Уингэм, проследив за направлением его взгляда, воскликнул, недоумевая:
– Ты что, запер великого Ньюнги в чулане?
Здоровяк лишь равнодушно пожал плечами, и старый торговец метнулся к двери.
– Пусть сидит там! – бросил ему вслед Ольгерхан.
Уингэм круто развернулся, пораженный непреклонным тоном обычно сговорчивого и застенчивого полуорка.
– Пусть сидит там, – уже спокойнее повторил Ольгерхан. – Пожалуйста. Дышать он может. Да и связал я его некрепко.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Уингэм несколько раз порывался что-то сказать, но смолчал.
– Я не стану заботиться об Аррайан, – в конце концов заявил он.
– Тогда я ее не оставлю.
Уингэм двинулся к Ольгерхану, сунув руку в карман. Ольгерхан насторожился и немного отпрянул, но сразу успокоился, увидев, что старик достал всего лишь два кольца: полоски золота, украшенные камнями чистейшей воды.
– Где она? – спросил Уингэм. – Дома?
Ольгерхан молча покачал головой и повел торговца вверх по лестнице. В маленькой спальне на втором этаже они и нашли девушку. Она лежала неподвижно, но дышала ровно.
– Ей немного получше, – сказал молодой полуорк.
– Она знает о Ньюнги?
– Я сказал, что он приходил с тобой, чтобы вместе что-нибудь придумать.
Кивнув, Уингэм подошел к племяннице и сел на кровать, загородив девушку от молодого полуорка. Склонившись над ней, он что-то проделал, после чего отодвинулся.
Ольгерхан сразу заметил, что старик надел на палец девушки перстень. Прозрачный камень, блеснув на мгновение, сразу помутнел, будто изнутри наполнился дымом. Молодой полуорк подошёл ближе, не отрывая взгляда от камня, который все больше темнел и наконец, когда Ольгерхан взял руку Аррайан и поднес поближе к глазам, стал угольно-черным.
Воин перевел вопросительный взгляд на Уингэма. Тот уже встал и протягивал парню второе кольцо, точно такое же.
– Достанет ли у тебя сил разделить ее ношу? – спросил он.
Ольгерхан смотрел на него, несколько недоумевая.
– Это Кольца Сопричастия, – пояснил старик. – Они творения древнейшей магии, о ней теперь никто уж ничего не знает. Таких вещей осталось всего несколько пар, их создали для возлюбленных, соединенных телом и душой, и в них одновременно благословение и проклятие.
– Но мы же не…
– Знаю, но это не важно. Важно то, что у тебя в сердце. Хватит ли у тебя силы выдержать ее ношу, и готов ли ты умереть за нее или вместе с ней, если до этого дойдет?
– Да, конечно, – ни мгновения не колеблясь, твердо сказал Ольгерхан.
Он протянул руку и взял кольцо. Быстро глянув на Аррайан, полуорк надел перстень себе на палец. В тот же миг его охватила страшная слабость. Голову пронзила острейшая боль, в глазах помутилось, изнутри волной поднялась дурнота, и ноги чуть не подогнулись. Ощущение было такое, словно чья-то когтистая лапа вцепилась ему в душу и сжала, да так, что дух вот-вот вылетит вон.
Полуорк почувствовал, что Уингэм схватил его за плечо, и благодаря этому прикосновению сумел очнуться и вернуться к реальности. Сквозь застилавший взор туман Ольгерхан увидел, что Аррайан открыла глаза. Она приподняла руку и убрала с лица прядь волос, и даже помутившимся взором он различил, что щеки ее слегка порозовели.
И тогда парень окончательно все понял – он «разделил ее ношу», как сказал Уингэм.
Не думая больше ни о чем, здоровяк стиснул зубы и усилием воли отогнал дурноту, потом расправил плечи и упрямо отвел руку старика. Он посмотрел на свой перстень: грани самоцвета помутнели, его наполнил красноватый дым, вскоре ставший серым. Однако оттенок был светлым, не то, что чернильный туман в камне Аррайан. Взглянув на ее кольцо, Ольгерхан увидел, что и в нем самоцвет стал светлее.
– Кольца помогают разделить боль и испытания, – прошептал старый торговец. – А мне лишь остается уповать, что я не дал замку новый источник силы.
– Я не подведу, – решительно заявил Ольгерхан, хотя что он имел в виду, и сам не смог бы толком объяснить.
Уингэм придирчиво осмотрел Аррайан, которая снова закрыла глаза, но уже не казалась такой измученной.
– Это принесет лишь недолгое облегчение, – проговорил торговец. – Замок по-прежнему будет тянуть из нее силы, и она все равно станет слабеть, а ты вместе с ней. Но это последняя – и единственная – возможность спасти ее. Вы оба отправитесь с Мариабронном и посланницей от короля Гарета. Уничтожьте темную силу, что нависла над нашим краем, а если не получится, Ольгерхан, ты должен мне кое-что пообещать.
Здоровяк внимательно слушал, не сводя с Уингэма настороженного взгляда.
– Обещай, что не позволишь замку забрать ее, – потребовал старик.
– Что значит – забрать?
– Поглотить. Я и сам не вполне понимаю, что это значит, но Ньюнги, он мудрее меня, очень беспокоился об этом. Замок питается жизненной энергией Аррайан, и вырос он так быстро, потому что мы не понимали, с чем имеем дело. Все еще неизвестно, как его остановить, но мы обязаны это сделать, и как можно быстрее. Однако, если не получится, Ольгерхан, дай мне слово, что ты не позволишь, чтобы этот чертов замок поглотил мою малютку Аррайан!
Ольгерхан снова поглядел на девушку, с заметным усилием вникая в смысл слов ее дяди. Потом, наконец, он все понял, и лицо его окаменело.
– Ты что, просишь меня убить ее?
– Я прошу о милосердии и требую, чтобы ты нашел в себе для этого силы.
Казалось, Ольгерхан готов оторвать старику голову.
– А если ты этого не сделаешь… – начал Уингэм и принялся стягивать перстень с пальца племянницы.
– Нет, не надо!
– Тогда дай слово. – Торговец был неумолим. – Ольгерхан, выбора нет. Боритесь, если это возможно. Мариабронн – человек разумный и опытный, к тому же он привез с собой помощь, в том числе темного эльфа и одного мудреца из Дамары. И все же, если победить вам не удастся или вы не успеете, не дай замку забрать Аррайан. Найди в себе мужество проявить милосердие.
Тяжело дыша, Ольгерхан глядел на кровать, где лежала его милая Аррайан, и сердце его разрывалось на части.
– Отпусти ее руку, – наконец вымолвил он. – Я все понимаю и сделаю то, что надо. Замок ее не получит, но, если она умрет у меня на руках, знай, что я сразу отправлюсь за ней в мир иной.
Уингэм молча склонил голову.
– Лучше уж здесь отлеживаться, чем идти в замок с этим дворфом, – слабым голосом проговорил Дэвис Энг.
К нему пришли целители-травники, а Праткус наложил на раненого новые чары. Все лекари сошлись во мнении, что солдат поправится, но нужно время, чтобы ему хватило сил хотя бы вернуться в Ворота Ваасы, а уж прежде, чем он сможет держать в руке оружие, пройдет не меньше месяца.
– С Атрогейтом? – уточнила Калийа.
– С ним, маленьким паршивцем.
– Если он услышит, как ты о нем отзываешься, башку тебе проломит, – сказала она. – Говорят, он лучший боец в крепости, к тому же кистени у него заколдованные.
– Сила рук и сила духа – разные вещи. Что ж такой прекрасный воин даже не пробовал вступить в Армию Бладстоуна?
– Но он исполняет замыслы короля Гарета, служа в крепости, – напомнила Калийа.
Дэвис Энг лишь отмахнулся, не без труда подняв дрожащую руку.
– А сколько ушей разных тварей он доставил в крепость твоему командиру, Эллери? – продолжала защищать дворфа Калийа. – Между прочим, и великанов. Многие ли могут похвастаться, что завалили великана в поединке? А Атрогейту это по плечу.
– Почем ты знаешь, что он был один? С ним этот его тощий дружок – еще большая докука, чем сам дворф!
– Да, и он гораздо опасней, – согласилась она. – Но не смей плохо отзываться о Кантане при мне.
Дэвис Энг, чуть приподняв голову, свирепо поглядел на нее.
– Твое положение сейчас незавидное, так что лучше послушайся моего совета, – прибавила Калийа.
– Не знал, что вы друзья, – буркнул солдат.
– Мы с Кантаном? – фыркнула полукровка. – Чем дальше мы друг от друга, тем спокойней я сплю. Но с ним, так же как и с дворфом, лучше дружить, чем иметь в числе врагов. – Она замолкла и прошла к очагу, где в горшке булькало жаркое. – Еще хочешь?
