— Спасибо, что зашли. А теперь извините меня.

(Когда я встаю, чтобы уйти, он открывает большой деревянный сундук, стоящий у кровати, достает Библию и пистолет времен Второй мировой войны).

«Дип Глайдер 7» скорее похож на двухфюзеляжное воздушное судно, чем на мини-субмарину. Я лежу на животе со стороны правого борта, смотрю сквозь толстый, прозрачный предохранительный конус. Мой пилот, Майкл Кой, машет мне с левого борта. Кой — из «стариков», возможно, самый опытный пилот в Военно-морском корпусе глубокого погружения (ВМКГП) США. Поседевшие виски и морщинки вокруг глаз никак не сочетаются с почти детским энтузиазмом. Когда плавбаза опускает нас в неспокойные волны Тихого океана, я замечаю, как в обычно нейтральную речь Коя начинают пробиваться словечки крутого серфера.

— Моя война не закончилась. Если уж на то пошло, можно сказать, что она до сих пор набирает силу. Каждый месяц мы расширяем поле действий, наращиваем материальные и людские ресурсы. Говорят, их еще двадцать—тридцать миллионов, они выплывают с прибоем на берег или запутываются в рыбачьих сетях. Нельзя поработать на прибрежной нефтяной вышке или починить трансатлантический кабель, не наткнувшись на зомби. Вот зачем мы ныряем: отыскать их, проследить, предсказать движение и, возможно, заблаговременно предупредить.

(Мы резко врезаемся в «барашки». Кой ухмыляется, проверяет свои инструменты и меняет частоту рации, соединяясь с плавбазой. Перед моим куполом обзора появляется белая пена, которая через секунду уступает место голубой воде. Мы погружаемся).

— Вы не спрашиваете меня об аквалангах или титановых костюмах против акул. Это потому, что вся эта фигня не имеет отношения к моей войне, да? Гарпунные пушки, сети для зомби… здесь я вам ничем не помогу. Если нужны гражданские, поговорите с гражданскими.

— Но военные тоже пользовались такими приспособлениями.

— Только при операциях в мутной воде и почти всегда по милости армейских придурков. Лично я никогда не надевал неопреновый костюм или акваланг… ну… по крайней мере не в бою. Моя война шла строго в водолазном костюме с поддержанием атмосферного давления. Что-то вроде помеси скафандра с доспехами. Вообще-то такие начали производить еще пару сотен лет назад, когда какой-то парень[90] придумал бочку с иллюминатором и дырками для рук. После него были «Тритон» и «Нойфельд и Кунке». Они выглядели как в старых фантастических фильмах пятидесятых годов. «Робот Робби» и подобная муть. Все это бросили на полдороге, когда… Вам правда интересно?

— Да, пожалуйста…

— Об этих приспособлениях сразу забыли, как только появился акваланг. Ее применяли, лишь когда приходилось нырять глубоко, очень глубоко, чтобы работать на прибрежных нефтяных вышках. Понимаете… чем ниже спускаешься тем больше давление, чем больше давление, тем опаснее для акваланга или другого оборудования со смесью газов. Приходится проводить несколько дней, а то и недель, в декомпрессионной камере, и если по какой-то причине над быстро подняться на поверхность… развивается кессонная болезнь, пузырьки газа в крови, в мозгу… и мы даже не говорим о долгосрочных последствиях вроде некроза костей, о пропитывании тела дерьмом, которого там совершенно быть не должно.

(Замолкает, чтобы проверить инструменты).

— Самый безопасный способ нырнуть глубже и надолго заключить все тело в пузырь поверхностного давления.

(Он кивает на отсеки вокруг нас).

— Примерно как мы сейчас — в безопасности, защищены и все еще на поверхности, судя по ощущениям тела. Вот что делает водолазный костюм с поддержанием атмосферного давления. В нем глубина и длительность пребывания ограничены только защитой и жизнеобеспечением.

— Что-то вроде персональной подводной лодки?

— Подводный аппарат. Подводная лодка может оставаться на дне годами, вырабатывая собственную энергию и воздух. На подводном аппарате можно погружаться лишь ненадолго, как в субмаринах времен Второй мировой войны или в такой, как у нас сейчас.

(Вода начинает темнеть, приобретая глубокий фиолетовый чернильный цвет).

— Сама природа водолазного костюма, тот факт, что он в действительности — просто доспехи, делает его идеальным для боя в голубых и черных водах. Я не сбрасываю со счетов тонкие костюмы, знаете, противоакульные или другие неопреновые. В них вы в десять раз маневреннее, быстрее, проворнее, но они пригодны в лучшем случае для мелких водоемов, а уж если один из этих уродов до вас доберется… Я видел неопреновых дайверов со сломанными руками, ребрами, трех — со сломанными шеями. Опасность утонуть… если воздуховод перерезали или вырвали регулятор изо рта. Даже в жестком шлеме и сухом костюме с покрытием «меш». Мертвякам достаточно удержать вас на глубине, пока не кончится воздух. Я видел слишком много ребят, которые вот так вот тонули, или летели к поверхности, позволяя эмболии довершить то, что начал Зак.

— Такое часто случалось с дайверами в неопреновых костюмах?

— Иногда, особенно вначале, но с нами — никогда. Никакой физической опасности. Тело и система жизнеобеспечения заключены в оболочку излитого алюминия или композитного материала повышенной прочности. Большинство сочленений модели — из стали или титана. Куда бы Зак не повернул вашу руку, даже если ему удастся крепко вас схватить, что довольно трудно, оторвать конечность физически невозможно. Если по какой-то причине вам надо срочно всплывать, просто сбросьте балласт или двигатель, если он у вас есть… все костюмы плавучие. Они выпрыгивают наверх в секунду, как пробка. Единственный риск — Зак прицепится к вам, когда будете всплывать. Пару раз мои приятели всплывали с непрошенными пассажирами, вцепившимися не на жизнь, а на смерть… (Усмехается).

Экстренное всплытие почти никогда не происходило во время боя. Большинство моделей водолазных костюмов с поддержанием атмосферного давления поддерживают жизнеобеспечение в аварийном режиме до двадцати четырех часов. Не важно, сколько упырей на вас насело, не важно, засыпало вас горой мусора или нога запуталась в подводном кабеле, можно просто сидеть смирно, в комфорте и безопасности, пока не подоспеет кавалерия. Никто не ныряет в одиночку. Думаю, самое большее, сколько дай веру в водолазном костюме приходилось ждать у моря погоды, это часов шесть. Мне пальцев на руках не хватит, чтобы сосчитать, сколько раз кто-то из наших застревал, сообщал об этом и добавлял, что прямой опасности нет и его можно спасать уже после того, как команда выполнит задачу.

— Вы говорите — модели водолазных костюмов. Их было больше одной?

— Больше: гражданские, военные, старые, новые… ну… относительно новые. Мы не могли делать костюмы во время войны, поэтому приходилось работать в том, что есть. Некоторые из самых старых появились еще в семидесятых годах. «Джим» и «Сэм». Я рад, что мне не довелось в них погружаться. У них только универсальные шарниры и иллюминаторы вместо купола. По крайней мере, в самых первых «Джимах». Я знал одного парня из британского подводного спецназа. У него были такие огромные кровавые волдыри по всей внутренней стороне бедра, где ножные шарниры «Джима» цепляли кожу. Они крутые дайверы, эти ребята из БСБС, но я бы никогда не махнулся с ними работой.

У нас имелось три базовых модели, принятые на вооружение в американском ВМФ. «Хардсьют-1200», потом «2000» и «Марк-1 Экзокостюм». Моя малышка «Экзо». Хотите научной фантастики? Эта штучка выглядела так, словно ее сделали для сражений с гигантскими космическими термитами. Модель «Экзо» гораздо, так сказать, стройнее жестких костюмов и достаточно легкая, чтобы в ней можно было даже плавать. Главное преимущество перед «хардсьютами», да и вообще перед всеми водолазными костюмами с поддержанием атмосферного давления. Возможность опережать противника даже без электрических аппаратов или двигателя более чем компенсировала неспособность почесать, где приспичило. Жесткие костюмы довольно большие, в них можно втягивать руки в основную полость и управлять вспомогательным оборудованием.