в. м.
Однажды В. М. зашёл ночью после работы в супермаркет, где купил много продуктов и унёс их в магазинных пакетах. Дома он переложил покупки в холодильник, а чтобы не разбудить домашних шуршащими пакетами, которых было тоже много, В. М. быстро запихнул их на кухне в рюкзак. Через несколько дней он отправился в краткую командировку в Финляндию и не взял с собой вещей, кроме рюкзака. На таможне в аэропорту заинтересовались пассажиром, у которого не было багажа, и попросили открыть рюкзак. «Зачем вам столько пустых пакетов в Финляндии?» — спросил таможенник.
подождите
Трамвай раздвигает двери, и тяжёлая старуха наклоняется над ступенями, как над пропастью. «Подождите! Подождите!» — кричит она и стоит, стоит. «Да выходите! Выходите!» — кричат пассажиры. Старухе страшно.
школа
А какой длинной цепочкой растягивались мы после урока труда по снегу Гайдаровского пруда, не надев курток, в одних только тёмно-синих пиджаках, когда шли под густым серым небом к базару, где выменивали на мел жареные семечки у мордовских торговок.
снег пошёл
«Не делай так!» — говорит женщина, а мальчик идёт там, где обычно накапливается лужа, и водит носками сапог по мокрому на этом месте снегу, рыхлит прозрачно-серые борозды. «Не трогай! — мальчик сгребает с ограды снег. — Сейчас же варежки все мокрые будут. А я тебе не взяла варежек сменных. Артём, пошли скорей!» Она идёт скорым шагом, в руке раскраска, разноцветный пенал. Мальчик отстаёт, то задержится, то перебегает, видит, что его не видят, а вот ещё машину тронуть.
позвонили
«Привет! Привет! Привет!» — приветствуют трое мужчин идущего по дороге четвёртого. «Привет, ребят!» — говорит мужчина. «Куда? Куда? Куда?» — спрашивают его трое мужчин. «Да я, — останавливается, — в деревню. Позвонили, — поворачивает к ним, оставляет следы на снегу. — У меня товарищ детства, — подходит ближе и говорит совсем тихо, — умер. В коме лежал и…»
касса
«Ничего не брал», — тихо говорит и поднимает руки мужчина в кожано-меховом кепи, проходя мимо кассы хозяйственного магазина.
выход в город
На одну из колонн станции метро «Юго-Западная» наклеен указатель, указывающий на местоположение места отправления автобусов: налево — к Хованскому кладбищу, направо — к Востряковскому кладбищу. А если повернуться к этой колонне спиной, можно увидеть другую колонну: налево — к Востряковскому кладбищу, направо — к Хованскому кладбищу.
чек
В кармане осенней куртки я нашёл старый, но не очень старый чек: ООО «Факел», тридцать пять рублей, восьмое апреля. Что я делал восьмого апреля, что покупал, где? Зачем отдал ООО «Факел» тридцать пять рублей? Прошло всего раз, два, три, сколько месяцев прошло? Ничего не помню, но чек свидетельствует, что я совершил покупку, оставил след. На что ни посмотришь вокруг — одни следы действий, событий, происшествий. Повсюду отпечатки пальцев, отпечатки шин, слюна, тлеющие крылья насекомых, дома — следы строительств, овраги — следы рек, люди — следы совокуплений. И снег вот выпал.
семья
На столбе у остановки висело объявление: «Семья снимет квартиру от 20000 рублей до 70000 рублей, можно пустую и без ремонта (помощь с ремонтом), возможна оплата за несколько месяцев сразу». Рядом висело другое: «Семья снимет квартиру от 20000 рублей до 70000 рублей, можно пустую и без ремонта (помощь с ремонтом), возможна оплата за несколько месяцев сразу». Я обошёл столб и увидел ещё четыре точно таких же объявления про ту же самую нужную квартиру, и пока рассматривал их, размышлял о значении слова «семья»: семья народов, дружная студенческая семья, финно-угорская семья языков, пчелиная семья. Ещё есть на Сицилии семьи, и большие.
врач
Когда раздеваешься перед врачом, стесняешься его, всё ещё стесняешься, а он видел мёртвыми и тебя, и себя, и всех остальных. Такое у него образование.
воздух
«Мне хочется писать и писать, — и она пишет и пишет, правит, перечитывает эти два исписанных с обеих сторон листа. — Я стала понимать, что ты часть воздуха, которым я дышу, когда тебя нет, я не могу нормально дышать». А потом она складывает, убирает письмо и достаёт тетрадку с алгебраическими уравнениями, и когда мы встаём перед остановкой к дверям, она поднимает глаза.
пожалуйста
Долго не было трамвая, но подъехало маршрутное такси. Четыре женщины преклонного возраста и небольшой старик с лёгкой белой бородой выстроились у двери и гадали: довезёт до храма или не довезёт. «Довезите, пожалуйста, до храма, — просили они, входя. — Одну остановку. Трамвая давно нет. Одну остановку довезите, пожалуйста, до храма». — «Всех довезу!» — пошутил водитель, и всех довёз. «Спасибо вам большое и извините нас, пожалуйста», — благодарили женщины. Ударил колокол. А чуть погодя ударил ещё раз.
рязанский проспект
Плодоовощное объединение, институт бетона, храм преподобного Сергия Радонежского. Почему ничего не радует, почему. Как быстро едут все эти машины. Я тоже могу купить машину — и ехать, ехать, ехать, ехать мимо магазинов «Интим», «Фейерверки». Мимо плодоовощного объединения, института бетона. В стылом продуваемом переходе сидит у стены попрошайка, перед ним брошенная вязаная шапка с монетами. Она плоская, а сам он спрятал голову в колено, как будто и видеть уже ничего этого не хочет, а за ним пустой серо-чёрный рюкзак. Красота не приносит радости, почему. Красота — это. Красота — это плодоовощное объединение, институт бетона.
поручни
На каждом киоске в подземном переходе на Пушкинской площади есть поручни. Они стыкуются друг с другом и составляют один очень длинный поручень. Для чего эти поручни, этот поручень? Для того, чтобы шла, держась за них, за него, вот эта вот самая большая и тяжёлая женщина в большом и тяжёлом платке, шла медленно и тяжело, с трудом передвигая большие и тяжёлые ноги, одышливо глядя в одну точку большими и сильными очками, держа у бедра складной полотняный стульчик. А там, откуда она идёт, — шары, разноцветные воздушные шары.
голос
Сначала свист, звуки, пока она настраивала небольшой микрофон, а потом заговорила: «Уважаемые пассажиры! Я потеряла голос от страха. Мы с мужем работали на железной дороге. Теперь он лежит тяжелобольной. У нас есть трудовая книжка, санитарная книжка. Помогите, чем можете», — и показывает трудовую книжку, санитарную книжку.
свобода
На платформе станции метро «Лубянка» полицейский капитан проверял документы у наряда внутренних войск. Наряд состоял из трёх молодых солдат разного роста в новых шинелях. Капитан был в бушлате, но без головного убора. Он смотрел вдоль платформы, вдаль, как любят смотреть мимо собеседника полицейские милиционеры, потом листал военные билеты. Солдат, стоявший посередине, показывал капитану исправность наручников. Стоявший слева высокий солдат с большим кадыком и правильным мужским лицом смотрел на капитана неуверенно, с задержкой мысли, как будто боялся забыть важные правила поведения, отличные от его собственных правил. А в переходе на Преображенской площади однообразно играли на гитаре, и облетал киоски охранник. Он приплясывал, разбегался, кружился, окрыляя полы чёрной куртки, и лихой была вязаная шапка на его голове. «Чёрный коршун прилетел», — приседал он к окошкам с продавщицами. «Вот таким же, — подумал я, — станет тот солдат, проверявший себя на соответствие правилам. Он уже такой».