– Я позвоню вам ещё, если мне понадобится ваша помощь, господин Ривье, – сказал он, направляясь к воротам. – И не заставляйте меня снова выписывать вам повестку. Всего доброго.

Ривье ничего не ответил, и пока Лазар садился в свою машину, биолог провожал его угрюмым взглядом исподлобья, будто давнего лютого врага.

Отъезжая от дома Эмиля Ривье, Лазар нервно улыбался. О да, он сунул руку в осиное гнездо и, безусловно, расшевелил его нутро, но как глубоко, чёрт возьми? Насколько опасно?

***

Пока Бергот возвращался в Голубой Рай, он позвонил Морису и попросил того проверить алиби Ривье. Дик обещал, что займется этим. Лазару оставалось только подождать, хотя, он был почти уверен, что Эмиль не врал. Конечно, у этого человека был непростой характер, даже мерзкий где-то, и явно за Ривье водились тёмные делишки, но что-то не позволили Берготу начать подозревать его больше остальных. Алиби Ривье подтвердилось на следующий день. Эмиль действительно был на работе – это подтвердили свидетели, подписи в рабочих журналах и охранник лаборатории. А Лазар ещё раз убедился в совершенстве своей интуиции – жаль только, что она не могла говорить и прямо указать на преступника, оставался только метод исключения. Значит, не Морган и не Ривье. Что ж, Бергот вполне честно написал об этом в своём отчете, который – как обычно, не особенно удовлетворил старичка Оби. Терпением Франк Оберфот не отличался так же, как и тактичностью.

Сегодня был четверг, и обитатели Голубого Рая отдыхали, утрясая свои мелкие проблемы и просто наслаждаясь тишиной. Странно как всё может перемениться в одночасье в таком заведении – ни громкой музыки, ни шумных посиделок, ни ярких вызывающих одежд сегодня. Хастлеры даже вели себя по-другому и ничем не отличались от обычных парней, которые ходят ежедневно по улицам, учатся в университетах, работают. Все, кроме Оржа и Александра – первый был всё так же серьёзен и помогал ворчливому Фоксу на кухне, а второй всё так же развратен. Ромов сидел за стойкой бара и с пошлой улыбочкой на лице пялился на Бергота без малого уже битый час. Однако Лазар сегодня не удостоил его своим вниманием – его интересовал совсем другой человек. Давид Стоун, охранник Голубого Рая. Правда, тот оказался не слишком болтлив, и каждое слово из него приходилось тянуть.

– Так значит, не вы работали в день убийства Астайле? – уточнил Лазар, переводя беспристрастный взгляд с Ромова на Стоуна и посылая на прощание первому лёгкую усмешку. Александра это не смущало ни капли, и Лазар невольно думал о том, что этот парень упрям и определённо знает, чего хочет.

– Нет. У меня был выходной, – басовитый голос Давида немного раздражал тем, что в нём не было приятных оттенков, скорее напротив – он казался грубым и некрасивым, простым, как и сам Стоун. – В тот день на смене был Саймон Келли. Но он напился до невменяемого состояния, хотя сколько раз обещал Билли, что не будет прикладываться к бутылке во время работы. Его однажды уже едва не уволили за это дело, потом он довольно долго продержался. Почти полгода. А в тот день, видимо, снова за старое взяться решил. Господин Морган вызвал меня, потому что хотел, чтобы я отвёз Келли домой, а после подменил. Ну, а когда я вернулся, при первом же обходе обнаружил труп Астайле.

– А Келли? Где он сейчас? – нетерпеливо спросил Лазар, и Стоун, сожалея, ответил:

– Умер. Через пару недель после того, как всё случилось. Говорят, как Билли его уволил, он в запой ушёл, да так, что неделю не просыхал. Вот и свалился с моста в реку средь бела дня. Людей рядом много было, вытащить – его вытащили, но поздно, успел захлебнуться.

Лазар задумчиво и легко барабанил пальцами по полупустой чашке. Плохо дело, когда свидетели умирают. Не любил он вот таких вот совпадений, ой, как не любил.

– Несчастный случай?

– Да как есть. Допился, бедняга.– Стоун махом допил свой кофе – так на поминках обычно пьют водку близкие друзья покойника – без изящества.

– Скажите, Давид, Астайле конфликтовал с кем-нибудь из работников Голубого Рая?

– Да. Со Стайлером.

– А кроме него?

– Кроме него? – Вопрос Бергота привёл Стоуна в замешательство, и он напряжённо пытался припомнить хоть что-то, но губы его чуть сжимались, когда он слегка пожимал плечами. – Нет… вряд ли.

– Хорошо, оставим это. Скажите, а кто ещё был в баре в тот день, когда вы увозили пьяного Келли отсюда?

– Ну, это было часа в два дня, когда я приехал. Билли был – он ругался и кричал, что лопнуло его терпение. Почти все хастлеры тоже торчали в баре, кроме Стайлера и тех, что разъехались на выходные по домам. Но Орж в последнее время в затворника превратился – нервы совсем никакие, потому я не удивился совсем. Бармен наш был прежний…

– А Сьюзи Крам?

– Сьюзи? – Давид обернулся через плечо, чтобы посмотреть на хрупкую женщину, о чём-то увлечённо разговаривающую с Ромовым, и мягко улыбнулся. В глазах этого человека читалась давняя безнадежная влюбленность. – Ну, она спустилась на шум, когда уже я волок Келли к машине и предложила помочь подвезти его до дома. По правде, тяжеловато было, Келли же плечистым таким был, что ух! И высоким. Еле в машину усадили. Сьюзи добрая, никогда не остаётся равнодушной к бедам других. Вот взять хотя бы Стайлера – он так трагично воспринял смерть Астайле, что Сьюзи пришлось больше недели его успокоительными поить. Она и настояла на том, чтобы Билли на время его от работы отстранил, и дома у Оржа возилась с ним, пока тот в себя не пришёл.

– Да, это очень трогательно, – хмыкнув, комментировал Бергот. – Скажите, Стоун, а во сколько вам Билли позвонил в тот день?

– В одиннадцать утра где-то.

– А в два вы приехали, так? – уточнил Бергот и Стоун согласно кивнул. – Полчаса потратили на Келли и полтора на дорогу. В четыре приехала полиция.

– Всё верно.

– Соответственно с одиннадцати до полтретьего все возились только с Келли. – Лазар улыбнулся и протянул Стоуну руку для рукопожатия. – Спасибо, вы очень мне помогли.

– Не за что, господин Бергот. Надеюсь, вы поймаете этого психа.

– О, непременно.

Лазар расплатился за свой кофе и направился к себе в комнату; по пути поздоровался со Сьюзи и Ромовым и только теперь повернул голову туда, где был вход на кухню – там стоял Орж, стоял и глядел на него, комкая в руках полотенце для посуды. Стайлер неловко улыбнулся Лазару и тот услышал, как Александр презрительно фыркнул.

– Он вас что, так клеит? – спросил он у Бергота. – Вот дурак.

Орж опустил глаза и вернулся на кухню.

– Прекрати, Алекс, – неожиданно вмешалась Сюзи, поднимаясь с места. Она оправила подол своего шерстяного платья и доброжелательно улыбнулась хмурому Берготу. – Лазар, скажите нам, что-нибудь прояснилось в деле Астайле? Мальчики всё ещё бояться.

– Вы извините меня, Сьюзи, но пока мне нечем вас утешить, – Бергот был вежлив и твёрд. – Прошу прощения, у меня дела.

Крам понимающе улыбнулась, а Александр разочарованно закурил.

Лазар поднялся к себе. Он ожидал чего-то, потому что поймал себя на мысли, что всё время поглядывает на дверь: и пока гладил сорочку, и пока наводил порядок на рабочем столе, и после, когда перебирал вещи в комоде. Ждал ли он Стайлера? Он и сам не знал, но только когда в его комнату без стука вошел Ромов, Бергот испытал неприятное чувство обиды – она была такой мизерной и лёгкой, что другой бы и не заметил, но не Лазар.

– Можно? – Александр мило улыбнулся, подошёл к Берготу, чтобы ненавязчиво забрать из его рук совсем новые боксеры и положить их в открытый ящик комода. Александр взглянул в глаза Лазара, обнял его обеими руками за шею. – Не говори ничего, – шепнул он, и жарко припал губами к губам Бергота.

Целовался Ромов хорошо, так хорошо, что Лазар поначалу инстинктивно обнял его, и ответная страсть затопила на миг помутившийся разум, но потом происходящее стало неприятным, а минутой позже совершенно отвратительным. Бергот слегка оттолкнул Ромова.