- Ты не ответил про поджоги, Альваро. Это было твоих рук дело?

- Ну, я не сам подносил факел, если ты об этом, - ответил тот с долей досады в голосе.

- Ты прекрасно знаешь, что я не об этом. Не важно, кто подносил факел. Важно, кто отдавал приказ.

- Чёрт тебя подери, Уилл! - яростно сказал Альваро, принявшись мерить палатку шагами. - У тебя всё получается так замечательно просто! Хорошие имперцы, плохие повстанцы - плохие имперцы, хорошие повстанцы, всё как дважды два! А это не так. Проклятье... как тебе объяснить? Это война, чёрт её подери! На войне постоянно приходится идти на жертвы. И иногда цена высока. Но если я начал всё это, я не могу уже идти на попятный. Я должен довести дело до конца!

- Чего бы это ни стоило?

- Да!

- И даже если придётся превращать в руины ту самую страну, которую ты спасаешь?

- Да, Уилл! Народ обладает огромной жизненной силой. Он выживет, возродится, стоит только ему подняться с колен.

- Скажи это тем людям, которых мы видели в той деревне. И их детям, которые не переживут зиму, потому что ты отнял у них последний шанс.

- На войне всегда кто-то гибнет, Уилл. Ты же вроде бы пишешь военную хронику, как ты можешь задавать мне такие вопросы?

- О, да. Пишу кое-что. Но много лет назад один небезызвестный полководец сказал одну вещь, которую я с тех пор не могу забыть. Знаешь, чем воины отличаются от крестьян? Воин знал, на что шёл, когда выбирал свою судьбу. Поэтому сразить воина - не значит свершить убийство, а смерть воина - не трагедия. Гибель ребенка от голода - вот это настоящая беда, Альваро. И как бы ни был плох Риверте в качестве захватчика, под властью Вальены дети не умирают от голода. Даже в Сидэлье.

Уилл говорил уверенно, хотя последние его слова, возможно, не были истинны - он помнил рассказ крестьянской женщины Джованны о налогах, душащих её страну. Но при этом что-то подсказывало ему, что Рикардо не стал бы великим императором, если бы не умел соблюдать баланс между давлением и развитием, принуждением и благодеянием. Он отнимал одной рукой, но другой давал - захватывая, с помощью Риверте, страну за страной, он обирал местных жителей, но взамен дарил им устойчивый мир, который в будущем мог привести к небывалому расцвету. И народы в завоёванных им странах, даже если и терпели поборы, никогда не умирали с голоду. Умирать с голоду их могла заставить только воля человека, ни с чем не считавшегося в достижении своих целей.

Уилл окончательно уверился в этом, глядя на Альваро и следя за его реакцией на свои слова. Альваро мог протестовать, что жизнь под властью Вальены - это та же гибель, только отсроченная. В глубине души Уиллу даже хотелось этого протеста, против которого ему было бы нечего возразить. Но Альваро, вместо того. чтобы предъявить подобные уничтожающие аргументы, промолчал. А потом проговорил совсем тихо:

- Знал бы ты, как я устал.

- Охотно верю.

- Нет, ты не понимаешь, Уилл. Я должен одолеть этого зверя. Я шёл к этому слишком долго. И чересчур дорого временами платил. Все эти бароны... Сабатела, Маркезини... Ты и вообразишь не можешь, какая это мерзостная шваль. Ты таких в жизни своей не видел. Та мужеподобная женщина не всё тебе рассказала. Её деревня далеко от замка, и она никогда не сталкивалась с местными баронами лицом к лицу. Для них ничего не стоит забрать в свою постель чужую невесту со свадьбы, или раздеть юную девушку донага и погнать через лес, травя собаками, словно зайца. Они спят и видят, как бы поубивать друг друга, а потом надругаться над захваченными угодьями. Ты не знаешь, чего мне стоило достучаться до этих скотов, заставить их делать хоть что-то путное, отдать мне командование их войсками. Ты не представляешь, что мне пришлось им за это пообещать.

- Видя некоторые из твоих методов - отчего же, вполне представляю.

Альваро вскинул голову, глядя на Уилла с внезапной злобой.

- Осуждаешь меня? Осуждать проще всего. Тебя бы на моё место!

- Благодарю покорно. Никогда не стремился. Альваро, зачем тебе всё это? Только лишь из героизма и жажды освободить твой несчастный народ из оков гнёта? Но ты же сам сейчас сказал - если вы победите, ничего не изменится. Станет только хуже. Маркезини, Сабатела - они ведь неуправляемы. Пока ты им нужен как инструмент борьбы с Риверте, но потом...

- Риверте, - Альваро произнёс это имя так, словно во рту у него вдруг появился комок червей. - Хорошо же он задурил тебе голову. Со знанием дела. Он зверь, Уилл. Думай что хочешь обо мне и о нём, но он - зверь, и этого зверя пора посадить в клетку. Этого никто не мог сделать пятнадцать лет, но, видит Бог, это сделаю я.

- И что потом? Станешь королём Сидэльи?

- Господи, нет, конечно. Уже всё решено, на трон юный Альбо Висконти. Это третий по значимости аристократический клан в Сидэлье. Маркезини и Сабатела пошли на это в качестве компромисса... Почему ты смеёшься?

Уилл и вправду смеялся. Смех, даже беззвучный, отдавался прострелами боли в голове, но это не могло его остановить.

- Боже, Альваро, ты и правда принимаешь меня за дурака. Компромисс?! Альбо Висконти десять лет! Вы вырежете всю его семью, превратите его в марионетку и будете крутить им, как вздумается, а Маркезини с Сабатела будут и дальше развлекаться своими кровными распрями, и мальчишка-король не сможет им помешать. Это же идиоту понятно! За что же ты борешься, Альваро? Вот какое будущее Сидэлье ты уготовил? Тогда, уж прости, я совершенно не понимаю, чем ты лучше Фернана Риверте.

- Что ж, - очень холодно сказал Альваро Витте. - Возможно, в достаточно скором времени тебе представится случай это понять.

Уилл не успел ответить. В палатку заглянул один из людей Альваро.

- Капитан, срочное донесение от дозорных.

- Входи.

- Я не...

- Входи, чёрт тебя дери!

Гонец, бросив неприязненный взгляд на Уилл, переступил порог.

- Обоз с артиллерийскими орудиями, капитан. Движется от границы Вальены и к вечеру будет в Бастардовой долине.

У Уилла перехватило дыхание.

- Крупный обоз?

- Очень. Иначе не было бы смысла тащить его через долину, там же сейчас чёрт ногу сломит. Но другим путём они просто не проедут. Там огромные крытые телеги, каждую тащит восьмёрка тяговых.

- Пушки, - прошептал Альваро. Его глаза горели огнём. - Сколько этих телег?

- Дозорные насчитали восемь. Как минимум в половине порох, но..

- По меньше мере четыре пушки. Нет смысла тащить столько пороха, если не планируешь обстреливать стены, - сказал Альваро и заметался по палатке. В этот миг он напомнил Уиллу Риверте, получившего важные сведения с фронта, и это сходство резануло его почти физической болью - нет, нет, они не похожи, не могу и не должны быть похожи. Совершенно нет...

- Сколько там людей в охране? С какой скоростью они движутся? Кто..

Альваро осёкся и повернулся к Уиллу. Движение вышло таким внезапным, что Уилл едва не отпрянул - на миг ему показалось, что Альваро сейчас схватит его, и, может быть, даже ударит - в больное место, прямо в рану над бровью... Его серые глаза горели, как угли. Это был нехороший, недобрый огонь. А Уилл никогда не умел противостоять чужому пламени.

- Ты знаешь, - тихим, странно свистящим голосом сказал Альваро. - Ты об этом что-то знаешь, Уилл.

Уилл попытался отвести взгляд. Альваро выкинул руку и ухватил его за подбородок, не позволяя отвернуться.

- Знаешь... но не скажешь. И ладно. Не говори. Это ловушка, да? - он улыбнулся какой-то дёрганной, почти безумной улыбкой. - Большой ароматный ломоть сыра в мышеловке, расставленной сиром Риверте. Кот решил полакомиться мышатинкой... Молчи, - Уилл попытался что-то сказать, и Альваро сжал его лицо крепче, до боли впиваясь пальцами ему в челюсть. - Что бы ты сейчас ни сказал, всё равно соврёшь.

Уилл подавился невысказанным протестом. Сердце колотилось, как бешеное. Он смотрел Альваро в глаза - ничего другого ему не оставалось. И как обычно - все его мысли были написаны на лбу.