Таковы результаты системы коммунистического трудового воспитания. Лишь в условиях пролетарского государства возможны такие достижения. Нужно ли удивляться, что все попытки энтузиаста и утописта Песталоцци были обречены на трагическую неудачу: ни новая буржуазия, ни старая аристократия, — а они тогда господствовали — ни в малейшей мере не были заинтересованы в этом педагогическом опыте.
И враги и друзья были заинтересованы — чем теперь займется этот старый чудак, старый мечтатель. Вероятно, будет заниматься каким-нибудь сочинительством, может быть философией, но уж во всяком случае не практическим воспитанием детей, для чего он, по их мнению. был явно не пригоден.
«Старый чудак и мечтатель» поразил всех. Отдохнув — очень недолго в Гурингеле — он явился к Штапферу и попросил дать ему практической работы в какой-нибудь школе. Штапфер был искренне рад, и через несколько дней Песталоцци — уже в Бургдорфе в качестве помощника учителя в крестьянской школе. Учителем там был некий Самуил Дизли, по ремеслу сапожник. Бургдорф встретил Песталоцци неприветливо. Из родителей, пожалуй, лучше всего отнеслись к нему те, кто никакого понятия о нем не имел и смотрел на него как на обыкновенного учителя, ищущего для себя службы. Те, кто знал его. явно не доверяли ему, хотя внешне старались этого вначале не показывать. Сапожник, по словам Песталоцци, сразу взглянул в корень вещей: для него было ясно, что появился претендент, мечтающий только о том, чтобы занять его место. Сапожник принялся за дело, и очень быстро по пригороду, где находилась школа Дизли, пошли слухи о том, что религиозное обучение детей в опасности, так как новый учитель недостаточно тверд в катехизисе; что. поэтому, доверять ему детей опасно; что обучает он необычным образом; что, наконец, он сам не умеет ни писать, ни считать, что даже как следует читать…
По этому поводу, обращаясь к другу, Песталоцци пишет:
«В этих уличных разговорах ты видишь, не все было неправильно. Я ведь действительно не умел ни правильно писать, ни читать, ни считать Однако из этих уличных разговоров все же делаются слишком поспешные выводы. Ты видел сам в Стансе: я мог учить детей писать, не умея сам писать правильно, и возможно, что именно это мое неумение было необходимо для того, чтобы я мог выработать наивысшую простоту метода обучения, чтобы, пользуясь этим методом даже самый неопытный и незнающий мог добиться цели».
Агитация сапожника сделала свое дело Родители собрались и порешили. что они не желают допустить экспериментов над их детьми с новыми методами обучения. Если этого желают господа горожане, то и пусть они предоставят для этого своих детей.
«Горожане» действительно вступились и Песталоцци был награжден учителем в городскую школу, где руководительницей была некая Штэли. По-видимому, Штэли не опасалась конкуренции, и Песталоцци проработал здесь почти весь учебный год — до весны 1800 г… спокойно разрабатывая свой метод обучения Правда вначале это спокойствие было относительным. «Я чувствовал себя счастливым. — свидетельствует он, — но поначалу я был как бы напуган Я все время боялся, что меня снова выгонят из моей комнаты в школе Это, вероятно делало меня еще более неловким, чем вообще, и когда я вспоминаю о том огне и той жизни, с какими я на первых порах моей работы в Стансе строил себе какой-то чудесный храм, а затем — ту робость, с которой я соответственно требованиям моего ремесла вползал в школьное ярмо, — я почти не понимаю, как мог один и тот же человек делать и то и другое».
Действительно, Песталоцци вошел в обычную школу того времени, как входит гигант в маленькую темную, тесную хижину: согнувшись, не зная куда деть руки и ноги И в какую школу! Старомодную, с ее педантизмом, с ее средневековыми порядками, с ее показной чистотой и порядком, — со всем тем, чего не любил или не умел делать Песталоцци — живой, как юноша, несмотря на старость, горящий верой в свое дело, не обращающий внимания ни на какие правила и рамки, неряшливый в одежде, неделями не бритый, почти нечистоплотный, так как все это ему казалось пустым по сравнению с конечной целью его деятельности..
Он работал много Он изучал этот новый для себя организм, с восторгом отдаваясь целиком своему делу. С утра до позднего вечера он был в школе, тщательно выполняя все, что от него требовалось, посвящая все время углубленному изучению методов обучения, создавая ту систему, которую он уже через год представит педагогическому миру в качестве своей основной педагогической работы. Теперь он нащупывал пути, он проверял себя на практике, применял свои методы все смелее и смелее Именно тут зародилась его знаменитая идея создать «азбуку наблюдения (созерцания)», являющуюся основой для всей его дальнейшей воспитательно-образовательной работы.
В конце марта 1800 г. особая школьная комиссия исследовала результаты работы Песталоцци, уже применявшего новые методы обучения, хотя и не вполне осознавшего свою собственную систему. Эта комиссия дала блестящий отзыв: то, что она увидела, превзошло ее ожидания. В особом письме на имя Песталоцци комиссия признавала его заслугу; «мы гордимся, — писали они. — что можем быть полезными для благороднейшего дела, которое в такой же мере делает честь вашему сердцу, в какой обещает большое облегчение работы всякому будущему воспитателю»
В мае месяце Песталоцци получает работу в качестве самостоятельного учителя во второй городской мужской школе, где он продолжает свою творческую работу по обоснованию новой системы обучения.
В течение почти всего этого времени Песталоцци пользуется твердой поддержкой правительства, в первую очередь известного нам Штапфера, а затем и другого деятеля министерства наук и искусств — профессора Фишера. Первый поддерживал Песталоцци материально, давая ему средства для его опытов, как в Стансе, так и в Бургдорфе; второй тщательно изучал принципиальные установки Песталоцци, начиная со Станса. К его критическим советам Песталоцци очень прислушивался Фишер предполагал в Бургдофе открыть учительскую семинарию для подготовки учителей к работе в сельских школах. Чтобы укрепить исследовательскую и практическую работу Песталоцци, Штапфер и Фишер организовали специальное «Общество друзей воспитания». Это общество должно было, в первую очередь, помочь Песталоцци в его изысканиях и опытах. Однако ни тому ни другому не пришлось принять участия ни в работах Песталоцци ни в работах Общества. Через месяц после организации Общества — в июле 1800 г. — Штапфер в связи с падением Директории ушел со своего поста, а в том же 1800 г. умер Фишер. Но их помощь в решающий момент жизни Песталоцци сыграла важнейшую роль: Песталоцци отныне становился в своей педагогической деятельности на твердую почву. В течение этого же лета он познакомился с первым своим помощником и последователем — Германом Крюзи (1775–1843), при помощи последнего нашел еще двух работников для будущего педагогического Института в Бургворфе — Тоблера и Буга. Особенно большое значение имело для Песталоцци знакомство с Крюзи.
Судьба Крюзи не была обычной. Сын мелкого торговца, получавший образование в сельской школе, он с двенадцати лет становится мелким торговым агентом и разъезжает по разным городам, закупая всевозможные товары для торговли отца — от обуви и тканей до селитры и буры. Надоедает ему это сравнительно скоро, и он становится чернорабочим, рабочим-ткачом. рассыльным, комиссионером и т. д. В восемнадцать лет он решает сделаться учителем в деревне Ганз. За дело он принимается со всей энергией, на которую этот сильный и талантливый человек был всегда способен Образование его было незначительным. но перемена многих профессий в значительной мере заполнила недостатки первоначального образования, а подлинная любовь к педагогическому делу побудила его искать новых путей и браться за трудные работы. В январе 1800 г. он, по предложению Фишера, приехал а Бургдорф вместе с двадцатью шестью маленькими детьми, ставшими сиротами во время военных действий 1799 г. Их разместили по квартирам в Бургдорфе, и Крюэи был их учителем.
