— Он теплый, — настоял Гарри, тут же засунув руки внутрь свитера.

Удивительно, но Снейп ничего не сказал и уселся на диван рядом с ним.

— У меня есть вопрос, — начал Гарри, держа руки внутри свитера, но смотря на Снейпа. — Почему их называли Пожирателями Смерти? Разве это не странное название?

Снейп наградил его взглядом, по которому было понятно, что он считал его чокнутым.

— Человек не может ничего бояться, если регулярно питается смертью, — загадочно ответил он, словно уже давал ответ на этот вопрос.

— Но это ведь не имеет смысла, — возразил Гарри. — Как можно есть смерть? Не думаю, что духи сильно питательные, да и все равно можно бояться кучи вещей. Даже Волдеморт боится Дамблдора.

Снейп уставил на Гарри без единой эмоции на лице.

— Эта метафора, Поттер, — наконец произнес он. — И это название использовалось, чтобы вселять страх в чужие умы и давать силу самим Пожирателям Смерти.

— Понятно, — сказал Гарри, очень осторожно кивая, чтобы не усилить головную боль. — Страх перед именем лишь увеличивает страх перед тем, кто его носит.

— Именно, — согласился Снейп. Он просматривал книгу о магических ритуалах, на обложке которой было несколько очень выразительных пятен.

— Он мог бы назвать их Призраками ночи, — предположил Гарри, осторожно касаясь головы, чтобы пощупать то место, которым ударился о землю. Там оказался небольшой порез, который весьма ощутимо побаливал.

— Призраками ночи? — переспросил Снейп несколько пренебрежительно. — Занимайся своей учебой, Поттер. Тебе недостает воображения, чтобы стать суперзлодеем.

— Ха, — буркнул Гарри. — Тетя Петуния ведь ненавидит вас, верно?

Он закрыл глаза, потому что перед ними мелькали яркие точки, и мысленно пожалел, что Снейп не дал ему обезболивающее посильнее.

— Скорее всего, — тут же ответил профессор, никак не отреагировав на резкую смену темы.

— Должно быть, это началось еще тогда, когда вы были детьми, — продолжил Гарри, наблюдая за реакцией Снейпа. — Я начал жить у нее, когда ей было двадцать три, и совершенно точно знаю, что с тех пор в дом не приходил никто из нашего мира.

— У нас новая традиция? — спросил Снейп, заложив в книгу обрывок пергамента, чтобы пометить страницу. — Показывать способность делать серьезные логические выводы после двух лет совершенно непримечательной работы на уроках зельеварения?

— Вот только не надо быть таким злым, — хмуро ответил Гарри. — Вы сказали мне разобраться с магией крови, и мне стало интересно, почему она согласилась на это, раз так ненавидит весь наш мир.

Гарри взял с кофейного столика свою записную, где делал пометки по исследованию, и кинул на Снейпа сердитый взгляд.

— И? — спросил зельевар, постукивая пальцами по пергаменту, который читал.

— И ничего. В книгах много чего написано о смерти моих родителей, но ни слова не сказано о том, что случилось после.

На этот раз Снейп поднял на него взгляд, и Гарри очень захотелось, чтобы он этого не делал, потому что глаза у него были на мокром месте.

— Петуния Эванс выросла в том же городе, что и я, Кокворте, — сказал Снейп, указав на картину с домом, висевшую на стене. — В срока двух домах от моего. Она относилась к высокомерной элите, испытывающей глубокое отвращение к реалиям рабочего городка, в котором ей приходилось жить, и с нетерпением жаждала возможности сбежать оттуда. Она уехала в восемнадцать лет, не желая иметь ничего общего со своей сестрой, родителями и всем, что напоминало ей о том, откуда она была родом. Так что я могу догадаться, как она оказалась в столь скучном магловском пригороде и что появление племянника на ее пороге лишь, скорее всего, усилило ее ненависть ко всему, что связано с нашим миром.

Гарри сидел, чуть приоткрыв рот, удивленный объемом информации, который Снейп по своему желанию выдал ему.

— Меня не было там той ночью, но я подозреваю, что Петуния не столько согласилась на защиту магией крови, сколько ей ее навязали.

Гарри с трудом сглотнул, проклиная свое сотрясения, потому что ему безумно хотелось свернуться клубочком и заснуть.

— Точнее ей навязали меня, — сказал Гарри.

— Что ж, да, — ответил Снейп, беря другую книгу из стопки на кофейном столике. — Пусть это будет твоей мотивацией. Чем быстрее ты победишь Волдеморта, тем быстрее ты сможешь покинуть их дом.

— Но я даже не знаю, как это работает. Дамблдор сказал, что все дело в том, что в наших жилах течет одна и та же кровь, что именно это дает мне защиту. Но все ведь не может быть так просто, верно?

Снейп вздохнул.

— Дело в крови, но еще и в том, что она взяла тебя к себе. Она твой опекун, Поттер. Она исполняет ту же роль, что и твоя мать.

— Ни черта подобного! — взорвался Гарри, резко встав, отчего у него тут же закружилась голова. — Она никогда этого не делала!

Он бросился в сторону ванной, до которой была всего пара шагов, по дороге наткнувшись на дверной косяк, потому что едва держался на ногах.

— Поттер!

Судя по паузе, с которой отреагировал Снейп, его застала врасплох внезапная вспышка ярости. Гарри не стал кричать на Дамблдора, когда тот на первом курсе сказал ему, что его уберегла его тетка. Но с тех пор он успел посмотреть на семьи своих друзей и не раз сталкивался с опасностью в школе, а потому больше не собирался терпеть все эти оправдания.

Тетя Петуния, может, и уберегла его от опасности, когда он был маленький, но сам по себе Гарри не раз попадал в неприятности, а потому больше не желал быть перед ней в долгу за мнимую защиту. Особенно учитывая, что она обращалась с ним, как с каким-то Оливером Твистом, когда он был ребенком.

Гарри склонился над раковиной, прижав пальцы к виску в попытке избавиться от головокружения. После проведенного им исследования магии крови, во время которого он узнал, насколько сильной должна была быть материнская любовь, чтобы дать ему защиту, у него было отвратительное чувство, что ненависть его тети пустила на ветер все усилия, затраченные на заклинание.

Он сглотнул комок в горле, вспоминая последнее лето, когда Снейп, человек, которому он даже не нравился, выделил ему свой кабинет и койку, узнав, что Гарри не нравилось спать в открытых пространствах. Тетя Петуния же много лет держала его в чулане, игнорируя его крики и слезы, когда ему снились кошмары о смерти родителей и ярком зеленом свете.

Пытаясь прояснить мысли в голове, Гарри едва обратил внимание на то, дверь позади него открылась. Ничего не изменилось с тех пор, как он был маленьким. Его тетя все еще ненавидела его, а защита крови сработала против Волдеморта на первом курсе, а потому Гарри приказал себе заканчивать ныть.

— Джон.

Голос Снейпа раздался словно издалека, хотя тот стоял прямо за ним. Руки у него были холодными, а пальцы худыми и очень сильными, что Гарри ощутил, когда Снейп повел его к выходу из ванной. Сильная хватка вокруг плечей держала Гарри прямо, хотя его ногам, похоже, движение пришлось не по душе, а тело прямо-таки уговаривало прилечь.

— Я так понимаю, что в твоей небольшой истерике виновато сотрясение мозга? — спросил Снейп сухим тоном. Они прошли мимо кофейного столика в сторону проема в стене рядом с рабочим столом.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но затем покачал головой, отчего та закружилась еще сильнее.

— Ну да, проблема в этом, — пожаловался он, не став сопротивляться, когда его уложили на большую и удобную кровать. Голова пульсировала, и ему хотелось просто уснуть, хотя он и знал, что Снейп будет проверять его каждые два часа, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

— Для того чтобы заклинание сработало, — повторил Снейп спокойно, снимая с него очки, — Петуния должна была заменить твою мать.

Гарри перекатился на живот, не открывая глаз, потому что так его слезы были не столь очевидны. Тетя Петуния никогда не заменит его мать. Гарри ей не позволит.

— Послушай внимательно то, что я скажу тебе, — сказал ему Снейп, садясь на край кровати. Гарри показалось немного странным, что он лежал в кровати Снейпа (хотя, по крайней мере, поверх покрывала), в то время как профессор сидел у него в ногах. — Для того чтобы заклинание сработало, была необходима материнская фигура, приходящаяся тебе кровным родственником. Петуния Дурсль никогда даже близко не сравнится с твоей матерью, однако для твоей защиты подобная ассоциация была необходима.