Вскоре боггарт начал трансформироваться, в то время как другие студенты выходили вперед и становились мишенью. Гарри веселился, наблюдая за тем, какие формы приобретает боггарт, и совершенно забыл спросить себя, какую форму он выберет для него (скорее всего, гигантского василиска, мелькнула у него мысль). Но его улыбка испарилась, когда его охватил холод. Боггарт обернулся черной, завернутой в мантию фигурой, и Гарри поначалу подумал, что это Волдеморт. Но тут у него слегка закружилась голова, и он понял, что больше всего боялся дементоров.

До него донесся пронзительный женский крик, сначала тихо звучавший где-то на задворках его разума, но становившийся все громче по мере того, как дементор приближался к нему.

— Riddikulus! — воскликнул Люпин, бросившись вперед. Гарри едва успел взглянуть на его боггарта, приобретшего форму чего-то круглого и яркого, а затем затряс головой, пытаясь избавиться от охватившего его холода. Он все еще слышал, как играет вальс, и оглянулся на друзей, чтобы посмотреть, как они отреагировали. На лице Рона было написано недоумение, а Гермиона, похоже, была крайне обеспокоена. Гарри в очередной раз понял, что был ненормальным.

Звонок положил конец уроку, что отвлекло остальных от него.

— Ребята, вы идите вперед, — тихо сказал Гарри, в то время как остальная часть класса направилась к выходу из учительской. — Я хочу поговорить с профессором Люпиным.

Рон кивнул.

— Увидимся в гостиной, дружище, — сказал он, последовав за Гермионой.

Когда все ушли, Гарри притворился, что осматривает учительскую, параллельно пытаясь подобрать слова для своего вопроса. Но профессор Люпин, похоже, точно знал, почему Гарри задержался после урока.

— Ты хочешь понять, почему они делают тебя таким слабым, — сказал Люпин, изучая Гарри взглядом.

— Я не слабый, — возразил Гарри. — Но, да. Никто больше не слышит криков и никто не теряет сознания.

— Чей крик ты слышишь, Гарри?

— Не знаю. Какой-то женщины, — ответил Гарри. Он почувствовал подкрадывающуюся тошноту, когда сам осознал свои собственные слова, и задался вопросом, а не кричала ли это его мама.

— Хм, — тихо произнес Люпин, чуть сморщившись. Но потом он, похоже, собрался с мыслями и добавил: — То, что твой боггарт превращается в дементора, говорит о том, что ты боишься самого страха, Гарри, поскольку именного его взывает дементор. Они опираются на наши худшие страхи и высасывают из людей счастье, все хорошие вспоминания, оставляя лишь худшее из того, что мы пережили в нашей жизни.

Люпин стал складывать музыкальный проигрыватель, а Гарри наблюдал за ним, вновь почувствовав холод.

— Так эти крики из моего воспоминания, — без выражения произнес Гарри, уставившись на дверь невидящим взглядом.

— Боюсь, что так, — ответил Люпин, взяв проигрыватель в руки. Они направились к двери и влились в поток студентов, направлявшихся по своим делам. — Дементоры смогут приблизиться к тебе, лишь если ты выйдешь за границы школы. В замке ты в безопасности, Гарри, и, уверяю тебя, мы все ждем, когда Блэка поймают и дементоры уйдут.

Гарри не чувствовал удовлетворения от подобного решения проблемы, но, по крайней мере, Снейп учил его вызывать Патронус, чтобы он мог защититься от дементоров.

— И что же теперь? — спросил Гарри, шагая с Люпиным в сторону западных коридоров замка.

— Держись подальше от шкафов с боггартами, — сказал Люпин, улыбнувшись ему странно дружелюбной улыбкой, отчего шрамы на его лице растянулись почти что в невидимые белые линии.

* * *

Спустя четыре дня после урока Люпина, Гарри показался в подземельях. Было восемь часов утра субботы, и одет он был в спортивные штаны, толстовку и кроссовки. Он постучал в дверь кабинета Снейпа. Под толстовкой был спрятан его летний дневник, который он заткнул за пояс штанов.

— Внутрь, — скомандовал Снейп мерзким тоном, услышав который, посторонний подумал бы, что зельевар был раздражен появлением Гарри. Когда дверь за ними закрылась, выражение лица Снейпа чуть смягчилось. Не сильно, но достаточно, чтобы Гарри заговорил.

— У меня есть еще одно воспоминание о Волдеморте, — сказал Гарри, доставая записную книжку. — О том, как он убивает мою маму.

п.п.:

(1) Ковент-Гарден — район в центре Лондона, является популярным местом шоппинга и туристической достопримечательностью

(2) Лестница Якоба (Иакова) — если верить англоязычной Вики, это такая народная игрушка, состоящая из блоков и ленточек. Я такого вживую не видела, поэтому толком объяснить не смогу. Гугл в помощь, друзья)

Глава 5

Гарри не ожидал, что Снейп отреагирует на его слова злой гримасой.

— Быстро внутрь, — прорычал он, затаскивая Гарри в кабинет.

Гарри недоуменно заморгал, съежившись на случай, если Снейп даст волю рукам и попытается ударить его.

— Но вы же хотели… — начал было он, чувствуя вес записной книжки, лежавшей у него в кармане.

— Ты не можешь этого помнить, — рявкнул Снейп, отпуская его, и принялся ходить из стороны в сторону перед своим столом. — Тебе было пятнадцать месяцев, это слишком мало, чтобы по-настоящему что-то помнить, — Снейп произнес это так, словно оценивал вероятность подобного события.

Гарри же продолжал держаться от него подальше, пребывая в полнейшем недоумении.

— Да я много и не помню, — признался он, осторожно наблюдая за Снейпом.

Взгляд темных глаз метнулся к нему, и Гарри вздрогнул. Его несколько ошарашило то, как быстро Снейп переходил от ярости к расчетливости.

— Сколько именно, мистер Поттер?

— Пару секунд, — ответил Гарри. Он переминался с ноги на ногу, ощущая под собой неровный пол кабинета, а в голове у него творился совершенный беспорядок оттого, что он пытался понять, почему именно это воспоминание так разозлило Снейпа.

Тот же пристально смотрел на него, и Гарри опустил взгляд вниз. Он записал все в записную книжку, что потребовало от него немало усилий, потому что он не шибко горел желанием вновь переживать эти моменты, а потому надеялся на совершенно другую реакцию со стороны Снейпа.

— Я помню вспышку зеленого света, чей-то смех и крик моей мамы, — монотонно произнес Гарри, переведя взгляд на Снейпа и подметив небольшие изменения в его позе. Это был профессор Снейп, холодный и умный зельевар, который не терпел глупости и возглавлял факультет Слизерина. Это был не тот Снейп, которого он узнал летом, тот был не менее умен, но в то же время казался моложе и не стремился уколоть своими саркастичными замечаниями. — Это единственное мое воспоминание о ней, — закончил Гарри, скрещивая руки.

В глазах Снейпа мелькнула безошибочная боль, хотя и всего лишь на мгновение. Это еще больше выбило Гарри из колеи, и он безуспешно пытался понять, как обычный доклад Снейпу об этом крайне коротком воспоминании о Волдеморте и его маме обернулся столь плохо.

Пальцы Снейпа сжимались вокруг длинных манжет его черной преподавательской мантии, и Гарри не мог не задаться вопросом, как он только постоянно не окунал их в котел. Снейп же тем временем, похоже, пришел в себя и, взмахнув руками, завернулся в мантию, словно собирая воедино свои мысли и эмоции.

— Если ты хочешь узнать больше о своей матери, поговори с главой своего факультета. В конце концов, она была гриффиндоркой. Гарри кивнул, делая мысленную пометку так и поступить. Все с готовностью рассказывали ему о его отце, но Гарри хотел узнать и о своей маме тоже.

Выйдя из кабинета, он медленно побрел обратно в гостиную, мысленно проигрывая весь разговор со Снейпом. Тот казался таким… сердитым, когда услышал, что Гарри помнил о той ночи, но было в нем еще что-то, что-то сродни... паники? И он явно испытал облегчение, когда Гарри подтвердил, что помнил не так уж и много.

Гарри пришла в голову абсурдная мысль, пока он двигался к гриффиндорской башне. Он подумал, что вся эта ситуация наводила на мысли о том, что Снейп был там той ночью и пришел в ужас от того, что Гарри мог узнать об этом.