Подковы ковали чуть ли не целый день, матерясь и проклиная все на свете, но наконец сделали целых четыре штуки, а потом несколько часов прилаживали и аккуратно приколачивали. Это походило на хирургическую операцию диктатора латиноамериканской республики, когда при неудаче всех казнят, но думаю, тут все в самом деле стараются как можно точнее освоить важный процесс, обещающий важные перемены, это ощутили, молодцы.

Конь сперва то и дело опускал голову, стараясь рассмотреть, что у него прилипло к копытам, но вскоре привык и уже бегал на длинном поводу по кругу, демонстрируя хорошее настроение.

Марл наблюдал как за изготовлением подков, так и потом приходил смотреть, как прикрепляем к копытам, хмурился, хмыкал, но не вмешивался, чтобы не сказали потом, что было все хорошо, а он своими дурацкими приказами испортил, даже если и не будет никаких приказов, между мастерами и военными вражда существует издавна.

Я, получив какую-то передышку от этого сумасшествия, старательно осматривался, пытался понять, что же случилось, но все равно получалось какое-то сумасшествие, другое слово как-то не приходит в голову.

Косплеем и не пахнет, давно ясно. Ясно и то, что не сон, в самом деле вывалился через стену своего дома сюда, в странный средневековый мир, к тому же какой-то неправильный.

Каменоломня эта не единственная, их много, но, как объяснили с некоторой гордостью, в других ломают простой камень на постройку защитных стен против диких народов, нападающих с севера, полудиких – с востока, странных – с запада и кочевых – с юга, а здесь – мрамор для дворца королевы и прочих дворцов культуры вроде церкви Святого Иеронима…

Кроме того, как подтвердили и кузнецы, в самом королевстве есть целая армия повстанцев, во главе принц предыдущей династии, прячется в дремучих лесах среди болот и мечтает свергнуть династию Орнидов, чтобы захватить власть.

Но это мне по фигу, пусть хоть перебьют всех до единого человека, здесь мне только коней жалко. Главная мысль и цель – вернуться в свой мир и в свой дом.

Старший из кузнецов повеселел, когда удалось подковать еще пару коней, почуял награду, угостил меня паршивым кислым вином и рассказал, что эта каменоломня находится в ведении самого канцлера, а тот выполняет указания королевы, для которой и ломает мрамор.

Выпив чуть больше, чем ему требовалось, он заговорщицким шепотом сказал мне на ухо:

– Вы в своей деревне не знаете, что у нас две сестры-королевы?

Я пробормотал:

– Да мы и про одну не слыхали.

– Их две, – сообщил он, гордый своей осведомленностью перед таким диким невежеством, – мать передала власть обеим и велела править совместно!

– Ух ты, – сказал я, – а разве так получится? Обязательно одна ототрет другую.

Он кивнул.

– Так и вышло. Теперь правит старшая. Сильная, решительная, а младшая слишком мягкая и добрая. Какая из нее королева? Хотя некоторые поговаривают…

Он спохватился, что уже зашел слишком далеко, перевел разговор на коней, здесь я тоже что-то помню, нахватался от косплеистов, объяснил, что да, вообще-то диких коней никто не подковывает и с копытами у них в порядке, но те носятся по степи с мягкой землей, а на булыжнике и дикие сразу бы сбили копыта и еще как захромали! А наши вот, подкованные, могут теперь и по мягкому, и по самому твердому…

Пока я терпеливо разъяснял, подошел и Марл, долго и внимательно слушал. Теперь и сам понимает, что такое подковы, только не предполагал, что решение может оказаться таким простым и легким, а на меня смотрит с таким изумлением, словно увидел говорящую ворону.

Всю следующую неделю кузнецы только и делали, что выковывали подковы, а также ухнали. Стражники, что должны охранять каменоломню, пришли и помогали держать коней, поднимали им ноги, где на копыта кузнецы аккуратно набивали подковы.

Одного, правда, конь легонько лягнул, так, почти играючи, но попал в лицо, и стражник с разбитым носом оставил проклятого коня и выскочил наружу.

Стражники и остальные кузнецы подтвердили, что да, ломаем мрамор то ли для нового дворца королевы Орландии, то ли расширяем прежний. Она правит этим королевством совместно с сестрой Андрианной, так принято считать, хотя на самом деле Орландия полностью захватила власть, а несчастная Андрианна, как младшая и более робкая, отстранена от любых дел, ей не позволяют заниматься ничем более сложным, как рукоделие и вышивание.

Еще услышал и намотал на ус, что у королевы правая рука – жестокий Роднер Дейнджерфилд, ее начальник армии, преданный слепо, при ее дворце живут и работают маги Строуд и Рундельштотт – оба великие волшебники, а также ей служит много разных чародеев рангом помельче.

Что магия здесь в самом деле существует, я с великим потрясением убедился сам. Вечером стражники сложили ветки для костра, а Марл вытащил из-за пазухи на цепочке красный камешек, мне он драгоценным не показался, что-то вроде красного гранита, но Марл, зажав камень в кулак, поднес к кучке хвороста и застыл с каменным лицом и отрешенным взглядом.

Через пару мгновений под хворостом вспыхнул огонек и начал быстро лизать сухие веточки. Солдаты вздыхали завидующе, а Марл с довольной улыбкой спрятал амулет на груди.

Кабан сказал ревниво:

– Это что, а вот я могу приманивать кузнечиков!

Кто-то сказал лениво:

– Не брешешь?

Кабан вместо ответа поднес ко рту кулак и посвистел. Прозвучало едва-едва слышно, однако почти сразу с высокой травинки прыгнул крохотный кузнечик, настолько молоденький, что почти прозрачный. Следом скакнул еще один, покрупнее, а затем со всех сторон начали появляться еще и еще, мелкие и крупные, даже гигантские, с короткими и длинными усиками, одни крылатые, другие еще бескрылые.

Через минуту на коленях Кабана, на плечах и спине расселось где-то с дюжину этих зеленых крохотных чудовищ.

Марл в удивлении покачал головой:

– Здорово…

А Калило поинтересовался практично:

– Да, конечно, но… зачем?

– Как зачем? – изумился Кабан. – Смотри, собрал их, а сейчас ка-а-ак пугану!

Он дернулся, заорал, хлопнул в ладони. Кузнечики в ужасе скакнули в разные стороны.

Калило сказал саркастически:

– Да, это очень важно.

– Зато нетрудно, – возразил Кабан. – И копить не надо месяцами магию. В день хоть пять раз созову!

– Очень важно, – повторил Калило. – Конечно, это легко. Все дурное легко, а все умное не так уж и легко, как бы хотелось.

Хорошо сказал, мелькнуло у меня. Но умных слов я наслушался, а вот то, что магия не просто существует, но ею владеют даже простые люди, пусть не все и только в разной мелочовке, это вообще переворачивает весь мой трезвый и правильный, хоть и неуютный мир.

Марл оглянулся на меня, голос его прозвучал с неожиданным участием:

– Ты бы полежал, ты же не из камня…

– Вот-вот, – сказал Калило. – Как можно вставать и ходить, когда только что улучшил?

– Я слышал, – добавил Кабан, – другие по неделе пластом…

Марл распорядился властно:

– В самом деле, ляг и отдохни. А то меня обвинят в порче государственного имущества.

Я пробормотал:

– Да это у меня гражданская ответственность. Чувство локтя… но вы правы, благороднейший из глердов, сил нет, сейчас упаду…

Он подхватил меня под локоть, отвел в сторону и помог опуститься на землю в тени под скалой, а Калило прибежал с расшитым ромбами одеялом из дерюги и заботливо укрыл до пояса.

Я лежал, прикидывая, сколько можно вот так пробездельничать, раз использование своего дара истощает, а к тому времени, когда все сочтут, что я уже набрался сил, хорошо бы еще что-нибудь улучшить…

Солдаты и кузнецы вроде бы знают о мире несколько больше заключенных. Обедая и ужиная с ними у костра, я узнал, что армия доблестного герцога Утрехта Нортумберленда теснит банды мерзавца Роммельса, это тот, что дерзко объявил себя принцем предыдущей династии, но скоро его поймают и прилюдно повесят на главной площади. Или отрубят голову топором с серебряной ручкой и позолоченным лезвием, если он сумеет доказать, что в самом деле принц.