- Слушай, убей меня, если хочешь, если считаешь, что я конченый. Убей! Не подумай, я не буду просить о пощаде, я ведь все потерял… - и зарыдал еще сильнее, - Ну, прости…
Все, на что у девушки хватило силы, это легкий шлепок по лицу раскаявшегося, пощечина, которую тот по причине сильнейшего стресса даже не почувствовал.
Затем она просто отошла от него, и, как ни в чем не бывало, вернулась в храм. И только потом, лежа в одинокой келье, полноценно ощутила полученный “удар”. Сжало все: и сердце, и грудную клетку…
А Лео, неспособный совладать со всепоглощающим, всепожирающим чувством вины, кричал, постепенно теряя энергию:
- А-а-а-а-а-а-а-а-а! – орал так громко, так сильно, словно его резали, грубо растирал кожу лица и шеи быстро тающим снегом…
“Я убил невиновного человека, что очень сильно меня терзает… Мне придется жить с этим до конца. До самого конечного пункта”
Весь следующий день Мэлори и Лео не подходили друг к другу, старались друг друга не замечать. Но в среду, когда Вахид сообщил девушке (на перса она злилась в меньшей степени) о скорейшем отлете, ей было необходимо поговорить с Блейком, кое-что с ним обсудить…
Подойдя к двери своей кельи, Ворон увидел приклеенный к ней скотчем лист. На нем красовалось одно единственное
слово, написанное карандашом – wait (жду), которое, может, и сотрется, но запечатленные в памяти эмоции от пережитого – никогда.
Снаружи храма.
Лео, как и в прошлый раз, начал пускать сопли:
- Привет, скажи, ты никогда не сможешь меня простить?
Мэлори, испытывая к нему очень неоднозначные чувства, недоненависть, недосострадание, не определившись, что из этих “компонентов” перевешивает чашу, предпочла быть полностью честной:
- Я не знаю… - ей так надоела вся эта ложь, - Глупо от меня сейчас что-то требовать.
- Угу… - фатуммен учел ее настроение и постарался впредь затрагивать только наиболее уместные в данной ситуации темы.
- Вспомни, ты произнесла одну мудрую вещь, когда мы оба находились в опасности. Чтобы поступить правильно, нужно уметь жертвовать!
- Я поступил подло в высшей степени, заставив тебя
совершить убийство. Вообще не нужно было тебя приплетать… - Блейк внезапно почувствовал себя находящимся в шаге от права просить прощение, - Но мы спасли сорок американских семей. Все бы эти люди, которые очевидно не заслуживают смерти, в скором времени были бы мертвы. Понимаешь, как много было поставлено на кон?
Призыв изменить свое мнение был встречен холодным молчанием. Девушка, как бы сильно не пыталась, не могла подарить ему прощение. Между ругательским попреканием и игнором она предпочла второй вариант.
Заметив за ней нежелание продолжать эту
траги-беседу, Блейк заговорил об отлете:
- Вахид сказал, через час за нами примчится вертушка. Мы отправимся обратно, туда, откуда пришли и попытаемся забыть все…
Эта весть неожиданно сильно не понравилась Мэлори, вставшей в принципиальную позу:
- Я никуда отсюда не уйду…
Блейк мог ожидать от нее чего угодно, практически любое безрассудное решение в данной ситуации показалось бы нормой, но только не такого:
- В каком смысле?
“Думаю, после всего пройденного можно будет с легкостью
заняться сочинением спектаклей, постижением режиссерской профессии, написанием лихо закрученных триллеров и еще много чем другим.
Можно. Но, скорее, легче забыться, нежели тянуть на себе этот груз до обрыва. Падение получится куда более жестким”
Ответ Мэлори напугал Лео:
- Я останусь здесь и возглавлю империю отца, внесу все нужные изменения и группировка будет действовать более гуманно!
Напугал, разочаровал до глубины…
- Нет – клон был категорически против, - Ни в коем случае. Если ты пойдешь по его стопам, то растеряешь все хорошее!
Девушка упиралась:
- Это решать только мне…
Но ее друг (Лео все еще им являлся) проявлял все большую настойчивость – решительное и твердое намерение достичь
цели, философски аргументируя:
- Все золотое, что в тебе заключено, померкнет! А это будет означать победу зла. Непрерываемый бесконечный круг убийств, хороших и плохих, пока не останется никого...
- Значит… - дочь Дума старалась уклоняться, - Такова судьба.
Постепенно теряя надежду на ее благоразумие, фатуммен корил себя:
“Нет, это какой-то бред. Все бред. Старался как лучше, считал, можно обойтись меньшей кровью, но только все усугубил”
- К сожалению, я не сыскал возможности познакомиться с твоей матерью, но уверен, она была бы против твоего… - вдруг этот тупиковый разговор, поставивший между ними стену недопонимания, “порвался” на экстремальной ноте. Лео что-то очень сильно напугало:
Мэлори, жадно вдохнув полной грудью свежего воздуха, которого ей катастрофически не хватало, беспомощно опустила веки и начала бледнеть. Совсем ослабевшие, ноги пошатывались и подгибались под непривычной тяжестью.
Тщетная борьба с обмороком лишь усугубила ситуацию – из носа потекла тоненькая струйка крови.
Лео произнес дрожащими губами:
- Тебе плохо?
Не ответив (видимо, не сумев расслышать вопрос), Мэлори стала падать. Друг стремглав подхватил ее и взялся кричать, взволнованно звать на помощь:
- Вахид! Вахид, иди сюда!
Она, потерявшая управление над своим телом, обмякла в его руках, защекотанных длинными шелковистыми локонами…
- Ну, Вахид, отзовись, где ты там???!!!
Увы, дело не обошлось кратковременной утратой сознания.
Доктор, которого господин Синал “денежно пригласил” полетать на вертолете, заявил, что женщина подлежит срочной госпитализации.
Благо, винтокрылый подлетел без опозданий и Мэлори вовремя подключили к аппарату искусственного дыхания. Больше всех за нее переживал, естественно, Лео. Бесконечно выспрашивая у подуставшего медика об изменениях в ее не самом лучше состоянии, он неосознанно мешал ему работать.
Поглядывая в иллюминатор на удаляющийся храм, клон приговаривал, что точно никогда не соскучится по этому
“ублюдочному месту”. Через полчаса уже стемнело и земля перестала быть видна…
Доктор поделился с Блейком планами касаемо лечения:
- Перелет на другой континент ей пережить вряд ли удастся. Так что не будем рисковать зазря и определим в местную клинику. Есть кое-какие подозрения, но пока я не решусь
что-либо утверждать. Требуется полноценное обследование…
Парню ничего не оставалось, кроме как дать согласие.
“Все кончено. Ты будешь жить. Я верну нас обратно” – небольшое самоутешение, как всегда, предназначалось для поднятия настроения.
Прощай, Эльбрус, пока, Евразия…
Глава двадцать пятая. “Как-то все быстро посветлело”
Когда все дороги заходят в тупик, когда разрушены все иллюзии, когда ни один луч не блеснет на горизонте, тогда в глубине души каждого человека остается проблеск надежды.
Делия Стейнберг Гусман
Самочувствие Мэлори незначительно улучшилось благодаря действию капельницы. Врачей, взявшихся помочь, уговорили не настаивать на госпитализации в их клинике и попросили поделиться всеми необходимыми лекарствами для благополучного полета в Америку.
Девушка решила не возвращаться в Мракан, а временно пожить у своей тети в Нью-Йорке.
