- Нет, братец Жан, мне вовсе не понадобится ни нож, ни веревка. А ты можешь даже не напрягаться - успокою обоих.
- Нет уж! - Жан Кривой Глаз - высокий бельмастый парень с длинным мосластым лицом - почесал кадык. - Я уж на всякий случай ножичком. Милое дело - чик, и готово.
- Ладно, - хохотнул Венсан. - Пошли, а то скоро утро.
Тихо было кругом, тихо и благостно. Ни кошки не мяукали, не лаяли городские псы - спали. Позднее было время, точнее сказать - уже раннее, вот-вот должны были прокукарекать первые утренние петухи.
Контрабандисты подошли к сараю и остановились, прислушиваясь. Из-за тщательно припертой тяжелым бревном двери раздавался мерный умиротворенный храп. Душитель и Кривой Глаз довольно переглянулись и подступили к бревну. Поднатужились - оп! - и тяжелая деревина мягко легла в жирную черную грязь. Душитель взялся за дверь своей огромной лапой…
- Постой-ка! - прошептал его напарник. - Может, свечку зажечь? Там же темно, не увидим!
- Да увидим! - Душитель отмахнулся и, бесшумно открыв дверь, шагнул в темноту сарая. Следом за ним, тут же, зашел и Жак Кривой Глаз…
Услыхал чей-то предсмертный хрип, кивнул - все правильно, так оно и должно быть… И с размаху полетел на пол, споткнувшись о прочную нить! Получил по шее чем-то тяжелым и какое-то время больше уже ничего не чувствовал…
Как и Венсан Душитель, упавший лицом в земляной пол…
- Ну, помоги, Богородица Тихвинская! - выбираясь наружу, перекрестился Иван. - Давай-ка, Митрий, дверь бревнышком припрем.
Оба подошли к валявшемуся в грязи бревну, поднатужились…
- Ох, ничего себе, бревнище! Тяжелое.
Ну, да ничего, справились.
Оглядевшись по сторонам, парни ловко перебрались через ограду в том ее месте, где изящная чугунная вязь заменялась плетнем, и, оказавшись на набережной, на миг замерли.
- И куда теперь? Так, связанными, по улице и пойдем?
- Нет, так негоже… Давай-ка к реке.
Они спустились к Одону - от реки поднимался густой туман, что было беглецам на руку.
- Кажись, нам направо…
- Угу…
А позади, на набережной, вдруг послышался шум. Явно кто-то бежал, ругался… Кто-то? Легко было догадаться - кто.
- Хорошо, по улице не пошли, Иване! Не ушли б далече.
- Тсс! Давай-ко пока тут посидим.
Чу! Из тумана донесся вдруг скрип уключин. Погоня? Или - обычная лодка? Какой-нибудь рыбачок или перевозчик… Это было бы здорово, да вот как ее захватить? Поискать бы какую-нибудь железяку, разрезать стягивающие запястья веревки. Да как назло ничего подходящего нет. А, вон, кажется, что-то блестит в траве… Нет, не то. Что ж, придется так…
Лодка, судя по скрипу уключин, шла рядом с берегом, то приближаясь, то удаляясь. Зигзаги какие-то выписывала.
- Пьяный, что ли? - удивился Иван. - Нет, похоже, - погоня! С обеих сторон обложили, сволочи. Ну…
И тут вдруг посередине реки зазвучала песня!
Василиса хороша,
Все у батюшки росла,
Она тропочку тропила,
Она Боженьку молила!
Ну, кто еще здесь мог такое петь?
- Проша! - позабыв про осторожность, закричали беглецы. - Прошенька!
- Ого! - кончив петь, произнесли в тумане. - Эй, робяты, это вы, что ли?
- Да мы!
- И где ж вы?
- Здесь, на бережку сидим. А ты-то хоть как здесь?
- Как-как… Цельну ноченьку вас ищу!
Разогнанная веслами лодка с ходу приткнулась носом к низкому бережку Одона.
Глава 10
Вирлуве
- Oui, oui, mon petit Rouet, tu bien sais mon nom! Et la jenne fille pour rien au monde ne le devinera pas!
«Virlouve’», le conte de la Normandie [1]
Июль 1604 г. Кан
Благополучно добравшись домой, друзья переоделись и через некоторое время уже обсуждали дела. Ивана с Митрием, конечно, интересовало, каким образом Прохор так удачно оказался в нужном месте. Откуда узнал?
- Да легче легкого, - парень усмехнулся. - Вы ж с утра уже твердили, что срочно необходимо зайти к некоему Жали, потом - к Мердо, затем - к какой-то мадам Эсилье.
- Экюлье.
- Ну, не важно, как там ее зовут. Вот я вас пождал до вечера, а потом беспокоиться начал. Вы, ребята, конечно, людишки ушлые и наверняка сами бы выкрутились из любой гнуси, однако ж у меня сердце не на месте было, мысли разные нехорошие в голову лезли. Вот, думаю, сначала Жан-Поль пропал, теперь - вы. Спать и не ложился - все одно не уснул бы. Походил-походил по горнице, на улицу вышел, думаю, дай-ка за вами пройдусь, по всем людишкам, по очереди. Первым вы, кажись, Жали называли, я и спросил у прохожих, где этакий живет. Рядом с его домом корчма оказалась, в ней мужики сидели, уже веселые. Поспрошал их про вас - вспомнили, сказали, мол, заходили такие, про господина Мердо спрашивали, наверное, к нему и пошли, на набережную. Один из мужичков, Ксавье, лодочник, меня даже проводить вызвался, ежели я ему помогу лодку с мели спихнуть. А чего ж не помочь хорошему человеку? Спихнул ему лодку, чего уж. Правда, уж повозиться пришлось, не без этого. А потом я его, Ксавье этого, лодочника, про дом Мердо спросил. Как, мол, быстрее добраться? Тот и объяснил, что на лодке - куда как удобно. Да?а, хороший человек Ксавье-лодочник: и дом показал, и меня подождал в лодке, покуда я там все осматривал - двор да сараи. Поначалу осторожничал - думал, собака, а потом… В общем, поошивался по двору, вижу - вас нет. Нет, думаю, пора к мадам… тьфу ты, как ее?
- Экюлье.
- Да, к ней. Спустился к лодке - поплыли. Туман на реку лег, едва не заплутали, причалили к каким-то мосткам, там много лодок было. А эта Эти… Эку…
- Экюлье.
- Экулье, да. Она тоже где-то рядом с рекой проживала. Вот думаю, чего пешком идти, да еще ночью? Возьму-ка у Ксавье лодку… Не, просить не стал, чего человека тревожить? Так взял - ведь ненадолго. Колышек вместе с замком и цепью выдернул и…
- Ну, это мы видели. А песни зачем пел?
Прохор расхохотался:
- Нет, братцы, не пел!
- Да как же не пел?!!
- Не пел. Горланил! Что есть мочи горланил - разве ж это пение? Думаю: а вдруг вы по набережной навстречу пойдете? Ведь туман кругом, ничего не видно - а ну как разминемся? Потом так и будем всю ночь друг за дружкой бегать.
Иван весело улыбнулся:
- Ох, и умен же ты, Проша.
- Да ну вас…
- Умен, умен… Правда, ум свой не показываешь, за кулаками прячешь. Но мы-то с Митькой знаем, правда, Митрий?
- Конечно! Ой, Прохор, как ты нам попался вовремя! Едва ведь не сгинули… И, главное, зря все - о Жан-Поле так ведь ничего и не узнали.
- Зато я кое-что вызнал, - негромко промолвил Прохор.
Митька с Иваном вздрогнули:
- Что?
- Не про Жан-Поля, про настоятельницу. Жером заходил, монах. Посидели с ним, вина выпили, он все на настоятельницу злился, словами нехорошими обзывал. Возомнила, говорит, о себе больно много. Книжек начиталась, теперь хвастает - могу, говорит, изгонять бесов. Запросто - такое дело. Очень Жером таким ее поведением недоволен, да и не только он, но и игумен ихний.
- Аббат, Проша.
- Ну да, аббат… Она, настоятельница-то, всем своим монашкам да послушницам велела - ежели кто прознает об одержимом бесами человеке, чтоб сразу ей докладали.
- Да-а… - задумчиво протянул Иван. - Значит, говоришь, совсем возгордилась матушка-аббатиса? Одержимых ищет? Ай, нехорошо, ай, нехорошо. Духовное лицо, а туда же - суетной славы алчет.
- Скорее - власти и денег, - заметил Митрий. - Ежели слава о ней пойдет как о бесогонительнице, сколь многих примет в свое лоно обитель! Сколь много пожалований будет!
- Ой, нет. - Иван покачал головой. - Думаю, ты не прав, Митя. Настоятельница - из таких людей, которым деньги и не нужны вовсе - лишь бы возвыситься верой! Опа! - Юноша вдруг просиял. - Вот мы-то с вами ее и возвысим!
