– Знаешь что, – видимо он принял, наконец, решение, – я тебе все расскажу. Но только не здесь. Не в офисе. Сюда в любой момент могут зайти. Это… не приветствуется.

– Тогда пошли выйдем?

– Сейчас я не могу. Мне надо… пару звонков сделать.

– Э нет, никаких звонков. Потом поговоришь. Если будешь лаконичен и краток, наш разговор не займет много времени.

Антон поник, но покорно поднялся с кресла и направился вслед за мной. По дороге он выторговал краткосрочное посещение санузла. Я на всякий случай подслушивала у двери. За этим занятием и застал меня бомжеватого вида мужик в потертых джинсах и вытянутом чуть не до колен свитере.

– Ну и как? – спросил он меня.

– Что как? – вздрогнула я от неожиданности.

– Процесс идет? – он махнул рукой на дверь туалета и неожиданно по доброму подмигнул мне.

– Да вроде идет, – не нашлась с лучшим ответом я.

– Ну и отлично, – порадовался мужик то ли за процесс, то ли за меня. Залез в карман, и выудив оттуда визитку, протянул ее мне на открытой ладони, как знак мирных намерений.

«Коронен Станислав Петрович, генеральный директор», – сообщила мне скупую, но вескую информацию визитка, а мужик уже топал тяжелыми ботинками где-то внизу.

Из туалета Антон вышел слегка воспрянувшим. Наверное, все-таки изловчился позвонить куда надо. Но не отнимать же было у него телефон. Все-таки как я ни хорохорилась, весь мой запал был не более чем блефом. Антон вполне мог послать меня на фиг, и я бы ушла с позором. По большому счету, инкриминировать ему было нечего. Встретился с девушкой, случайно попал под прицел папараци. Мало ли чудес на свете.

– Значит так, – сказала я Антону, неловко усаживаясь на высокий барный стул, – я от тебя не стала бы ничего требовать. Но речь идет о безопасности очень важного для меня человека. Я понимаю, тебе на это начхать. Но подумай о том, что если с ним случится что то неприятное, в этом окажешься замешан и ты.

– С какой это стати? – в голосе Антона проклюнулись высокомерие и спесь. Как же я ненавидела такую породу людей. Когда их прижимаешь к стене, они ужами юлят и готовы стелиться у твоих ног, но стоит им почувствовать хоть малую толику твоей слабости, и они уже презрительно морщатся, прикидывая, с какой стороны тебя ударить. При этом речь не идет о честном поединке. Такие всегда норовят засандалить исподтишка.

– С такой. Тебе используют в деле, от которого за версту несет криминалом.

– Снимать баб, это криминал? С каких же пор?

– Как запел то, чистый соловей. А с таких! Твою визитку нашли в машине человека, который пропал несколько дней тому назад. И есть веские улики, которые доказывают – твои фальшивые амурные потуги и исчезновение очень даже взаимосвязаны.

– В какой машине? Ты о чем говоришь? – Антон снова растерянно скукожился. Видимо, новая информация была вне приготовленной им для меня схемы.

– В машине моего мужа, – повысила я Лешкин статус, – а накануне на его почту как пришли снимки, где ты зажимаешь меня на обочине. Как тебе это нравится?

Видимо, Антону это совсем не нравилось. Он похлопал себя по карману. И в это время на улице пронзительно заверещала машина. Мы сидели в кафе рядом с офисом, кинув взгляд на стоянку, Антон опознал в голосящей машине свой Опель.

Он кинулся к нему через внутреннюю въездную дорогу, но так и не успел успокоить железного коня. Стремительно выскочившее из-за угла авто темно зеленого цвета откинуло его к крыльцу. Мне показалось, что я слышу, как хрустят кости. На стойке остался лежать его сотовый телефон, который я быстро спрятала в карман.

Уже через десять минут здесь были и скорая, и милиция, и представители ГАИ. Антон был жив, но находился в плачевном состоянии. Сбившую его машину, разумеется, толком никто не заметил. Так стремительно все произошло. Ни номера, ни марки. Вроде бы БМВ, но может быть, что и нет. Таков был вердикт немногочисленных свидетелей, в числе которых находилась и я. Единственное, что все мы могли утверждать, наезд ни под каким углом не выглядел случайным. Это было самое настоящее покушение.

Я благоразумно не стала делиться с хмурыми дядьками в форме своими соображениями. Выдала ничем не примечательную версию о том, что случайно пересеклась с Антоном, у которого выдалась свободная минутка. Нет, не жених, просто знакомый. Легкий флирт, не более того.

Дядьки, для которых непонятное происшествие было ненужной головной болью, вполне удовлетворились моими ответами. Живенько переписали мои координаты и отпустили с миром.

Я тут же поймала бомбиста и покатила домой. События последний дней, кажется, уже приучили меня к тому, что неожиданных поворотов в жизни никогда не бывает много, лимит их поистине безграничен. Если не брать во внимание мои противно дрожащие пальцы, я была почти что спокойна.

Время было уже позднее. Гришка позвонил и сказал, что приедет только завтра утром. Тогда и поговорим. Он убедительно просил меня выпить снотворного и лечь спать. Будто бы не знает, что я никогда не держала дома снотворного. От одной мысли, что мной овладеет навязанный химическими соединениями сон, становилось дурно. Даже во сне мне хотелось контролировать ситуацию.

Я лежала на диване, вяло щелкала пультом и пыталась сопоставить воедино всю имеющуюся на данный момент информацию. Когда мы начинали два параллельных расследования, у нас и мысли не было, что они имеют какое то отношение друг к другу. Моя личная история и истории двух убитых женщин с первого взгляда были родом из разных вселенных. Однако чем дальше в лес, тем сильнее путались тропинки. Я уже не исключала, что через пару шагов они сольются в одну дорожку, а может быть, уже слились.

Слишком много трупов. Слишком много женщин. Я пока не понимала, каким образом сложить разрозненные, грудой насыпанные под ногами пазлы в одну картинку. Но что-то подсказывало, картинка одна, общая. И Ира, и Галя, и эти странные письма, и Лешкино исчезновение, и труп Витольда Красинского, обнаруженный нами в дачном поселке, и покушение на меня, нападение на Ларису, а потом и на подлеца Антона, все это стояло слишком близко друг к другу.

Мотив, надо найти мотив, думала я. Даже у самого безумного маньяка всегда есть мотив. Пусть он нелепый, совершенно нелогичный, но он есть. Что здоровому человеку в голову не придет, больному запросто. Но чтобы понять мотив безумца, надо самому быть безумцем. Или попытаться влезть в его шкуру. Представить себя на его месте. И может быть тогда, наконец, понять, что общего между мной и Ирой, между Галей и Красинским, между Антоном и Лешей.

Незаметно тьма накрыла меня. Она была густая, холодная, как разбавленная тиной вода. Я брела, пытаясь нащупать ногами надежную твердь, но ноги уходили по колено в вязкий ил. Когда дышать стало почти что нечем, над головой замаячил свет.

Огромная, до горизонта, каменистая пустыня окружила со всех сторон, налетел ветер, завыл, заклокотал над головой. Белые хлопья снега, падая на мои плечи, превращались в перья.

– Ууууууаааааооооо, – донеслось откуда то снизу. Обернулась и обнаружила, что стою на высокой скале, а внизу расстилается мрачный, непроницаемо черный лес. И только я собралась отойти от края на безопасное расстояние, как кто-то толкнул меня в спину. Я едва не полетела вниз. В последний момент уцепилась рукой за край скалы и повисла над пропастью. Руке было больно цепляться за острые камки, силы оставляли меня. И тут появилась женщина в белом. Она вынула из широкого рукава узкий клинок и с размаху пригвоздила мою кисть к камню. Железо легко вошло в мою плоть и сквозь нее в гранитный уступ. Таким образом я была спасена от неизбежного падения. Но было очень больно.