Единственным материалом, пригодным для разметки (площадки, у нас были бочки от жидкого горючего, глины, цемента и т. п. Все это было доставлено на аэродром и сложено по его углам и середине сторон, ограничивающих площадку. В каждом углу было приготовлено по одному «обрезу» с нефтью, которую надо было зажечь для получения дымовых сигналов. Кроме того, в противоположном от судна углу площадки на специальной мачте поднималась авиационная «колбаса», т. е. громадный матерчатый конус, показывающий направление ветра. О всех этих мероприятиях мы известили Управление полярной авиации в Москве.
Конец месяца принес нам еще одну хорошую весть. Арктический институт оставил на зимовку на полярной станции в устье реки Таймыр промышленника Журавлева, которому было поручено заготовить для предстоящей экспедиции на Таймырское озеро корм для собак. Сейчас руководство института дало распоряжение Журавлеву выехать со своими собаками к нам на «Торос», чтобы помочь нам на весенних гидрографических работах. У Журавлева, правда, оказалось всего только семь собак, но с двумя нашими составлялась уже более или менее приличная нарта, и это могло оказать в предстоящих работах неоценимую помощь. В общем наша зимовка начала просыпаться, и к ней шла помощь для работы со всех сторон.
3 марта пришло сообщение, что наши топографы прибыли в Красноярск, откуда и должен был начаться перелет. Посадочная площадка после каждого сильного ветра покрывалась новыми застругами, и приведение ее в должный порядок отнимало массу и сил и времени.
10-го числа с «Тороса» в пролив Фрама и на остров Нансена вышла первая «глубокая» разведка на лыжах. При сорокаградусном морозе люди в течение шести часов обследовали местность предстоящего промера со льда и постройки новых триангуляционных знаков. Итти было несравненно легче, чем во время зимних гидрологических походов, но крепкий мороз совершенно не позволял останавливаться на отдых. Нельзя было также пользоваться какими-либо тонкими приборами. Даже такое невинное занятие, как обозрение местности в бинокль, требовало больших усилий; руки от соприкосновения с биноклем моментально начинали нестерпимо ныть, а стекла бинокля покрывались мутным налетом от дыхания. Между тем время шло, и полевые работы надо было начинать во что бы то ни стало.
Вечером в красном уголке «Тороса» собралось производственное совещание всего коллектива. Вот его итоги:
ПРОТОКОЛ
производственного совещания экспедиции и экипажа г/с „Торос“ от 10 марта 1937 г.
Председатель: второй механик А. В. Попов
Секретарь — капитан С. Ф. Рюмин
Присутствуют 22 человека.
Повестка дня:
Организация весенних гидрографических и судовых работ.
С л у ш а л и:
доклад начальника экспедиции т. Алексеева о зимовке и предстоящих гидрографических работах.
С появлением солнца над горизонтом необходимо начать выполнение нашего плана гидрографических работ. Зимовка на корабле прошла вполне благополучно, почти все люди здоровы, и сам корабль находится в полной исправности. Заболевание топографа Черниченко, к сожалению, не позволяет ему принять участие в походах на экспедиционные работы, но он заменит нам работников на корабле. Несмотря на очень сильные морозы, все же необходимо уже сейчас начать наружные работы и не пропускать ни одного дня с хорошей погодой, иначе наше плановое задание может оказаться невыполненным. Вследствие того что сейчас снег покрыл весь район работ, топографическую съемку придется отложить до наступления теплого времени, а пока что нашими задачами, до прибытия к нам самолета, являются:
1. Восстановление поваленных и сломанных зимними бурями промерных знаков.
2. Установка новых вех и знаков.
3. Установка триангуляционных знаков на участке от полуострова Де-Колонга до мыса Гелленорм.
4. Разбивка промерной магистрали на рейде „Зари“.
5. Начало зимнего промера, с тем, чтобы эти работы были закончены до начала бурного таяния снега, когда весь лед окажется покрытым водой.
6. Производство метеорологических и водомерных наблюдений.
7. Начало весеннего ремонта машины.
Товарищ Алексеев зачитывает план распределения состава зимовки иа перечисленных работах. После обмена мнениями и обсуждения плана работ совещание единогласно п о с т а н о в и л о:
1. Весь заданный „Торосу“ Гидрографическим управлением Главсевморпути план работ выполнить полностью и обеспечить для судов проход через южную часть архипелага.
2. Весь личный состав зимовки разбить на бригады в следующем составе:
а) ремонтная по восстановлению разрушенных знаков 4 чел.
б) магистральная (для обоснования промера) 2 чел.
в) триангуляционная 4 чел.
г) судовая (несение вахты и заготовка знаков) 4 чел.
д) машинная (ремонт машины и обеспечение всех железных поделок для полевых работ) 3 чел.
е) хозяйственная (обслуживание камбуза, уборка корабля и пр.) 3 чел.
ж) резерв 3 чел.
3. Бригадирами утвердить: старпома Жилина, гидролога Рахманова, боцмана Нечаева, матроса Запорожцева, повара Коломейцева, стармеха Клементьева.
4. Между бригадами объявить соцсоревнование.
5. Подведение итогов соцсоревнования поручить комиссии в составе начальника экспедиции, профорга и комсорга.
Председатель Попов. Секретарь Рюмин.
Архипелаг Норденшельда, рейд бухты Ледяной.
На другой день Саше уже не пришлось подолгу стучаться утром в наши каюты. Бригады сами побеспокоились о том, чтобы их люди уже не в 10, а в 8 часов были готовы к работе. Камбуз, не отставая от общего соревнования, к утру готовил вкусные пышки и прекрасные завтраки на дорогу тем группам, которые с утра уходили на весь день на работы в поле. Механики выволокли на лед переносное горно, и наша бухта огласилась веселым перестукиванием ручников об наковальню.
Вечером за ужином шло неофициальное продолжение вчерашнего производственного совещания. Нам определенно не хватало людей, и надо было как-то или механизировать, или хотя бы по возможности упростить некоторые из наших работ.
— Михаил Григорьевич, — обратился бригадир «магистральной» партии к старшему механику, — моя бригада собирается вам поднести новый вызов.
— Что, вечерком на биллиарде обыграть? — попробовал отшутиться механик, державший первенство на «Торосе» по биллиарду.
— Моя бригада обязуется в пять дней закончить разбивку магистрали, а вы за это время придумайте и сделайте хорошие ледовые буры, чтобы промер делать не через лунки, выбитые пешнями, а через высверленные дыры. Как только это закончите, так выделите нам из состава своей бригады одного человека, а сами оставайтесь только с двумя на все время ремонта.
— Так это что же выходит: сначала я вас буду катать, а потом вы на мне поездите?
— Да, но зато славы-то сколько будет! Что ни глубина — то каждый скажет: вот это да, вот механики молодцы!
Ясно, что старшего механика это предложение, как говорится, заело. Сразу же после ужина вся машинная команда куда-то уединилась. На следующий день переносное горно трещало как пулемет, нагревая ремонтируемые для палубной команды ломы, лопаты, нагеля и прочий боцманский инвентарь. Боцман сиял и с легким сердцем передал механикам шину от трюма, т. е. железную полосу шириной в 7 сантиметров и длиной в 4 метра. Из этой полосы были навиты буры длиной по 70 сантиметров. Концы буров с одной стороны зацементировались, и на них были заточены резаки, а с другой к полученным червякам приклепали круглое железо от поручней, образовавших штоки буров. В общем механики с честью выполнили возложенное на них задание.
— Как в сыр лезет наш бур, Николай Николаевич, — доложил стармех о своем изделии после того, как буры были испробованы на льду.
До «сыра» было, конечно, еще далеко, но все же буры неизмеримо повысили производительность труда промерщиков. В среднем на то, чтобы проделать отверстие во льду толщиной в 180 сантиметров, требовалось около 15 минут при самой спокойной работе. Эта же работа с пешнями в лучшем случае требовала нескольких часов.
