Под толстым слоем льда переживают зиму одни из древнейших крылатых насекомых — стрекозы. Когда-то, еще на заре человечества, переселились они в озера и водоемы. Жизнь, как известно, первоначально зародилась не в пресной воде, а в морской. Частично из морей, частично с суши пришли в озера и пруды их нынешние обитатели. Все это произошло давно, но подобные миграции возможны и в наши дни. Маленький голубой моллюск Dreissensia polymorpha, живущий сейчас в озере Эсрум, появился здесь недавно; он пришел сюда из Черного моря, преодолев все реки и каналы Европы; в 1915 году он появился в Фюре-Сеен, а в 1923 году достиг озера Эсрум и необычайно размножился в нем.

Жизненные циклы характерны не только для отдельных индивидуумов, но и для видов в целом. Они тоже появляются и вымирают. В фауне моего пруда встречаются представители доисторических животных, которых называют реликтами, — примитивные формы, состоящие в родстве с трилобитами древних морей, чьи окаменелости находят в ранних слоях кембрия и силура; в морях они давно уже вымерли. К таким древним формам, встречающимся в пруду, относится удивительный щитень; в Дании он очень редок, до настоящего времени попадались только самки, размножающиеся бесполо.

Да и сам пруд, вмещающий сейчас столько живых существ, проходит свои стадии рождения и вымирании. Конечно, большинство прудов теперь искусственные: мергельные ямы, торфяные болота, пожарные водоемы, запруды, рвы и т. д. Естественные же малые водоемы возникли в углублениях земной коры, образовавшихся под действием ледника — значит, по геологическим меркам, в недавнее время.

В этих изолированных водах весьма разнообразная жизнь. В районе Асминнеред — Гренхольт каждый естественный водоем обладает своей спецификой. Глубина, температура, освещенность, течения, расположение относительно преобладающих ветров, состав грунта — все это вместе взятое определяет особенности животного и растительного мира разных водоемов. Химический состав воды — содержание извести и степень кислотности — имеет первостепенное значение для организмов. Каждый водоем развивается по своим правилам и законам: он не только служит прибежищем для различных видов, но и придает каждому из них свои характерные черты.

Жизненный век водоемов Дании — и это касается их всех без исключения — довольно короток. Зарастание и засорение происходит быстро — в течение такого небольшого отрезка времени, как человеческая жизнь. Когда этот процесс завершается, водоем гибнет.

Долгое время датские пресноводные животные считались наиболее изученными в Европе — и в этом заслуга гениального Отто Фридериха Мюллера, жившего XVIII веке. В многочисленных прудах вокруг Фредериксдаля он обнаружил разные виды, никому еще неизвестные в то время (как мы уже говорили, в маленьких водоемах встречается почти вся пресноводная фауна). Он называл подопытные водоемы «моими прудиками»… К сожалению, сохранились лишь некоторые из них.

За последние пятьдесят лет несколько тысяч прудов и водоемов в стране прекратили свое существование. Они высохли от дренажа, заболотились от хлама или были загрязнены, так что теперь в этих лужах могут жить только личинки комаров.

Но даже те пруды, которые не подвержены загрязнению и заболачиванию, со временем все равно исчезают. Дно их ежегодно поднимается. Переизбыток продукции собственной вегетации пруда ежегодно образует новый слой ила. Ежегодно откладывается на дно новый слой листьев. Кроме того, над прудом в изобилии носится цветочная пыльца.

Помимо растении с плавающими листьями — белых кувшинок, ряски, лягушечника, рдеста, земноводного гречишника, телореза, — покрывающих пруд плотным ковром, простирают к воде свои стебли с берега трифоли и белокрыльник. Побеги урути и роголистника заполняют всю толщу под водой. А водоросли, элодея и зеленые мхи растут прямо со дна. В мелководье прибрежной зоны разрастаются и камыш, и рогоз, и ежеголовка, тем самым увеличивая испарение. С повышением дна некоторые водные растения, к примеру турча болотная и хвощ обыкновенный, постепенно принимают особые наземные формы.

В последнюю пору жизни пруда зарастание происходит с потрясающей скоростью. Когда оно полностью заканчивается — водная растительность вытесняется травой и наземными цветами. Наступает небольшое светопреставление.

В некоторых районах Ютландии, в торфяных карьерах, возникли странные пустоши с безжизненными, но наполненными водой щелями; здесь, возможно, в ближайшем будущем следует ожидать появления новых пресноводных мирков. У нас много говорили о том, что нужно взять эти пустоши под контроль, насаждать там растительность. Но пустоши, безусловно, представляют интерес с точки зрения естественной истории, и часть из них во всяком случае должна быть сохранена. Тогда можно было бы год за годом наблюдать, как в только что возникших прудах появляется жизнь, каким путем животные и растения расселяются, как развиваются особенности каждого пруда, как формируется специфика его флоры и фауны.

Везенберг-Лунд, еще на рубеже XIX–XX веков проводивший свои биологические исследования в подопытных прудах Фредериксдаля, в свое время изученных великим О. Ф. Мюллером, постоянно жаловался на сокращение числа прудов в Дании. Дренаж, переудобрение, загрязнение ведут к умиранию многих водоемов. Скоро, вероятно, исчезнут последние мюллеровские «прудики». Количество водных насекомых, точно так же как и почтенных декоративных стрекоз, значительно уменьшилось по всей стране.

Но непрерывное изменение составляет самую суть жизни. Рождение, смерть и возрождение индивидуумов, видов, миров — таков закон жизни. Только неживая природа консервативна и постоянна. Маленький каннибальский мирок пруда обречен на гибель. И ни наши чувства, ни настроения здесь не помогут. Остается лишь вслед за Ренаном^[41] сказать природе: «Ты бесконечна в своих опытах во времени и пространстве».

За те 12 лет, что минули с 1958 года, когда вышло первое издание этих заметок, в моем пруду не произошло ничего нового. Пруд по-прежнему не страдает от загрязнения, замусоривания, и в очистных работах нет нужды. По-прежнему в пруду водятся все представители пресноводных, типичные для стоячих водоемов с небольшим содержанием извести и богатым растительным миром, — кроме рыб и жаберных улиток. Флора, конечно, год от года менялась. Бывали периоды, когда преобладали какие-то отдельные виды. В один год пруд буквально зеленел от ряски, а на следующий год ее вовсе не было. Вдруг необычайно разрастался земноводный гречишник, потом он внезапно вытеснялся другими растениями. Водокрас, или, попросту, лягушечник, совсем было исчез после суровой зимы, а сейчас вот снова появился.

Аисты, свившие себе гнездо на Асминнередской церкви, больше не прилетают и никого не будят по утрам. И виною тому одна копенгагенская газета. Она проявила чрезмерный интерес к местным аистам, отправив к ним своего назойливого фоторепортера, который осмелился проникнуть в тайны семейной жизни птиц. И, когда газета дошла до того, что назвала аистов «своими птицами», они навсегда покинули Асминнеред.

Что еще можно сказать нового? Как я уже говорил вам, мой пруд лежит в открытой местности, с выгонами для скота и почти девственными лесами. Недавно муниципальный совет нашел эту местность более всего подходящей для промышленных целей, и теперь уже решено асфальтировать выгоны и построить здесь то ли автомобильный завод, то ли завод лекарственных препаратов. Когда эти планы претворятся в жизнь, соловьи, по всей вероятности, навсегда покинут наши края.

Аист, Ciconidae, 38, 39, 40, 63, 64, 87, 97