<center>Пятнадцать минут спустя…</center>

<center>***</center>

23:14

Мы сидели уже внизу, на диване большого зала, что был на первом этаже нашего дома. Пистолет давным-давно лежал на своем месте, мы были вымыты, чисты – и ели заказанную на дом пиццу прямо из коробки.

Вакариан тащился от бекона, кстати говоря.

«Какими глазами посмотрела на нас азари-курьер, когда мы вышли к ней вдвоем - с руками на плечах друг у друга… Наверно, долго еще гадала, кто из нас кого… хм-м… романсит, во!»

Бояться? Чего? Наши лица нигде еще не мелькали – а шанс того, что затраханный работой и разъездами курьер кого–то вспомнит, если он видел его единожды в жизни – я вас умоляю…

Заморив питона в желудках, мы наконец-таки были готовы обсудить прошлое Вакариана – раз уж про мое он узнал непосредственно от меня.

Шанс того, что нас слушал Бэйн, был устрашающе низок – мужик был потрясающе принципиальным и со своими подопечными связывался только в случае самой крайней необходимости. Возможно, это было связано и с тем, что так он обеспечивал свою безопасность – находясь рядом и держа руку на пульсе вещей – но при этом не ограничивая ни в чем своих «работников».

Так или иначе, его либерализм был нам весьма на руку. Хотя чайник с глушилкой, в котором уже заваривался чай (иначе был бы в нем смысл?), на сей раз - мы поставили наготове. Разговор, в конце концов, обещался быть долгим – у самого близкого мне турианца, как я понял по обрывкам информации, собранным еще в нашу бытность следователями – было не прошлое, а «Прошлое».

Именно так, с большой буквы.

«Хотя мое, пожалуй, пришлось бы в таком случае писать заглавными буквами. Для выразительности и полной передачи глубины этого самого прошлого».

Чай был разлит по чашкам, и перед тем, как сделать первый глоток, Харконнен перекинул рычажок в положение «глушения».

Когда звуковой удар прошел, накрыв тишиной пространство вокруг нас, турианец взял чашку и, грея об нее когтистые руки, сказал мне прямо, как отрезал:

- Я не умею рассказывать так же интересно, как ты, Далтон, но и мне есть, чем поделиться с тобой, раз уж ты был со мной настолько откровенен о себе. – Он отсалютовал мне чашкой.

- Не буду плясать вокруг да около. Тебе наверняка интересно, как можно стать третьим разумным в иерархии… - черт, меня аж коробит от этого слова, бляха муха… - в пирамиде власти Ц-Сек к двадцати пяти годам? – Он, слегка поежившись, спросил меня.

- Не скрою – мне это весьма интересно.

Мне и вправду было очень любопытно, как же Джарвис-Гаррус взлетел в такие выси. Во всяком случае, я подозревал, что это как то связано с его семьей – слишком многое говорило мне об этом.

Например, то, что Паллин однажды напрямую сказал Гаррусу, что тот «копия своего отца в молодости»…

- Не гадай понапрасну. Венари Паллин стоит у руля Ц-Сек уже двадцать лет, и он просто не видел на своем месте никого более подходящего, чем сына того, кто научил его всему.

Даже та-а-к…

- Ага. К какой карьере я должен был готовиться, кроме той, которой мой отец посвятил всю свою жизнь?

- Квиетус Вакариан, - продолжил мой брат-турианец, - сорок лет проработал в Ц-Сек, из них пятнадцать – его руководителем. Он был настойчивым, принципиальным и непреклонным – и достал за годы своей работы не только Тевос, но и совсем молодого еще тогда Спаратуса. А если брать в расчет то, что мой отец находится в дружбе с самим Примархом Федорианом и Генералом Армии Палавена Виктусом… - Последние слова он почти прорычал. – Черт подери, воспоминания Харконнена уже начинают поднимать голову… - Его взор опустился в чашку.

- Эй. Гаррус.

Он посмотрел на меня.

- Ты можешь забыть свое имя, ты можешь забыть своих родных, ты можешь возненавидеть все, что любил – но пока ты сражаешься за правое дело – ты всегда будешь поступать по совести. Иначе ты не можешь назвать свое дело правым. – Я оставил в воздухе приглашающую паузу.

- А мы? Разве мы можем сказать, что мы сражаемся за правое дело? Мы ведь убиваем разумных, не только вооруженных – но и просто тех, кто оказался не тогда и не там…

- Вакариан. Есть, к величайшему моему сожалению, во Вселенной такая вещь, как «математика войны». И мы ничего не можем с ней поделать. А заключается она вот в чем – у власти в Галактике прямо сейчас стоят три безжалостных урода, которые управляют триллионами жизней разумных – и способны, в силу своей беспринципности, отправить миллиарды из них на убой – просто ради своей прихоти. И есть мы, двое – ты и я, которые знают о таком милом пунктике у наших «хозяев».

- Но у нас нет доказательств…

- Они есть в Архивах Совета, Вакариан – вся информация с их личных терминалов и инструментронов попадает прямо туда. Там наверняка есть и поэтапные отчеты о нашей трансформации, и их шантажные «подтирки» для нас обоих, и там даже есть, наверняка, сам момент шантажа нас Спаратусом…

- Хорошо. Допустим, мы каким-то образом найдем способ достать ее оттуда – хотя защита у Архивов просто запредельная, но это ладно, побоку – что мы сможем извлечь из этого? Куда мы с этим пойдем? – Джа недоумевал совершенно искренне.

«Не опускай руки, брат. У младшего все схвачено, хе-хе-хе».

Вместо ответа я раскрыл на своем инструментроне одну недавно скачанную мной книгу.

«Уголовный Кодекс Галактического Совета Рас».

- Знаешь, в любое время и в любом месте своды законов чаще всего составляют не дураки. А если они еще и разумные с мозгами – то они предусматривают разные ситуации – даже те, которые, кажется, не должны случиться никогда. Итак, глава шестая – «Должностные преступления», раздел первый – «Советники и связанные с ними лица», параграф семьдесят восемь. – Я, слегка прикрыв глаза, нараспев начал читать по памяти, дав увидеть текст Вакариану:

«В том случае, если разумный обладает неопровержимыми доказательствами преступных действий, примененных к нему лично, либо к его родным, со стороны какого-либо Советника или всех членов Совета одновременно – он имеет полное и неотъемлимое право предъявить эти доказательства на всеобщее обозрение. В случае доказанной вины Советника или всего Совета в целом – разумному обязана быть выплачена моральная компенсация в размере, установленным коллегией присяжных Галактического Суда.

Дополнение: В случае совершения разумным каких-либо противоправных действий, вызванных либо спровоцированных преступными действиями Советника либо Совета в отношении самого разумного либо его родных, то разумный признается - при наличии неопровержимых доказательств противоправных действий Советника либо Совета – НЕВИНОВНЫМ в совершенных преступлениях и вправе требовать…», ну, и так далее по тексту… - мой голос был переполнен ехидства.