Почему же вместо одной планеты оказались сотни тысяч? Первые же открыватели предположили, что виновата космическая катастрофа. Была раньше одна большая планета (по мнению других - комета), а в дальнейшем она распалась.

Почему распалась планета? Нет нужды перечислять все предположения. Удержалось в науке такое.

Некогда существовавшая планета - ей даже дали имя - Фаэтон - была разрушена быстрым вращением. Наша Земля тоже раскололась бы, если бы вращалась в семнадцать раз быстрее. Фаэтон был меньше, для него и катастрофическая скорость была меньше. Сначала отслоилась твердая кора на экваторе, планета сделалась легче, - стало быть, уменьшилась и сила тяготения, разрушение пошло быстрее. Так постепенно весь Фаэтон распался на куски. Куски, сталкиваясь, продолжали дробиться, острова раскалывались на отдельные горы, горы на скалы, скалы на камни. Некоторые от удара отскакивали в сторону, устремлялись к Солнцу. Со временем Фаэтон запылил всю Солнечную систему. Возможно, что все метеориты, падающие на Землю,-осколки погибшей планеты.

Трое потерпевших крушение были единственными людьми, способными пролить свет на тайну происхождения астероидов. Их наблюдениям цены не было бы… если бы они вернулись на Землю, когда-нибудь.

Метеориты по своему составу делятся на железные, железокаменные и каменные. Железные состоят из чистого железа с никелем, каменные, в основном, из минералов оливина и пироксенов, которые на Земле возникают на больших глубинах, под твердой корой. Ученые предполагали, что железные метеориты - уроженцы ядра Фаэтона, каменные же родились ближе к поверхности.

Для каменных метеоритов характерны небольшие горошинки и зернышки - хондры - как бы капельки застывшего расплава. Астероид Надежда весь состоял из хондритовых пород, видимо, он происходил из верхних слоев Фаэтона. А ближе к Грушевым горам даже хондры исчезли, породы были похожи на земной базальт.

– Здесь была твердая кора, - сказал Ренис при первой экскурсии. - А вершина Груши просто находилась на поверхности.

Вот почему такой интерес представляло нелегкое восхождение на эту тридцатикилометровую гору.

Два часа прыжков, два часа сидения в темноте. Астероидные сутки требовались, чтобы добраться до подножья. Потом начался подъем, прыжки с утеса на утес над извилистыми расселинами, прыжки нарочито укороченные, или нарочито удлиненные, когда вот-вот угодишь в трещину и надо поджимать ноги, убирать их, изгибаясь всем корпусом, чтобы инерция донесла тебя до ближайшего края.

– На вулкан ужасно похоже, - сказала Нечаева на полпути. - Помнишь, Роб, на Ганимеде мы видели такие же бугры застывшей лавы?

Они очень устали и даже рады были, когда Солнце скрылось. Здесь через Грушевые горы проходил экватор, так что Солнце падало камнем под горизонт. Ночь наступила внезапно, путники примостились в первой попавшейся расселине и заснули на два часа. У них уже начал вырабатываться астероидный ритм жизни.

Так они "ночевали" на подъеме дважды и опять устремлялись вверх. Гора становилась все круче, подъем все труднее, но об отступлении не думалось. Каждый альпинист, каждый турист поймет Надежду и Роба. У горных вершин есть свой магнетизм. Человек рожден властелином природы и любит взирать на нее сверху вниз, попирать ногами бессмысленные камни.

И вот вершина близка, совсем рядом. Последнее усилие, последний прыжок, и люди на самой верхушке.

Весь астероид под их ногами. Гигантский каменный корабль плывет по звездному океану. Звезды, как песок, сыплются из-под горизонта. Так и кажется, что круглым носом астероид режет искрящуюся воду. И Роберт в упоении кричит:

– Эй, планета, слушай мою команду: "Держать от Солнца вправо! Полный вперед!"

Дневная, освещенная Солнцем половина, блестела, как Луна на земном небосводе. Темная ночная половина мрачным силуэтом надвигалась на звезды. Интересно было смотреть на терминатор, границу между светом и тенью. Как и на Луне, освещенная сторона казалась очень плоской, а тень подчеркивала каждый бугорок, превращала холмы в зубцы, утесы, остроконечные пики. Они виднелись минуту-другую, а потом исчезали, тень зализывала их черным языком.

Женщина и подросток сидели на полукруглом гребне, свесив ноги над тысячеметровой пропастью. Высоты они уже привыкли не бояться. Внизу была равнина, тоже полукруглая. Она была похожа на кратер вулкана, только громадный. На Земле таких вулканов нет сейчас, но некогда были. Их называют кальдерами. Петропавловск-Камчатский стоит, например, на краю такой кальдеры. Сейчас она залита океаном, превратилась в круглую бухту, великолепную стоянку для кораблей.

Надежда бывала на Камчатке, и это сравнение сразу пришло ей в голову. "Вот уже тень заползла в бухту, словно прилив, черная вода поднимается, - думала она. - Странная форма у этой бухты, на сердце похожа. Сердце заполнила черная кровь. Черной крови не бывает, не кровь - тоска. Сердце, заполненное тоской. А форма не меняется, высокий этот мыс. На нем город я бы поставила".

И вдруг с болезненной ясностью Надежда увидела город; треугольные кварталы, площади, улицы радиальные и кольцевые, дороги, серпантинами уходящие в горы. Минуту смотрела она на это видение, не веря глазам. Потом тень поднялась и закрасила город.

Город Черного Сердца так и остался сказочным миражем, заколдованным городом-призраком. Он появлялся на минуту перед закатом и на минуту после восхода, когда низко стоящее Солнце рисовало особенно длинные тени. Только минуту! А затем недолговечный город исчезал, становился невидимкой, прятапся от любопытных глаз.

Когда люди спустились в кальдеру, им не удалось с первого раза даже найти мыс у сердцеобразного залива. Пришлось одному из них - Робу поручили это - вернуться на гребень и оттуда указывать направление.

Такой же парадокс бывал в земных пустынях: с воздуха отлично видны очертания крепости - валы, кварталы, улицы. А приземлишься - невозможно найти. Линии улиц исчезли, их маскируют холмы, барханы, глина разной расцветки, заросли саксаула. И за деревьями не видно леса.

С помощью Роба взрослые нашли город, но это тоже ничего не дало…

Пологие повышения, продолговатые понижения, еле заметные канавы - вот и все, что удалось обнаружить. Вулканический пепел лежал на кварталах, вулканический пепел - на проезжих дорогах. Никаких развалин, ни намека на подвалы, фундаменты, водостоки. И раскопки не дали результата - пепел и туфы, туфы и пепел, никаких остатков жизни, мусора хотя бы…

– Может быть, город кажущийся? - предположила Надежда. - Может быть, все эти линии и бугры - игра природы?

А Ренис сказал: "метеоритное выветривание". Он сам придумал такой термин. Земные геологи называют выветриванием разрушение пород под влиянием ветра, воды, холода и жары, растений, животных. На астероиде не было ветра, воды и жизни, но его беспрерывно клевали метеоритики. На Луне каждый метеорит крошит камни, превращает их в пыль. Облачко медленно оседает на поверхность. Чтобы убежать с Луны в пространство, нужно развить скорость 2,4 километра в секунду, Редкой пылинке удается это. На астероиде же скорость убегания была всего лишь 60 метров в секунду. Здесь редкая пылинка оставалась после удара, большинство улетало. Таким образом, мелкие метеоритики постепенно разъедали поверхность астероида. Они давным-давно съели руины города, всю почву и подпочвенный слой, даже подземные сооружения. Но так как разрушение шло равномерно, на месте кварталов остались бугры. Метеоры соскоблили дома вместе с подвалами, город исчез, но отпечаток сохранился.

– Не верю я, что это город, - говорила Надежда. - Даже странно. Может ли быть такое совпадение: возникла цивилизация, люди построили города и именно в этот момент центробежная сила разорвала планету?

– А может быть, совпадение не случайное? - возражал Ренис. - И жители Фаэтона сами разорвали свою планету, когда сумели это сделать.

Надежда возмущалась:

– Зачем? Глупость какая! При такой высокой технике люди должны быть умнее. И уж во всяком случае, если началось такое, они могли переселиться на Марс, на Землю…