По-видимому, здесь возможна и обратная связь, когда определенное внутреннее органическое состояние или сокращение мышц вызывают переживания внешних ощущений, которые в прошлом были связаны у индивида с этими мышечными действиями или внутренними состояниями. Доказательство этой возможности можно обнаружить, например, в фактах так называемых индуцированных сновидений. Например, советский физиолог Ф.П. Майоров приводил пациентов в состояние гипнотического сна и затем вызывал у них определенные мышечные раздражения. Например, у одного спящего пациента он 10 раз сгибал сустав среднего пальца, а затем 10 раз сгибал его руку в локте. Пациенту снилось, что он работал на заводе или пилил дрова. Затем экспериментатор переворачивал пациента на спину и 10 раз сгибал ему ногу в коленном суставе. Теперь пациенту снилось, что он перетаскивал моторную пилу, поскользнулся и упал на спину под будку. (Следует отметить, что в прошлом с ним действительно произошел несчастный случай: при разгрузке автомашины бревном придавило ногу.)
Какие же действия имеют своим следствием появление восприятий или связаны с появлением восприятий? Мы знаем, что это перцептивное действие. Мы знаем также, что образ, создаваемый восприятием, отражает результат перцептивной деятельности. Он отображает структуру ощущений, полученных при выполнении над данным объектом соответствующей системы перцептивных действий. Наиболее просто можно проиллюстрировать это тактильным восприятием формы предметов. Для того, чтобы получить такое восприятие, предмет надо ощупать. Осязательный образ предмета, который у нас возникает, это не что иное, как схема результатов такого ощупывания. Это — организация в пространстве тех активных ощущений, которые мы получили при последовательном обследовании вещи во времени. Как мы видели, зрительные, слуховые и другие виды восприятий строятся в общем по тому же принципу. Только соответствующая перцептивная деятельность для знакомых предметов все более свертывается и интериоризуется.
Если это так, то вполне вероятно, что внутренняя имитация определенной схемы перцептивных действий может выступать как способ изображения определенной структуры ощущений, т.е. определенного образа восприятия. Подробнее мы поговорим об этом и разъясним эту мысль позже. Сейчас отметим только, что с точки зрения этой гипотезы образ представления выступает как продолжение перцептивной деятельности внутри. Он носит характер не отпечатка, а активной копии, внутренней имитации чувственной структуры объекта, осуществляемой с помощью итериоризации соответствующих перцептивных действий.
О том, что это может быть так, косвенно свидетельствуют наблюдения над сновидениями, галлюцинациями и гипногогическими образами. При переживании всех перечисленных образов наблюдается глазодвигательная активность. Хотя глаза человека закрыты или, по крайней мере, человек ничего перед собой не видит (случай галлюцинации и гипноза), но при представлении им определенных вещей глаза совершают соответствующие движения. Они как бы воспроизводят те перцептивные действия, которые осуществляли бы при обследовании соответствующих предметов.
Возможно, что каким-то образом эти имитирующие перцептивные действия порождают переживания соответствующих чувственных образов. Например, американские психологи Д. Дементи и Гольдер методом электроокулографии регистрировали движение глаз у взрослых здоровых людей во время сна. Оказалось, что такая двигательная активность глаз возникает периодически и всегда сопровождается изменением ритма электрической деятельности мозга на энцефалограмме. Если в этот момент испытуемых будили, то, как правило, оказывалось, что в это время они видели сон. Найдены были и некоторые связи между характером движения глаза и характером сновидения. Например, оказалось, что частые и размашистые движения глаз сопровождали сновидения, где испытуемый является активным участником происходящего, а мелкие, редкие — те сновидения, где испытуемый скорее наблюдает за событиями. Обнаружилось также, что направление движения глаз в общем связано с направлением взгляда во сне. Например, в одном из случаев запись движения глаз показала редкую картину. Она состояла из одних вертикальных линий. Оказалось, что испытуемый видел сон, в котором наблюдал за дирижаблем, с которого пассажиры бросали вниз листовки, и за падением этих листовок с дирижабля на землю.
Советскому психологу В.П. Зинченко удалось зарегистрировать движения глаз в самом процессе представления человеком объекта. Эти движения оказались в общем сходными с теми, которые производятся при непосредственном восприятии того же объекта. Наиболее отчетливо это проявлялось в опытах, где испытуемые должны были представить себе определенный лабиринт и мысленно через него проходить.
Особенно интересными являются для нас следующие опыты, проведенные В.П. Зинченко. Испытуемые обследовали лабиринт только осязательно, с завязанными глазами. Затем их просили нарисовать этот лабиринт. Оказалось, что в процессе тактильно-двигательного обследования у них создался и зрительный образ. Тогда у этих испытуемых были записаны движения глаз при зрительном представлении ими прохождения этого лабиринта. Траектории глазодвигательных движений оказались близки к траекториям прохождения лабиринта у испытуемых, которые знакомились с ним при помощи зрения. Здесь мы видим как раз то, о чем говорили выше. Перцептивные движения (в данном случае глазодвигательные движения), соответствующие определенной структуре объекта, порождают или (скажем осторожнее) сопровождают возникновение зрительного представления об этом объекте. Причем (обратите внимание!) эти действия оказываются в состоянии как-то связаться с конструированием образа, который зрительно не воспринимался, т.е. идет не из памяти, а из собственной активности психики.
Аналогичные опыты были проведены советским психологом Л.А. Венгером. После того как дети хорошо познакомились с видом определенной фигуры, он ставил перед ними чистый экран и предлагал представить себе на нем эту фигуру. Движения глаз при этом записывались. Записывались движения глаз и при восприятии соответствующей фигуры. Сравнение полученных записей показывает чрезвычайно большое сходство между траекториями глазодвигательных движений при представлении фигуры и во время непосредственного восприятия и ознакомления с этой фигурой.
Итак, в одном случае человек воспринимает объект, находящийся перед ним. В голове его возникает образ этого объекта. В другом случае никакого объекта перед ним нет, но в голове опять возникает образ этого объекта. Что же общего мы находим между этими двумя случаями? Только одно — и там и здесь наблюдаются сходные перцептивные движения. Естественно предположить, что именно эти действия являются одной из причин сходного, именно того, что в обоих случаях в голове возникает образ соответствующей фигуры.
Все эти факты дают некоторое основание предполагать, что представления это вовсе не следы бывших восприятий объектов, а скорее следы коммуникативных действий, изображавших эти объекты путем их имитации. То есть, что они представляют собою интериоризованную имитацию. Поэтому в них сохраняется то, что есть в имитации и отсутствует в восприятии, а именно, переживание нереальности воспроизводимого образа. Поэтому в них есть черты, которые отсутствуют у восприятий, но обязательно есть в имитативных (изображающих) действиях, а именно — фрагментарность, неполнота, последовательное построение образа по частям во времени. Иными словами, именно происхождение образов представления из имитации, из интериоризации изобразительных действий, имитирующих данный предмет, лучше всего объясняет такие коренные особенности представлений, как их символический, схематичный и динамический характер.
Но как складывается эта внутренняя имитация структуры ощущений, изображающей определенный объект? Как складывается система интериоризованных перцептивных действий, с помощью которой строится образ данной вещи?
Чтобы ответить на эти вопросы, зададим сначала другой: в какой деятельности происходит постепенное построение объекта? Нетрудно ответить — это прежде всего трудовая деятельность по изготовлению соответствующего объекта. Это так, потому что любая «внешняя вещь вообще дана человеку лишь поскольку она вовлечена в процесс его деятельности, выступает в формах этой деятельности, поскольку в итоговом продукте — в представлении — образ внешней вещи всегда сливается с образом той деятельности, внутри которой функционируют внешние вещи» (Философская энциклопедия, т. 2, стр. 226).
