– Передай ему от меня спасибо, – сказала Джейн Миро.

– Джейн передает тебе свою искреннюю признательность, – съязвил Миро. – Ты такой мягкосердечный, Грего, сил нет.

Грего вспыхнул, но своих слов обратно не забрал.

– Эндер не Господь Бог, – разозлился Миро. – Мы справимся и без него. А сейчас, как мне кажется, самым лучшим выходом из положения будет…

– Поспать, мы уже слышали, – кивнула Валентина. – Но на этот раз вы здесь не останетесь. Прошу тебя. У нас сердце на куски разрывается при виде ваших измученных лиц. Джакт привел такси. Поехали домой, выспитесь в нормальных постелях.

Миро взглянул на Вэл, сонно приникшую к его плечу.

– И она, конечно, тоже, – усмехнулась Валентина. – Факт ее существования вовсе не расстраивает меня. Что бы вы там ни думали.

– Я так никогда не считала, – произнесла юная Вэл.

Она протянула Валентине похудевшую руку, и две женщины, носящие одно и то же имя, обменялись крепким рукопожатием. Вэл перешла от Миро к Валентине и оперлась на нее. Буря чувств, которая поднялась внутри Миро, порядком удивила его. Вместо того чтобы испытать облегчение, увидев, что они вовсе не испытывают друг к другу ненависти, он почувствовал чуть ли не ярость. Ярость ревности, вот как это называется. «Но ведь она на меня опиралась», – захотелось крикнуть ему. Что за детские эмоции?

Провожая их взглядом, он вдруг заметил то, чего замечать не следовало. Валентина содрогнулась. Или это просто озноб? Ночь и в самом деле выдалась прохладной. Но нет, Миро был абсолютно уверен, что эта дрожь была вызвана прикосновением ее юной двойняшки, а не холодным ночным воздухом.

– Миро, пойдем, – окликнул Ольяду. – Погрузим тебя на грузовик, а переночуешь в доме Валентины.

– А по пути перекусить остановимся?

– Кроме Валентины, там еще живет Джакт, – напомнила Эланора. – А значит, найдется что поесть.

Летящий к Милагре грузовик по пути миновал дюжину космических кораблей, вокруг которых суетились рабочие. Работы не прекращались даже ночью. Грузчики – многие из них пеквениньос – загружали в корабли еду и оборудование. Семьи выстроились в очереди, чтобы заполнить оставшееся в кабине место. Всю ночь Джейн без устали будет переправлять кабинку за кабинкой во Вне-мир и обратно. На других планетах поднимутся новые дома, будут засеяны новые поля. Интересно, день там сейчас или ночь? Какая разница. В этом смысле они уже победили – освоено много новых миров, в каждом из которых имеется улей, лес пеквениньос и людская деревенька.

«Даже если Джейн сегодня умрет, – подумал Миро, – даже если завтра появится флот и разнесет нас в пыль, по большому счету это не будет иметь никакого значения. Ветер уже разнес семена, и многие из них пустят корни. Если секрет мгновенного перемещения в пространстве будет утерян вместе с Джейн, это даже лучше, потому что каждый из новых миров отныне будет зависеть лишь сам от себя. Некоторые колонии наверняка погибнут. На других планетах разразится война и одна из рас непременно будет стерта с лица земли. Но какая-то обязательно выживет: на одной планете – одна, на другой – другая; а некоторые миры найдут способ жить в мире. Остались лишь детали. Этот выживет, или тот умрет… Конечно, это важно. Но выживание целой расы куда важнее».

Должно быть, какие-то из своих мыслей он проговорил, потому что Джейн не замедлила ответить:

– Ужель не может компьютерная программа-переросток обладать зрением и слухом? Ужель нет у меня разума, нет сердца? Разве я не смеюсь, когда щекочешь ты меня?

– Честно говоря, нет, – беззвучно проговорил Миро, создавая губами и языком слова, которые могла слышать только она.

– Но когда я умру, погибнет весь мой род, – сказала она. – Извини, конечно, что я придаю этому такое вселенское значение. Я вовсе не столь самоотверженна, как ты, Миро. И не считаю, что живу в долг. Я твердо вознамерилась жить вечно, так что любой меньший срок, отпущенный мне, считаю неприемлемым.

– Скажи, что надо сделать, и я исполню, – ответил он. – Если потребуется, я умру ради тебя.

– К счастью, ты и так рано или поздно умрешь, – усмехнулась Джейн. – Это единственное мое утешение. Своей смертью я подпишу тот же самый приговор всем остальным живым существам. Даже деревьям-долгожителям. Даже Королевам Ульев, которые передают воспоминания из поколения в поколение. Но у меня, увы, не будет детей. Откуда им взяться? Я создание чистого разума. В уме не больно-то потрахаешься.

– А жаль, – посочувствовал Миро, – могу поспорить, в виртуальной постели тебе не было бы равных.

– Именно, – подтвердила Джейн.

Некоторое время царила тишина.

Только когда грузовик приблизился к дому Джакта – новому строению, недавно выросшему на окраине Милагре, – Джейн снова подала голос:

– Миро, не забывай: что бы Эндер с собой ни сотворил, его айю продолжает говорить голосом юной Валентины.

– И Питера, – добавил Миро. – Забавная выходит ситуация. Стало быть, Вэл, какой бы миленькой ни была, не воплотила в себе идеальное равновесие. Эндер, может быть, управляет ею, но она – не Эндер.

– Его слишком много, тебе не кажется? – спросила Джейн. – И очевидно, меня тоже слишком много. По крайней мере, так считает Межзвездный Конгресс.

– Честно говоря, нас всех слишком много, – заметил Миро. – Но кого-то всегда не хватает.

Наконец они прибыли. Миро и Вэл провели в дом. Они немножко перекусили, после чего, добравшись до подушек, мгновенно заснули. Сон Миро был беспокоен, он дремал, ворочаясь на непривычно мягком матрасе. До поздней ночи он слышал какие-то разговоры. А может быть, не отпускали возложенные на него обязанности, словно он был солдатом, покинувшим пост и терзаемым совестью.

Несмотря на усталость, долго Миро не проспал. Небо, когда он проснулся, было еще темным, лишь на горизонте показалась светлая полоска, предвещающая скорый рассвет. Он по привычке резво вскочил с постели и, покачнувшись, оперся рукой на стену, ожидая, когда остатки сна покинут его тело. Прикрывшись простыней, он отправился на поиски туалета, чтобы облегчиться. Вернувшись из ванной, Миро вдруг услышал доносящиеся из кухни голоса. Либо ночной разговор затянулся до самого утра, либо какие-то психи ненормальные, обожающие рано вставать, разгоняли утренние сумерки разговорами, совсем позабыв, что предрассветный час посвящен отчаянию.

Он остановился перед открытой дверью своей комнаты, вознамерившись было вернуться в теплую кровать и отгородиться от громких споров, но вдруг понял, что один из голосов принадлежит юной Вэл. А другой – Валентине. Он сразу повернулся и прошел в кухню. Войдя в полосу света, он застыл.

Две Валентины сидели за столом друг напротив друга. Периодически отхлебывая из стаканов, в которых плескался один из плодово-травяных коктейлей Валентины, они обе смотрели в окно.

– Хочешь коктейль, Миро? – не поднимая головы, спросила Валентина.

– Я что, смертник? – усмехнулся Миро. – Извините, я вовсе не хотел вам мешать.

– Ничего, – покачала головой Валентина.

Юная Вэл упорно молчала.

Миро открыл кран, налил себе полный стакан воды и залпом выпил.

– Я ж говорила, что это Миро пошел в туалет, – сказала Валентина. – Никто не способен произвести в день столько жидкости, как наш общий знакомый.

Миро хмыкнул, но Вэл даже не улыбнулась.

– Я помешал вашему разговору, – промолвил он. – Я лучше пойду.

– Останься, – попросила Валентина.

– Пожалуйста, – сказала Вэл.

– Дамам отказать не могу, – ухмыльнулся Миро, поворачиваясь к юной Вэл.

Она пихнула ему ногой стул.

– Садись, – приказала она. – Мы с Валентиной беседовали о нашем сходстве.

– И пришли к выводу, – вступила Валентина, – что я должна сойти в могилу первой.

– Напротив, – возразила юная Вэл. – Мы решили, что Джеппетто создал Пиноккио вовсе не потому, что ему хотелось сына. Ему с самого начала нужна была марионетка. А сделать настоящего ребенка ему было лень. Он хотел, чтобы марионетка танцевала – только и за нитки ему было лень дергать.