Нельзя сказать, что такие вылазки проходили гладко. И, более того, участвуя в них Аника весьма рисковала. Ведь экипаж мог и не остановиться. Особенно если хозяин его обладал соответствующей привилегией. Или был настолько богат, что мог не бояться возмездия за раздавленную ненароком прохожую. И особенно мелкую босячку. В таких случаях девочке-воровке оставалось лишь рассчитывать на собственную ловкость. И спешно отскочить как можно дальше от копыт и колес.

Теперь вот сей старый, но действенный приемчик должен был помочь Анике остановить экипаж Джавьяра. Правда, не для того, чтобы ограбить некоронованного правителя Веллунда. А чтобы оповестить его о пленении дражайшего родича.

Прошвырнувшись по городу, юная воровка смогла отыскать джавьярову карету. Как та выглядела, Аника успела запомнить еще со времени визита к генерал-губернатору. Вид карета имела не ахти какой роскошный. Уж до королевской-то ей было далеко. Зато стенки сияли белизной. А на дверце красовались золоченые буквы: имя владельца.

Нашлась карета возле одного из ресторанов. Анике потребовалось подождать минут сорок, прежде чем Джавьяр закончит там свои дела. И, ступая грузно и пошатываясь, выйдет наружу.

Девушка-воровка успела неплохо разобраться в переплетении улиц Веллунда. Можно сказать, держала в голове чуть ли не план всего города. Так что предсказать путь кареты ей не составило труда. Не пришлось долго думать и над тем, как этот самый путь срезать. Хоть немного вырвавшись вперед.

Поскольку уже вечерело, из ресторана Джавьяру полагалось ехать домой. В направлении утеса и неприступной виллы. Соль же заключалась в том, что проехать широкая неповоротливая карета могла только главным улицам. И вынуждена была совершить, по меньшей мере, один крюк, пересекая город. Тогда как Аника на своих двоих подобных ограничений не знала. И могла передвигаться напрямик — через улочки, переулочки, тупички и закутки. Важно было лишь не отклоняться от выбранного направления.

Что Аника и сделала. Побежала во всю прыть, огибая дома, перескакивая через лужи помоев и чуть ли не сталкиваясь с попадавшимися прохожими. Тонкая и ловкая, девушка-воровка проскальзывала в самый узкий переулок или просвет между зданиями. Чтобы, наконец, вынырнуть на мостовую в трех футах перед каретой Джавьяра. Да очень правдоподобно шлепнуться на уличные булыжники.

Быть узнанной, кстати, Аника не боялась. Догадавшись пойти на это дело, не только переодевшись, но и замотав голову платком. Эдак ее даже за старуху могли принять.

Но вот чего юная воровка опасалась, так это высокомерной безжалостности Джавьяра и его подручных. Уверенные в собственной безнаказанности и не испытывавшие ни тени сочувствия к чужой беде, те могли спокойно проехать дальше. Давя всякого, кто имел несчастье оказаться у них на пути.

Но опасения не оправдались — карета остановилась.

— Эй! Что еще такое? — раздался изнутри грубый, чуть приглушенный стенками, голос, — чего встали?

— Женщина… прохожая, — робко отвечал пожилой кучер, — ей, кажется, плохо.

— Я тебе не за сострадание плачу! — снова донеслось из кареты.

Но бранился хозяин, судя по всему, больше для проформы. Чтобы лишний раз напомнить, кто здесь главный, а кто вынужден подчиняться. Потому что следом Джавьяр добавил — словно в порядке компромисса:

— Узнаешь, что с ней, и гони дальше. Да побыстрее.

Осторожно спустившись с козел, кучер склонился над лежащей Аникой.

— Что с тобой… с вами, — участливо и робко пробормотал он, — вы живы?

— Д-да… кажется… благодарю, — тихонько проговорила девушка, приподнимаясь с мостовой и обращая к кучеру свое замотанное платком лицо, — вижу плохо… вот и приключилось… такое.

А затем перешла непосредственно к сути.

— У меня кое-что есть… для вашего хозяина, — все тем же тоном не то умирающей, не то беспамятной произнесла Аника. И, достав из-за пазухи, протянула кучеру тоненький помятый свиток записки.

Собственно, записка гласила:

«Господин Джавьяр! Вы повинны в нападении на ее высочество Сабрину, дочь Лодвига Третьего. Вы похитили одно из украшений ее высочества. И теперь ваш брат у нас в руках. Если вы хотите снова увидеть его, приходите сегодня в полночь в порт. И верните то, что вам не принадлежит. Именем короля!»

Когда записку увидел сам адресат и, тем более, прочел ее, от бранных слов, высказанных им, наверняка завяли цветы на окне ближайшего дома. И, разумеется, Джавьяр хотел послать погоню — одного из двух охранников, ехавших с ним в карете. Да только Аники уже и след простыл.

Ну да словами горю не поможешь. А тем более бранными. Так что пришлось господину Джавьяру явиться в порт. Да еще за полчаса до назначенного времени.

Пришел негласный хозяин Веллунда без своих подручных. Но все равно не один: в компании командира береговой стражи и двух его подчиненных. В руке одного из них был зажат горящий факел. Джавьяр вглядывался в темные силуэты кораблей, коими полнился порт. В то время как командир береговой стражи говорил… а может, оправдывался:

— …каперский фрегат… называется «Морская бестия». Причалил сегодня во второй половине дня. Досмотр? Нет, не проводили. Вы же знаете, к каперам общие правила не применяется. Не то б такое можно было там найти!.. А где-то пару склянок назад фрегат отчалил… но недалеко. До сих пор в пределах акватории порта — и даже видимости. Днем, по крайней мере. Так и стоит. Вон, собственно, — и командир стражи небрежно махнул рукой в направлении моря. Когда все четверо остановились в той части порта, где скопление гостей-кораблей было пореже.

Его собеседник тоже покосился в ту сторону. Но из-за ночной темноты никакого корабля, отдалившегося от причалов, не увидел.

— В общем, если этот фрегат ни при чем, тогда я не знаю, кто при чем, — подытожил командир береговой стражи. И руками развел: виноват, мол.

Случай вообще-то был вопиющий — похищение горожанина пиратами. От которых береговая стража и обязана была оберегать порт со всем Веллундом в придачу.

Однако едва ли случившееся сильно волновало командира. Ибо привык он жить от приказа к приказу. А коль распоряжения и, тем более, грозного окрика свыше нет, то значит, все в порядке. Можно по-прежнему вышивать гладью, просиживая штаны в штабе и перекидываясь в картишки. Ну и помаленьку пополнять себе карманы мздой, собираемой с заезжих моряков и торговцев. Как же без этого.

А вот Джавьяр его чувств не разделял. И, вдобавок, будучи в подпитии, даже не думал сдерживаться.

— Эй, вы! — заорал он в ночь, словно надеясь докричаться до отчалившей «Морской бестии», — гниды пиратские! Да стоит мне… да хоть пальцем пошевелить… и ваше корыто гребаное разнесут из пушек! Вы слышали?..

Вежливое покашливание из-за спины заставило Джавьяра умолкнуть на полуслове и обернуться. В паре шагов от него и береговых стражей стоял человек с осанкой аристократа даже несмотря на непритязательную одежду. В темноте, из-за стройности, его можно было принять за юношу. Но лицо с аккуратной черной бородкой и заметными морщинами выдавало человека средних лет.

— Сэр Ролан из Каз-Рошала, — представился он, — я здесь по поручению его величества.

— А я здесь, чтобы посмотреть на того дерзкого вруна! — вскричал Джавьяр, вскидывая руку, сжатую в кулак.

Ролан потянулся было к рукояти шпаги, таившейся под полой плаща. Однако тревога оказалась ложной. Его собеседник просто швырнул на землю скомканный листок бумаги. По всей видимости, записку, что передала Аника.

Командир и двое бойцов береговой стражи меж тем предпочли незаметно удалиться. Не желая ни заправилу негласного городского гневить, ни того, кто назвался представителем короля. Ибо мало ли как расклад изменится. Примешь чью-то сторону — и оно аукнется проблемами на службе.

Так что Джавьяр и Ролан остались один на один. Возле причалов и похожих на огромные ящики портовых складов. Да с тусклым фонарем на столбе в качестве единственного источника света.