной мебелью и картинами, выявив сдержанный и утонченный вкус оформителя.

– Миленько, – кивнул Питер.

Ванму, до сей поры знакомая с эстетическими предпочтениями лишь одной планеты – скорее даже, предпочтениями одного человека с той планеты, где она раньше жила, – не смогла оценить вкус Джейн. Сидеть можно было как на стульях, опускаясь на которые приходилось складываться под прямым углом, что, по мнению Ванму, было очень неудобно, так и на восточных циновках, на которых люди могли слиться в круг гармонии с землей. Спальня с кроватью на высоких ножках – хотя ни крыс, ни тараканов нигде не было видно, – должно быть, предназначалась Питеру; свое спальное место Ванму уже определила – та самая циновка, лежащая в гостиной и искушающая присесть на нее.