— Верю, конечно. И благодарна тебе, что ты мне не сказал о предстоящей поездке. Хорошо, что я этого не знала. Эти три с половиной недели были самыми счастливыми в моей жизни.
— Почему были? У нас еще будут счастливые недели, месяцы и годы. Целая жизнь.
— И ты ко мне вернешься?
— А куда же я денусь?
— Тогда я буду тебя ждать и скучать по тебе.
— Жди. Только когда очень сильно соскучишься, разозлишься на меня и тебе станет очень плохо, одиноко и тоскливо — никому не звони, чтобы он тебя трахнул, ладно?
— Не буду. Мне никто не нужен, кроме тебя. Да и кто сможет с тобой сравниться, мой любимый Казанова?! Лучше я подожду, когда приедешь ты. Только ты возвращайся, ладно?
— Я вернусь. Обязательно. Казанова еще ни разу не нарушал своего слова.
— Я всего боюсь. Пока здесь сидела, каких только страстей не напридумывала: или самолет взорвется, или террористы его захватят, или тебя возьмут заложником, или будет автокатастрофа, или небоскреб рухнет, или трос у лифта оборвется, или на тебя на улице нападет какой-нибудь псих.
— Не бойся. Ничего со мной не случится. Я везучий.
— Все равно боюсь. Пожалуйста, возвращайся. Я умру без тебя. Правда. Я уже столько раз умирала, когда думала, что тебя потеряла, но ты меня воскрешал. Если тебя не будет рядом, некому будет меня воскресить.
— Больше я никогда не сделаю тебе больно.
— Когда я ставила эту песню, то имела в виду, что это я причинила тебе боль. Прости меня, мой любимый.
— Мне не за что тебя прощать, ты никогда не причиняла мне боли.
— Я разбила тебе бровь. Теперь поедешь в Америку с этим пластырем, как хулиган.
— Да это пустяк. Я же тебе сказал — ты можешь делать со мной все, что угодно, только будь со мной.
— Но я ударила тебя по лицу, это так унизительно. Когда ты сказал, что у тебя болит внутри, я решила, что у тебя болит душа.
— Когда женщина с такой страстью тебя бьет, то этим можно только гордиться. Только любя, можно так яростно ненавидеть.
— Казанова, я люблю тебя. И я твоя.
— Я люблю тебя, моя принцесса. Я твой. Мы всегда будем вместе.
Он поднял ее на руки и отнес в постель.
— Во сколько вылет? — тихо спросила Лариса.
— В шесть сорок.
— У нас осталось всего полчаса. Ты собрал вещи?
— Нет, но я не хочу тратить на это время. Куплю все там. Эти полчаса я хочу побыть с тобой.
— А документы?
— Сергей привезет в аэропорт все документы и билет. Я же все отдал ему. Ведь я оптимист, до последней минуты верил, что у него получится с визой.
Потом они лежали молча, просто прижавшись друг к другу и думая каждый о своем.
Казанова думал о том, что для него нет ничего дороже этой женщины, которую он сейчас обнимает, но уже через несколько часов она останется одна и на нее накатит такая волна отчаяния и одиночества, что ей, может быть, снова захочется совершить безрассудный поступок, чтобы хотя бы временно забыться. И тогда Лариса может набрать чей-то номер и сказать: “Приезжай”.
И он ее потеряет. Даже если тот мужчина ничего не будет значить в ее жизни, но после этого Лариса уже никогда не сможет так искренне сказать ему: “Я твоя”, потому что не умеет лгать.
Да и она ему нужна вся. Игорь Северин всегда был максималистом — ему нужно было все или ничего.
Лариса думала о том, что их пронзительная страсть длилась всего несколько недель и что она многое предчувствовала. Она говорила с Казановой о фильме “Девять с половиной недель” и уже тогда чувствовала, что что-то их объединяет с героями этого фильма. Там тоже — утонченный секс, которым герой околдовал героиню, и тоже трагический финал.
Ее любимый Казанова, который мчался к ней сломя голову, забыв все, впервые не бросил дело ради нее и улетает, хотя из-за этого чуть не потерял ее и рискует потерять.
Он мог бы остаться с ней. Любую поездку, какой бы важной она ни была, можно перенести, отложить, отменить, если на кон поставлена такая высокая ставка.
Казанова отдавался ей со всей страстью своей сильной натуры, и три с половиной недели для него не существовало никого и ничего, кроме Ларисы. Он мог бы отказаться от поездки, даже если бы из-за этого сорвался контракт.
Но не отказался.
Лариса подняла голову и посмотрела на настенные часы. Пора.
— Я тебя отвезу в аэропорт.
Они молча оделись. Лариса натянула разорванные колготки на голое тело. Плевать. Уже не до таких мелочей.
Игорь взял свой “дипломат”, и они вышли из квартиры. Пришлось опять будить спящего консьержа, чтобы забрать ключи от “мерседеса”.
Всю дорогу до аэропорта они ехали молча. Не хотелось ничего говорить. К чему слова? Уже все сказано. Тревожно, неспокойно на душе, но уже ничего невозможно изменить.
В аэропорту их ждал Сергей, он суетливо передал шефу документы и билет. Казанова молча взял и посмотрел на своего зама таким взглядом, что тот виновато отвел глаза, поспешно попрощался и тут же ушел.
Игорь с Ларисой молча стояли, прижавшись друг к другу в последнем объятии, пока вся очередь не прошла таможенный контроль. Чиновник посматривал на них, но к таким сценам прощания ему, наверное, не привыкать.
Наконец Казанова оторвался от нее и посмотрел в глаза:
— Я скоро вернусь, малышка.
— Я знаю.
Не сводя с нее глаз, он протянул декларацию таможеннику и поставил свой “дипломат” на ползущую ленту. Чиновник кинул взгляд на экран, шлепнул печать на декларацию и протянул ее Игорю. Тот взял ее, подхватил свой “дипломат” и, повернувшись лицом к Ларисе, спиной пошел к очереди на паспортный контроль.
Очередь двигалась медленно. Казанова стоял и смотрел на любимую женщину, чтобы запомнить ее лицо и вспоминать его, когда будет лететь в самолете, ехать в машине, вести переговоры... Только бы она никому не позвонила, пока его не будет.
Когда подошла его очередь, Казанова помахал Ларисе и прокричал на весь зал: “Я люблю тебя!!!”
И только когда его высокая фигура скрылась из виду, Лариса заплакала. Слезы текли по ее лицу, но она их не вытирала, стоя неподвижно и глядя туда, где только что стоял ее любимый Казанова, крича: “Я люблю тебя!!!”
Хотелось верить, что он вернется, они снова будут вместе и все у них будет хорошо, но где-то в глубине души притаился клубочек страха, что это невозможно. Три с половиной недели назад судьба подарила ей любовь, а потом снова больно ударила, да так, что вся ее жизнь могла перевернуться. Потом судьба опять смилостивилась и Лариса снова была счастлива, забыв про прошлые горести.
Всего лишь три с половиной недели счастья...
И снова судьба нанесла ей удар. Черная полоса, белая, потом снова черная и опять белая... Как и все Водолеи, Лариса обладала даром предвидения и предчувствовала, что ее еще ожидают потрясения и драматические события.
Слишком все это было похоже на сказку, чтобы стать былью.
Продолжение следует…
И напоследок…
И как всегда в романах этой серии, небольшое авторское послесловие.
Переиздания этого романа мои постоянные читательницы очень ждали. Я получила очень много писем с одним вопросом: когда же выйдет долгожданный «Казанова»? Но мне не хотелось писать наспех – к этому роману я отношусь трепетно. Здесь очень много автобиографического.
Как-то раз я дала прочесть роман своему другу с просьбой посоветовать: переделывать ли его (прежний вариант мне не нравился). «Не трогай, - посоветовал он. – Мне роман понравился». «Начало слишком затянуто, - возражала я. - (Ведь женщина спрашивает мужчину вовсе не для того, чтобы получить от него совет, а для того, чтобы он подтвердил ее мнение или опроверг ее опасения). – Это love story, а в прежнем варианте аж 70 страниц до встречи Ларисы с Казановой, я и сама утомилась читать». «Но это же детектив», - терпеливо втолковывал мой собеседник.
Нет, это не детектив, а эротический триллер. Да и триллером-то его можно назвать с большой натяжкой. Просто так уж получилось, что когда я писала предыдущий роман, история любви Ларисы и Казановы заняла очень много места, получился роман в романе, я значительно превысила объем и решила издать эту love story отдельной книгой. Но прежние издатели чесали затылки: как быть, ведь это детективная серия, а детективом можно считать предыдущий и все последующие романы, но никак не «Казанову». Но и издать его отдельно - тоже не вариант, ведь в моих романах сквозные герои. Мне удалось убедить издателей, что вовсе неважно, в каком жанре я пишу, может быть, это новый жанр (жизнь показала, что так оно и есть). И я оказалась права: отнюдь не детективная фабула интересовала моих читательниц, а взаимоотношения героев и то, что редакторы называли «психологизмы» и поначалу жестоко вымарывали. Впоследствии, когда почти одновременно вышли 6 моих первых романов («Казанова» по хронологии событий, происходящих с главными героями, второй по счету), именно «Казанова» сразу стал бестселлером и неизменно оставался в числе бестселлеров. До тех пор, пока я не надумала переделать его (а чтобы не было путаницы с предыдущим вариантом, дать более развернутое название, тем более, что журналисты с момента выхода романа в свет назвали его «Российские девять с половиной недель») и тянула с этим делом аж несколько лет.
