Жорж придумал, что в этом номере будет одет в шкуру медведя. В те времена стояли еще в вестибюлях периферийных гостиниц и ресторанов такие медведи, на их лапы, как на вешалку, пристраивали трости, зонты, шляпы. Рикки же предназначалась роль элегантного взбалмошного существа, которое никак не может уместить на чучеле свои вещи. Заканчиваться номер должен был серией темпераментных акробатических поддержек и игрой медведя на огромной трубе, известной среди музыкантов как туба-бас. Но все окончилось Риккиным ученическим дутьем. Жизнь с ее заботами, трудностями, болезнями сына захлестнула, не дала довести до конца этот номер. Не хватало сил, времени и денег сделать все ранее задуманное сразу.
В Севастополе Рикки начала уже репетировать вращение в колесе. Жорж решил, что в финале «Луны» он будет держать в зубах и крутить колесо, в котором в свою очередь будет крутиться Рикки. Это колесо со спицами, идущими к центрам, и дугой с зубником, эти центры соединяющие, было изготовлено еще в Горьком. Трудно сказать, что Рикки пришлось делать больше — репетировать крутку или чистить колесо. Было оно никелированным и от морского воздуха постоянно ржавело, а Рикки так же постоянно часами оттирала пятна нашатырным спиртом и зубным порошком.
Складывалось все в общем-то неплохо, но из-за коротких гастролей и долговременных переездов трудно было готовить новую работу. Из Севастополя послали в Омск, а оттуда — в Макеевку. Долгая и нелегкая дорога. Пересадки, холод в вагонах, а главное, упущенное для репетиций время. Вот так и шла жизнь. Не успеешь приехать в город, нужно начинать работу. Первые дни все тело болит, чувствуешь себя скованно. А только войдешь в форму — и уже отъезд. После Макеевки была Одесса, одно из лучших и самых высоких цирковых зданий того времени. После Одессы — Тула с ее маленьким цирком-грибком. И, как назло, именно туда приехал смотреть программу управляющий цирками А. М. Данкман.
Жорж, когда узнал о приезде Александра Морисовича, сильно разнервничался, и не без оснований. «Луна» была изготовлена в июле 1937 года, сейчас шел уже февраль 1938-го, но за все это время аппарат ни разу не собрали и не подвесили. Не была сделана вся электрическая часть, ведь «Луне» предстояло менять цвета, вращаться, опускаться и совершать еще целый ряд действий, для чего требовалось бесконечное число всевозможных коллекторов, электродвигателей, блоков управления и так далее. От мнения Данкмана зависело, как скоро удастся закончить и выпустить новый номер.
Когда программу смотрит начальство, артисты извлекают из сундуков самые нарядные костюмы, включают в работу все лучшее, что они исполняют из трюков. И тем не менее Жорж, посоветовавшись с Рикки, решил не делать этого. Одели они какие-то весьма скромные защитно-салатные костюмы, чуть расшитые золотыми блестками. Работали полностью старый номер. А ведь были уже готовы почти все трюковые комбинации, подготовленные для «Луны», были отличные костюмы, опять-таки отложенные до той, затянувшейся премьеры. Боялись они, наверное, как бы Данкман не сказал потом, что «Луна» — действительно новый аппарат, а вот работа — целиком старая. Но все окончилось благополучно. На приеме у Данкмана Жорж сумел договориться о разнарядке в Киев, с тем чтобы там доделать аппарат и выпустить номер.
Довоенный Киевский цирк, построенный страстным любителем циркового искусства и великолепным дрессировщиком лошадей П. С. Крутиковым еще в 1903 году с применением самых последних усовершенствований, и спустя тридцать пять лет продолжал оставаться в числе лучших и благоустроенных. Был он высокий, с манежем, расположенным на втором этаже, огромными фойе на обоих этажах, с отлично оборудованной закулисной частью. При цирке работали великолепные столярные и слесарные мастерские, которые Жорж, конечно же, тотчас завалил целым рядом заказов по готовящемуся номеру. Но в основном он пропадал на многочисленных заводах Киева. Жорж с головой ушел в электрические доделки аппарата.
В программе Немар выполняли свой старый номер под «абажуром», а на репетициях они под этим же «абажуром» ежедневно прогоняли по нескольку раз подряд все новые трюковые комбинации работы на «Луне». Чаще всего устраивали ночные прогоны, но, если Жорж был свободен от посещений заводов, репетировали и днем. Особое внимание уделяли недавно придуманному обрыву с мячами.
Жорж, зацепившись носками за перекладину рамки, а зубами — за зубник без накладки, прикрепленный тросами к стойкам, принимал горизонтальное положение, как бы лежа над манежем. Рикки стояла у него на вытянутых руках ногами и жонглировала тремя теннисными мячами. Один мяч она, как бы случайно, бросала назад, тянулась за ним и падала в обрыв. Жорж тут же выпускал изо рта зубник и тоже шел вместе с Рикки в обрыв корпусом. А в тот момент, когда их тела вытягивались в одну линию, Жорж отпускал и левую ногу Рикки, которую она мгновенно притягивала к голове. Так, летя в арабеске чуть ли не через весь цирк, удерживаемая лишь за одну ногу, Рикки заканчивала этот эффектный двойной маховый обрыв.
В Киеве Немар работали долго, две программы. Окончив первую, сняли старый аппарат и той же ночью подвесили «Луну». На следующий день состоялась премьера. В цирке было много людей с заводов, где Жорж доделывал аппаратуру. Они явились посмотреть на плоды своих рук. Да и вообще-то киевская публика уже хорошо знала гимнастов по их первому номеру на «абажуре». Все с интересом ждали, чем же их собираются поразить на этот раз. Ждать пришлось довольно долго. Ведь Немар начинали второе отделение. Но вот наконец все вернулись на свои места после антракта. В зале медленно погас свет.
Тут же в форганге вспыхнул матовый круг, перечеркнутый надписью «НЕМАР». В лучах прожекторов раздвинулся в стороны занавес, открыв висящую в пустоте голову Рикки, украшенную странным убором из сверкающих проволочек, свисающих как серебряная гроздь. Постепенно из темноты возникала и ее фигура, одетая в белый с драконами китайский халат. В тот момент, когда она вся целиком открылась взору зрителя, начал бить фонтан. Сверху, снизу, с боков светящиеся зеленые, красные, желтые, ярко-голубые струи воды словно уводили только что возникшую фигуру в мерцающее небытие и тотчас возвращали ее обратно с появившейся в руке палочкой с лентой. Взмахнув ею и вмиг оказавшись внутри беспрестанно меняющего форму зеленого кокона, Рикки начинала танец.
В цветных лучах прожектора, непрестанно сплетая из ленты всевозможные фигуры, перемежая эффектные прыжки изящными позами, Рикки, обойдя манеж, поднималась на стоящую у правого бокового прохода позолоченную колонну. В финальном пируэте Рикки швыряла через голову в форганг палочку с лептой, сбрасывала халат и, присев на верх колонны, оказывалась сидящей на руке Жоржа. Он возникал из мгновенно раскрывшейся колонны, покрытой изнутри серебряной фольгой и подсвеченной цветными огнями. Вместе с Рикки, сидящей на его вытянутой руке, Жорж выходил в центр манежа. И там вдруг Рикки в руках Жоржа летела в обрыв, чуть не коснувшись лицом ковра, тут же взлетала в изящном арабеске, стремительно вращалась вокруг тела партнера, опускалась на манеж, садилась в шпагат, встав, шла по кругу к спускающейся сверху веревочной лестнице и поднималась по ней к аппарату следом за Жоржем.
Загорался глаз «Луны». Рикки бралась рукой за колечко, которое держал Жорж, успевший уже повиснуть на подколенках под аппаратом. Резкий взмах ее стройного тела, и Рикки забрасывала корпус за руку. В тот же момент «Луна» вспыхивала сине-голубым светом. Опять резкий взмах тела, и теперь Рикки забрасывала его перед рукой, в передней уже закидке. Грациозный трюк этот, носящий скучное название «флажок-бланш в одной руке», проделывала Рикки шесть и восемь раз подряд, в темп, чередуя передние и задние закидки. Сходя с последней, Рикки сжималась в группировку и сразу же, выпрямившись во весь рост, совершала в руках Жоржа широкий летящий мах и оплетала его корпус ногами. Оба они тут же поднимались на рамку, и, он сидя, Рикки стоя, посылали зрителям комплимент. Присоединяясь к ним, подмаргивала своим глазом и «Луна».
