Когда Тэган и Дживекс добрались до мощенной булыжником площади перед особняком зентов, Уордансер уже ссадила своих наездников и, снова взлетев, описывала круги над домом. Бронзовая дракониха следила, чтобы никто не мог ускользнуть через черный ход.

Перед главным входом, высокой, крашенной черной краской и усиленной железом дверью, стояли Бэримель, Жаннафа и, к удивлению Тэгана, Дарвин Кордейон. Стучались ли они уже, требуя впустить их? Если да, то, похоже, зенты предпочли не отвечать. Рваный Плащ, как всегда закутавшийся в накидку и надвинувший на лицо капюшон, стоял перед дверью, бесстрастным голосом произнося заклинание, и чертил магические знаки. Даже его рука была не только прикрыта почти до кончиков пальцев длинным рукавом, но и упрятана в серую кожаную перчатку. Скопившаяся вокруг магия заставляла тени, лежащие на земле, дрожать и извиваться.

– Останови его, – велел Тэган, – только чтобы он не пострадал.

– Ладно, – отозвался Дживекс.

Дракон уставился на Рваного Плаща, и в воздухе зазвенел металлический звук. Он показался громким даже Тэгану, а судя по тому, как вздрогнул маг, раздался прямо у него над ухом. Тени перестали корчиться в то же мгновение, как он сбился, испортив заклинание.

Он и его спутники-маги обернулись на Тэгана и Дживекса.

– Что это вы делаете? – поинтересовался Дарвин. Его белоснежные одежды сверкали в лучах солнца. – Помогите или держитесь в стороне.

В центре площади появился Рилитар, вновь исчез и мгновением позже материализовался рядом с Тэганом. Ветерок, вызванный этим перемещением, зашуршал в крыльях авариэля.

– Пожалуйста, подождите, – сказал эльфийский маг. – Что вы собираетесь делать?

– Разве не ясно? – отозвалась Бэримель. Судя по покрасневшим глазам и сбившейся прическе, она проплакала всю ночь. – Маэстро, вы сказали, что хазми привел вас к этому дому.

– Это ничего не значит, – ответил мастер фехтования. – В ту ночь, когда я в первый раз гнался за хазми, мы с Дживексом преследовали его до дома Рваного Плаща, а затем он исчез.

Все на мгновение будто онемели, и пока маги колебались, что-то затмило солнечный свет. Тэгану пришлось бороться с инстинктивным желанием спрятаться, хоть он и понимал, что это снижается одна из союзниц Кары.

Уордансер приземлилась с удивительной ловкостью, учитывая, что для нее места здесь было маловато. Кончик фестончатого крыла задел стену, обрушив целый поток осыпающейся красновато-коричневой краски, но никаких других разрушений не последовало. Вблизи дракониха пахла морем, как часто бывает у бронзовых.

– В чем дело? – поинтересовалась она. – Почему вы не взламываете дверь и не вытаскиваете зентов наружу?

– Как я только что попытался объяснить, – начал Тэган, – это не самая разумная идея.

– По словам Бэримель, – загремела Уордансер, – они свели с ума Самдралириона, и он погиб, потом убили малютку Синиллу. Я обожала это дитя.

– Мы не знаем, стоит ли их обвинять в этом, – пояснил Рилитар. – На самом деле мы с маэстро Найтуиндом очень в этом сомневаемся.

– Потому что вы помешались на мысли, что виновен один из нас, – заявил Рваный Плащ, – хотя у вас и нет доказательств. Теперь, похоже, вы намерены заподозрить во всем меня, несмотря на то что учитель, фехтования и объявил о моей невиновности.

– Нет, – возразил Тэган, – я по-прежнему убежден в том, что вы невиновны. – Он потеряет остатки влияния на них, если признается, что ошибался или не уверен в себе. – Я лишь пытаюсь объяснить, что наш враг все время старается заставить нас идти по ложному следу.

– Я уже несколько столетий живу на берегах Лунного Моря, – заявила Уордансер. – Мне хорошо известно, что такое Черное Сообщество и какое зло оно творит. Если люди, живущие в этом доме, – зенты, то я с готовностью поверю, что они повинны в наших бедах.

– Признаюсь, – ответил Тэган, – я в этих местах чужестранец. Но, судя по тому, что я смог узнать, хоть владыки Зентильской Твердыни и тираны, а их войско – разбойники и пираты, большинство их подданных – простые фермеры и ремесленники, как и в любой другой стране. Похоже, что от живущих здесь торговцев вреда не больше, чем от обычного парня, родившегося и выросшего в Фентии.

Вам никогда не доводилось слышать про шпионов? – поинтересовался Дарвин.

– Доводилось, – согласился Тэган, – но прошу вас, подумайте вот о чем. Если волей случая эти купцы все же являются агентами Черного Сообщества, то они не могут одновременно служить и Культу Дракона. Один заговор с другим не уживается.

– Вы не можете этого знать, – возразил маг в белом.

– Нет, могу, – настаивал Тэган. – Могу. Это очевидно всякому, кто возьмет на себя труд спокойно обдумать дело. Все знают, что сначала, давным-давно, Зентарим стремился воспользоваться бешенством в собственных целях, но это не то же самое, что желать, чтобы драконы-мертвяки заполонили весь мир. Зентильские лорды сами хотят владеть им.

– К тому все и идет, – заявил Рваный Плащ. – Я намерен сделать все возможное для собственной безопасности.

– Я понимаю так, – сказал Рилитар, – что в вашем понимании «все возможное» означает вломиться в дом торговцев, выволочь их на улицу, допросить с пристрастием или, может, просто уж сразу убить. Так вот, у меня для вас плохая новость. Чтобы все это стало возможным, вам придется сначала убить меня.

Он положил руку на жезл, висящий на поясе.

– Полагаться на эльфов, – скривился Дарвин, – и на извилистые тропы, которыми следует их разум, – значит испортить любое дело. Если бы ваши предки не создали бешенство, мы не влипли бы в эту историю.

– Верно, – согласился Тэган. – И тогда все мы, кроме Уордансер, были бы рабами королей-драконов, но я сомневаюсь, чтобы вам бы это понравилось. Те древние маги освободили Фаэрун. Все и каждый из нас перед ними в неоплатном долгу. Едва ли они виноваты в том, что тысячелетия спустя Саммастер испортил их работу.

Ему самому было странно слышать от себя речи в защиту эльфов, ведь он всегда считал свою расу такой незначительной. Однако он просто воздавал должное магам прошлого.

– Если бы тебе пришлось нести на себе проклятие безумия, – отозвалась Уордансер, – то, возможно, ты подумал бы о том, что их заклятие было ущербным с самого начала. И все же в твоих словах есть доля истины. Лично я рада, что не стала рабовладелицей. В каком-то смысле, когда древние эльфы избавили маленький народец от рабства, они освободили и металлических драконов тоже, чтобы те могли вести более достойный образ жизни, даже если за это освобождение пришлось заплатить.

– Это все к делу не относится, – в нетерпении бросил Рваный Плащ.

– Возможно, – не стал возражать Тэган, – так что давайте вернемся к предмету нашего спора. Дело в том, что драконы привлекают внимание, а значит, многие жители Фентии в этот самый миг следят за нами, глазея из окон и из-за углов. Что подумают люди, если вы силой ворветесь в этот дом и потревожите – а то и убьете! – его обитателей?

– Его обитатели – зенты, – бросил Дарвин.

– Это не имело бы значения, – возразил Тэган. – даже будь они троллями. Народ все равно решит, что городские маги становятся все более жестокими и самоуверенными. Что ради собственной прихоти они пойдут на любое преступление или зверство, не считаясь с законом. Бюргеры сделают вывод, что драконы, прилетающие в башню Огненных Пальцев, ведут себя так же и, по меньшей мере, так же опасны.

– Вы знаете, чем это кончится, – добавил Рилитар. – Начальник стражи и знатные семьи запретят драконам появляться в городе. Они могут даже добиться высылки всех магов. Мы лишимся наших домов и, что даже важнее, не сможем продолжать исследования. Если это случится, пострадает весь Фаэрун.

– Позвольте мне и господину Тенистая Вода поговорить с торговцами, – усмехнулся Тэган. – Магу гарантировать, что они будут счастливы сотрудничать с нами, после того как мы уберем от их дверей четверых воинственных магов и рассерженного дракона. Наверное, мы попросим Сюриэнь прибегнуть к ее магии, чтобы расспросить их как следует. Если им есть что сказать, мы получим всю информацию, обещаю вам.