– Это американский флаг? - спросила Анжелика.

– Когда-нибудь потом, - ответил муж, - это станет флагом гомосексуалистов. А пока - просто северное сияние.

– А, ну да, - кивнула Анжелика, - Я его уже видела в советском мультике про ложкой снег мешая.

– Любимая, - Жоффрей порывисто прижал жену к пеньку от древней секвойи, - поклянись перед этой неукротимой стихией, что я навеки останусь повелителем нежных розовых сосков. Обоих.

– Разумеется, милый, - улыбнулась графиня. - Если, конечно, в следующий раз мы поедем зимовать в Вегас.

Раз уж я тоже в Новом Свете, тянуть далее не представляется никакой возможности: 

Если кто из прошлой части не понял, за что именно молодая американская церковь так ненавидела божественную Анжелику (ну, вот я, например, из прошлой части ни хуя не поняла), то теперь пелена тайны сорвана, как мой голос после украинских народных песен с коньяком.

Итак, жила-была в Новом Свете одна монашка. Ну и сами понимаете. Страна ковбоев, хиппи и рок-н-ролла, а ты - монашка, как тут мозгом не тронуться? Монашка тронулась, пошла к настоятелю и молвит: «Здравствуйте, я тронулась мозгом, поэтому садитесь, я вам расскажу о конце света в деталях».

– Крутаны, - обрадовался настоятель, - погодите, я камеру включу.

И монашка, обхватив безумными руками безумные плечами, стала вещать - ах, вижу я, как на брег песчаный, где раскинулся Макдональдс, тридцать прекрасных рыцарей чредой выходят из ясных волн, а с ними женщина модельной внешности на белом единороге, которая и погубит Акадию.

«О Господи», - подумал настоятель, - «тридцать один нелегальный эмигрант и непрошедшее карантин экзотическое животное, надо срочно позвонить в Пентагон».

А тут на брег песчаный спустилась божественная Анжелика, оседлала белую лошадь, и в Пентагоне даже младенцы догадались, что это и есть всадники Апокалипсиса четыре в одном.

Жоффрей де Пейрак возлежал на шкуре ирокеза, читал политическую карту мира и ласкал нежные розовые соски своей жены вплоть до изменения цвета и консистенции.

– Милый, о фем ты думаеф? - спросила Анжелика, не отрываясь от нефритового стержня.

– Я думаю, - судорожно перевел дыхание Человек-Гром, - а вот не создать ли мне Организацию Объединенных Наций?

– Симпатичное название, - кивнула Анжелика, - только если поменять «наций» и «объединенных» местами, получится прикольная аббревиатура со смыслом.

– Я подумаю, - ответил Жоффрей, - дорогая, кивни, пожалуйста, еще раз.

– Конечно, - закивала Анжелика. - А зачем? Ну, в смысле, не кивнуть зачем, а зачем нужна организация объединенных наций?

– Ну, - простонал муж в пароксизме, - это для того, чтобы вожди заняли себя разговорами о судьбах человечества и перестали путаться под ногами.

– Прекрасная идея, - решительно сказала Анжелика, запивая соком, - только поспеши с реализацией, а то спиздят.

– Ты права, - Жоффрей решительно поднялся и нарисовал по древней американской традиции две черные полосочки на своих мужественных щеках. - Я присяду на дорожку, а ты пока погладь мою карту мира.

– Внутреннего? - уточнила Анжелика.

А Жоффрей рассмеялся и умиленно подумал, что, мол, вот какая у меня забавная жена. Шутит.

– Беги, - вздохнула жена, - Да осветит твой путь святой Свет, и не забудь нефритовый стержень.

– Вот же черт, - хлопнул себя по лбу де Пейрак, - а забыл ведь. Годы, годы…

Проводив мужа, Анжелика устало опустилась на смятую шкуру ирокеза, все еще помнящую тепло его тела - тела мужа, понятно, а не ирокеза - и задумчиво потерла виски нежными розовыми сосками. Это помогало ей сосредоточиться. Душа требовала решительных действий, но наша божественная героиня четко придерживалась мнения, что нравственная оценка решительных поступков зависит от их конкретного социального содержания, поэтому Анжелика отмела идею вырезать соседнее индейское поселение и занялась созданием благотворительного фонда: «Вместе против СПИДа».

Главная проблема, стоящая на пути активистов фонда, заключалась в том, что СПИДа еще не было и, по прогнозам, в ближайшие двести лет не предвещалось. Поэтому их деятельность заключалась, главным образом, в развозке по окрестным деревням отбитых у индейцев похищенных белых детей. Помирающие с голодухи окрестные деревни таким проявлениям благотворительности были несказанно рады.

В одной из поездок Анжелику похитили очередные индейцы.

– Трепещи, дьяволица, - сказал главный индеец, - ибо смерть твоя близка.

– Деточка, - вздохнула Анжелика, - за последние двадцать лет меня похищали сто три тысячи пятьсот сорок восемь раз, и по данным независимого статистического агентства «Ну заплатите нам хоть кто-нибудь!» процент выживших моих похитителей на сегодняшний день составляет тринадцать тысячных процента.

– То все были цветочки, - заверил индеец, - теперь мы по заказу молодой американской церкви везем тебя к самому страшному из всех пиратов - Золотой Бороде.

– А у него правда борода из золота? - заинтересовалась Анжелика.

– Из чистого, - индеец размашисто перекрестился, - пусть духи предков плюнут в меня со Священной горы.

– А почему вы тогда до сих пор не сняли с него скальп, трусите? Или вы только с одной стороны скальпы снимаете?

– Мы, - обиделся индеец, - с таких сторон скальпы снимаем, что не при скво будет сказано. Но Золотая Борода - великий воин, да к тому же молодая американская церковь помазала его на спасение Нового Света кремом Мэри Кей.

– Мэри Кей? - уточнила Анжелика. - Тогда борода у него сама отвалится. Спасибо за информацию, дай телефон, мне надо отправить мужу смс.

– Тут не ловит, - пожал плечами индеец. - Все, приехали.

Пирога вывела их в залив, где качался на волнах исполинский корабль с надписью «Zolotaya Boroda cargo».

– Я буду защищать тебя до последней капли крови, моя госпожа, - шепнул Анжелике захваченный за компанию активист фонда «Вместе против СПИДа».

– Ты, - поморщилась прекрасная госпожа, - лучше сбеги в суматохе и сообщи Жоффрею, что надо бы разобраться. А то я опоздаю на «Исцеление любовью».

– Выходите, вон вас встречают, - сказал индеец и выставил Анжелику из лодки прямо в руки легендарному пирату Атлантики.

– Ах, - сказала богиня, и они с Золотой Бородой начали целоваться в губы и еще по всякому.

Колен Патюрель - предводитель рабов, который убежал Анжелику из гарема султана Марокко. Ну, часть третья, помните? Они еще сорок лет ходили по пустыне и любили друг друга платонической любовью, от которой у Анжелики потом случился платонический выкидыш.

Колен Патюрель, нормандец. Да, это был он. Какая страшная, ошеломляющая неожиданность!

Страшная ошеломляющая неожиданность с восклицательным знаком в конце - это, разумеется, цитата из первоисточника. Я бы сама хуй так сформулировала.

Вот такая неожиданность ошеломляющая, да.

Ну, потом графиня и Золотая Борода восемь страниц молчали, рассматривая новые сургучные печати судьбы на лицах друг друга.

– У вас поседели волосы, мое бедное храброе дитя, - несколько алогично заключил Колен по итогам осмотра.

– А вам зеркальная болезнь не сильно досаждает? - обозлилась прекрасная Анжелика.

– Ишь отрастили пузо…

– Это комок мышц, - гордо ответил Колен, а потом за ним эту глупость повторили миллионы мужчин, хотя, можно подумать, мы мышцы от пуза не отличаем. - Пройдемте в каюту и ляжем.

Пират прошел в каюту и лег.

– Ах, оставьте меня, оставьте, - закричала Анжелика. - А то я пожалуюсь в Абьюз Тим.

– Я потом удалю этот пост, - беспечно парировал Колен, снимая даже носки, дабы продемонстрировать, что настроен он серьезно и шутить не собирается.