А Глеб… Он умел довольствоваться малым и считал, что в жизни всё даётся тяжёлым трудом. Ира вполне могла бы считать его дураком, если бы не знала, что он очень умён.

Да, они очень разные, но, как назло, на свете нет никого, кто был бы нужен ей так, как он.

– Он всю жизнь будет работать за копейки, вот увидишь, – продолжала мать. – Я таких людей знаю. Тебе это надо?

– Отстань.

Разговаривать с матерью было легко. Она правильно сделала, что не осталась дома.

Уже прощаясь, Ира обратила внимание, что в прихожей не горит люстра, светятся только боковые светильники.

– Перегорело что-то, – объяснила мать. – Руки не доходят новую купить.

Как могут до чего-то не доходить руки у женщины, абсолютно ничем не занятой, Ира не понимала, но пообещала:

– Я тебе куплю.

Аркадия Львовича разбудила Марина. Он заснул только под утро, с трудом очнулся от тяжёлого сна и поэтому долго не открывал бывшей жене.

– Ты бы позвонила, – буркнул он, увидев её испуганное лицо.

Перовский знал, что она очень за него переживает, и сейчас, когда он долго не отпирал дверь, испугалась всерьёз. Собственно, теперь у него нет человека ближе Марины.

– Разбудила? – виновато спросила она, ставя на пол объёмистую сумку.

– Ничего.

– Купила тебе продукты.

– Спасибо. Больше не покупай, создаёшь хлопоты и себе и мне.

– Никаких хлопот. – Марина отправилась на кухню, по-хозяйски захлопала дверцей холодильника.

Аркадий Львович прошёл в ванную, умылся, долго брился, глядя на своё осунувшееся лицо с мешками под глазами.

– Аркаша, – крикнула Марина. – Завтракать будешь?

– Только чай. Покрепче.

Чай Марина уже заварила, налила ему в большую кружку, правильно угадав, что она его. Себе, подумав, взяла Ольгину с синими васильками на боку. Смотреть на Ольгину чашку в чужих руках было неприятно, но он промолчал.

– Как ты? – Марина села напротив на Ольгино место. Это тоже было неприятно, и Перовский опять промолчал.

– Как видишь.

– Потерпи, Аркаша. – Она протянула руку, легко погладила его пальцы. – Время лечит.

– Кончай, Марина, – поморщился он.

– Я купила тебе мясо, салаты. Всё из кулинарии, но вкусное, – она убрала руку, обняла Ольгину чашку. – Фрукты тоже купила. Хочешь, мясо приготовлю?

– Не надо, спасибо. Сам пожарю.

– Давай сходим куда-нибудь?

– Нет. – Он помотал головой. – Саша тебе звонил?

– Вчера. У него всё нормально.

Сын уже несколько лет снимает квартиру, только изредка навещая родителей.

– Аркаша, я знаю, ты этого не любишь, но… может быть, попринимать успокаивающие?

– Знаешь же, что я этого не люблю. Зачем затевать пустые разговоры?

Она допила чай, Аркадий Львович взял у неё из рук Ольгину чашку, поставил в мойку.

– Пойдём куда-нибудь, – опять предложила она. – Человек не должен быть один в горе.

– Я не один. У меня есть ты. И Саша.

Наверное, не разведись они когда-то с Мариной, были бы сейчас вполне примерной супружеской парой. Они всегда хорошо понимали друг друга и поддерживали в трудные минуты. С Аллочкой у него так не получилось. Возможно, потому, что не было общих детей, а возможно, ещё почему-то. Он знал множество разведённых супругов с детьми, которые люто ненавидели друг друга.

– Я пойду, Аркаша, – вздохнула Марина. – Звони.

– Спасибо тебе. – Он проводил её до двери, поцеловал.

Она хотела что-то добавить, но промолчала, и он закрыл за ней дверь.

Ольгу Марина никогда не видела, Перовский не только считал пошлым и недопустимым знакомить своих жён, но никогда и не рассказывал одной женщине о другой.

Вернувшись в кухню, Аркадий Львович взял из мойки Ольгину чашку, прижал к щеке, постоял, тупо глядя в окно на бледное небо.

После того как он сидел ночью рядом с сестрой Багровой, наблюдая, как она переворачивает страницы томика Чехова, он долго о ней не вспоминал, пока не поймал себя на том, что дежурства для него делятся на те, когда он видит её, и те, когда её нет. Ему ещё не приходило в голову не только связать с ней свою жизнь, но даже пригласить её куда-нибудь, как он приглашал других женщин, он просто радовался, когда дежурила она. И Перовский, наверное, очень удивился бы, если б ему сказали, что он влюблён в молоденькую медсестричку.

Месяца через два он выходил вместе с Багровой после ночного дежурства. Накрапывал дождь, она постояла на крыльце, раздумывая, не достать ли зонт, не достала и медленно пошла через больничный двор, старательно обходя лужи. Он догнал её уже у проходной, раскрыл над ней зонт и предложил:

– Проводить?

– Спасибо, – покачала она головой. – Не надо.

– Провожу, – решил он.

Она не стала возражать, только накинула капюшон куртки, давая понять, что его зонт ей не нужен. Не нужен так не нужен, Перовский сложил зонт, повесил на руку.

– Устали? – Он не представлял, о чём с ней говорить, но понимал, что огорчится, если она сейчас от него уйдёт.

– Немного.

Она смотрела себе под ноги, стараясь не наступать в лужи.

– Вы одна живёте?

– Да, – кивнула она и неожиданно сказала: – Я жила с бабушкой, но она умерла.

Наверное, нужно было спросить ещё что-то, но он не спросил, они молча проехали несколько троллейбусных остановок. А у двери её подъезда, когда Ольга повернулась к нему, Аркадий Львович сделал то, чего совсем от себя не ожидал, – взял её за плечи, заглянул в лицо и признался:

– Я всё время о вас думаю.

Она посмотрела на него с удивлением, немного с испугом и ещё как-то так, от чего ему сразу стало весело.

Но и тогда он ещё не думал, что женится на ней.

Аркадий Львович бережно опять поставил чашку в мойку, передумал, вымыл её, вытер бумажным полотенцем и убрал на полку.

Утро складывалось неудачно. Сначала позвонили из салона красоты, сообщили, что маникюрша, к которой Ира была записана, заболела. Предложили другую, но она отказалась. Просто так отказалась, не потому что слишком ценила мастерство заболевшей девушки. К тому же идти куда-то было попросту лень.

Потом позвонила Алка. Жену отца Ира возненавидела с первой минуты, как только увидела. После развода отец долго не женился. И Ира, и мать уже считали, что он никогда этого не сделает, и ошиблись.

Алка оказалась такой, какой Ира её себе и представляла: умной и хитрой стервочкой, умело прячущей при муже свою стервозность. Сначала Ира мечтала собрать на Алку компромат и добиться, чтобы отец выгнал молодую жену в шею, а потом, когда компромат совершенно неожиданно нашёлся, передумала. Во-первых, не факт, что папенька не женится ещё раз и новая жена не будет более опасной для нее, чем Алка. А во-вторых, очень грела душу мысль, что Алка целиком у неё в руках, даже не подозревая об этом.

– Привет, – пропела Алла. Вообще-то она Алина, но имя своё терпеть не может и предпочитает Аллу. – Как командировка?

– Нормально. А у вас что происходит? – как можно доброжелательнее спросила Ира. Самым приятным было бы услышать, что отец посоветовал женщине провалиться к чёртовой матери, но пока это оставалось несбыточной мечтой.

– Всё как всегда. Василий хочет с тобой поговорить.

Это был небольшой укус. Алка показывала свою монолитную связь с мужем, ведь даже поговорить с собственной дочерью тот не может без её участия.

– Ну так дай ему трубку. – Ира постаралась подавить рвущуюся наружу злость, кажется, получилось.

– Он хочет, чтобы ты приехала.

– Когда?

– Да хоть сейчас.

– Хорошо, – согласилась Ира. – Через часик приеду.

Вроде бы ничего особенно унизительного в разговоре не было, но Ира чувствовала, что чёртова стерва наслаждается, а сама она выглядит покорной бедной родственницей. Собственно, так оно и было.

Квартира отца располагалась в новом элитном доме, была огромной и постепенно наполнялась очень дорогой мебелью, относительно дорогими картинами и антикварными безделушками. Во вкусе Алке не откажешь, это Ира признавала.