Джунгли дымились паром. Солнце еще не показалось из-за деревьев, а двое путешественников уже тряслись на велосипедах по дороге, тесно зажатой зелеными стенами буйной растительности. У каждого с велосипедов выпирала поклажа: мачете, дождевики и упакованная в коробки всякая всячина, без которой нельзя обойтись в джунглях ни одному натуралисту. Редкие рабочие, трудившиеся на очистке дороги от наступавших на нее зарослей, провожали их удивленными взглядами: исследователи Амазонки на велосипедах.

А они старательно нажимали на педали, намереваясь уехать подальше прежде, чем солнце обрушит на джунгли свою жестокую жару. Но через полчаса пришлось спрыгнуть с велосипедов и поторопиться к разрушенному зданию, наполовину скрытому придорожной зеленью. Небо затянуло тучами, а в осыпающихся руинах они надеялись найти себе убежище от быстро надвигающегося тропического ливня. Но руины оказались покинутой часовней, крыша которой, увы, давным-давно провалилась. Развалившиеся стены стояли сиротливо, подставленные непогоде. И все-таки это было хоть какое-то укрытие. Выбирать не из чего, ливень начался. Натуралисты прижались к остаткам каменной кладки и время от времени с нетерпением посматривали на небо, дожидаясь, когда оно опять станет голубым.

Скоро дождь пошел на убыль, и в это время внимание одного из исследователей — профессора энтомологии Вилфрида Бергера привлекло нечто двигающееся по мокрой земле метрах в трех. Какая-то тварь с ногами, похожими на ходули, и парой огромных челюстей приближалась к небольшому отверстию в земле. Она исчезла в норе, а через несколько секунд появилось и второе такое же создание. А потом еще одно. Необычайное возбуждение охватило натуралиста. Размер, цвет и форма этих животных были необычными, почти сказочными. Бергер понял, что здесь у этой заброшенной часовни, он совершенно случайно наткнулся на логовище самых больших в мире муравьев — гигантских муравьев, которые живут только в Южной Америке.

Одной из главных причин, побудивших профессора приехать в Бразилию, как раз и было стремление найти такое гнездо и понаблюдать за повадками и образом жизни этих малоизвестных чудищ-насекомых.

…Дождь кончился, но каждая впадина на миллионах листьев была заполнена водой, и при малейшем движении воздуха дождевые капли сверкающими брызгами разлетались во все стороны, обливая путешественников с головы до ног. Однако они продолжали наблюдать за норой, глядя, как снуют муравьи, то скрываясь в своем логовище, то вновь выбегая на поверхность земли. Мерцающие черные тела насекомых были чуть длиннее трех сантиметров, но когда муравьи двигались, то казалось, что вместе с ногами и усиками они не короче пяти сантиметров.

Давно уже натуралисты бродили по джунглям в поисках этих насекомых и иногда даже удавалось находить отдельных гигантских муравьев, гордо вышагивающих по лесной подстилке. Но все попытки проследить за ними до самого гнезда оканчивались неудачей, потому что муравьи неизменно заводили их в завалы обрушившихся древесных стволов, и почти непроходимые кустарниковые заросли преграждали им дорогу, И вот, наконец, открытый вход в жилище целой колонии!

Утренняя прохлада исчезала. Лучи солнца падали уже почти отвесно. Помощник натуралиста, Хозе — португалец, распаковал багаж. Вооружившись длинным хромированным пинцетом, Вилфрид приблизился к входу в муравейник. Он был достаточно широким и при необходимости в него можно было бы просунуть руку. Но гигантские муравьи необыкновенно свирепы, они кусают и жалят всякого неосторожного, отважившегося приблизиться к ним вплотную.

У Вилфрнда возник план: вместе с Хозе он решил постепенно выловить всех возвращающихся в гнездо фуражиров по одному, а также и тех муравьев, которые будут выходить из норы. Таким образом он надеялся безнаказанно раскопать муравейник и посмотреть, как он устроен внутри. Хозе занял пост чуть сзади норы и наблюдал за обстановкой. В его задачу входило немедленно предупреждать о любой попытке хотя бы даже одиночного муравья напасть на Вилфрида Бергера.

В отличие от других муравьев, у гигантов нет царицы, как нет и специальных муравьев-солдат, муравьев-рабочих, или санитаров, в чьи обязанности входит разведение грибков. В своих муравейниках они не сооружают тоннелей и галерей. Огромные черные самки, которые добывают всю пищу и выполняют в муравейнике всю работу, составляют, по-видимому, большую часть населения колонии. Эти свирепые создания, чрезвычайно больно кусающиеся, играют в колонии главную роль. Они и правители, они и рабочие, они же и охотники. Теперь предстояло все это выяснить точно.

— Сеньор, осторожно! — закричал по-португальски Хозе. — Ползет один!

Вилфрид резко повернулся и увидел тяжело нагруженную гигантскую самку. Она стремительно бежала к норе. В ее челюстях был крепко зажат жук, ноги которого еще судорожно бились в воздухе. Самка несла домой живую дичь. Спустя секунду сверкнувшие на солнце концы тридцатисантиметрового пинцета крепко обхватили ее. Разъяренная самка сразу же бросила ношу и впилась в металл челюстями. Она то поджимала ноги, то с силой вытягивала их… От напряжения, с каким самка пыталась вырваться, изменилась даже форма ее тела. А в конце животика моталось во все стороны подкожное жало в поисках чего-нибудь, что можно было бы ужалить. Вилфрид поднес пленницу поближе к глазам и увидел, как стекают с острого кончика жала капли яда всякий раз, когда оно натыкалось на металл.

В это время Хозе вновь крикнул:

— Осторожно!

Вилфрид Бергер опустил в заранее приготовленный кувшин свою первую пленницу и поспешно повернулся к следующему муравью, а затем к третьему, четвертому… К полудню в кувшине копошились десятки этих черных насекомых.

Большинство самок, возвращавшихся к норе, несли с собой свежее мясо — небольших пауков, жуков и личинок, но время от времени попадались фуражиры, тащившие какое-нибудь семя или ядро небольшого ореха. Муравьи, выходившие из норы, часто казались встревоженными и были более осторожными, чем приходившие из джунглей. Несколько раз, почувствовав опасность, они разом поворачивались и поспешно скрывались в убежище.

«Наверное, это не страх гонит их, — подумал Вилфрид, — а просто они спешат назад в гнездо, чтобы попытаться спасти яйца или уберечь от беды своих детенышей».

Но вот поток возвращающихся к норе фуражиров стал иссякать, и натуралисты решили, что выловили почти всех обитателей колонии. Последний раз внимательно осмотревшись вокруг, Вилфрид Бергер и Хозе взялись за тяжелую кирку и совковую лопату.

— Сеньор, будьте осторожнее с этими муравьями.

Это сказал один из подошедших индейцев-лесорубов. Остановившись неподалеку, они внимательно наблюдали за натуралистами. Старший из них повторил с тревогой:

— Их жало вызывает лихорадку. Если вас укусит несколько токандира, может случиться несчастье.

Вилфрид с благодарностью принял его предупреждение.

Токандира! Так вот как бразильские индейцы называют этих гигантских муравьев и других, менее крупных, но тоже черных. Их называют еще «лихорадочными», или «четырехжальными», муравьями. Это означает, что если человек будет ужален четыре раза, то погибнет немедленно. Трудно сказать, насколько тут правда перемешалась с выдумкой, но Вилфрид Бергер понял, что осторожность не помешает.

Начались раскопки. Почти сразу натуралисты потеряли направление, в котором нора уходила под землю, потому что ее стены осыпались. Пришлось выкопать яму диаметром в целый метр вокруг того места, где был вход в гнездо.

Копать было трудно, они обливались потом. В земле оказался целый клубок корней, и пришлось поработать топором ничуть не меньше, чем киркой или лопатой. Вилфрид с досадой поглядывал на главного виновника страданий — огромную смоковницу, выросшую на самом верху разрушающейся стены часовни. Ее корни, словно щупальцы гигантского сухопутного спрута, свисали вниз и расходились далеко во все стороны под землей.