Пока шел этот разговор, Кортес спросил у доньи Марины и у Херонимо Агилара, наших толмачей, чего это переполошились касики с приходом тех индейцев и кто они такие. И донья Марина, которая сразу поняла, что происходит, все ему объяснила. Тогда Кортес велел позвать толстого касика и прочих, знатных индейцев и спросил у них, кто эти индейцы, которых они так роскошно угощают; и они ответили, что это сборщики дани для великого Моктесумы и пришли они по той причине, что нам оказан был хороший прием без дозволения их господина, и требуют теперь двадцать мужчин и женщин для принесения их в жертву богу Уичилобосу, дабы он даровал им победу над нами, ибо Моктесума сказал, что хочет нас захватить в плен и сделать своими рабами. Кортес, постаравшись их утешить, сказал, чтобы они не боялись, что он здесь со своими людьми не даст их в обиду.

о том, как Кортес приказал схватить пятерых сборщиков дани, посланных Моктесумой

Когда Кортес разобрался в том, что говорили ему касики, он сказал им — они, мол, уже слышали от него, что король, наш господин, послал его сюда карать творящих зло и не допускать жертвоприношений и грабежа, и раз эти сборщики дани явились сюда с таким требованием, то он, Кортес, приказывает касикам схватить их и держать в заточении, пока Моктесума, их господин, не узнает о том, как они явились сюда грабить и забирать их сыновей и жен в рабство и чинить прочие обиды.

Когда касики это услышали, они перепугались такой дерзости, уразумев, что Кортес велит им дурно обойтись с посланцами Моктесумы; они дрожали от страха и не решались это сделать. И Кортес снова стал их убеждать поскорее схватить сборщиков, и в конце концов они это сделали — привязали их, по своему обычаю, к длинному шесту и надели на них ошейники, чтобы те не сбежали, а одного, который не давал себя связать, отколотили палками.

Кроме того, Кортес приказал всем касикам больше не платить дань и не повиноваться Моктесуме и огласить сие во всех селениях, где живут их союзники и друзья; и ежели, мол, в другие селения явятся вот такие же сборщики дани, то пусть об этом его известят, и он пошлет их схватить. Новость эта распространилась по всей провинции, ибо толстый касик тотчас разослал гонцов, дабы ее сообщить, весть эту также разнесли знатные индейцы, что были в свите сборщиков дани, — увидев, что тех схватили, они вмиг разбежались и отправились каждый в свое селение передать приказ и поведать о происшедшем; став очевидцами столь невиданного и столь важного для них события, они говорили, что обычные люди никак не могли бы сделать это, а только «теотлы», как называли они идолов, коим поклонялись. По каковой причине они впредь величали нас «теотлы», а это, как я уже сказал, название их богов или демонов; и ежели я в сем сообщении где-либо упомяну «теотлов», когда надо назвать нас, то вы знайте, что речь идет о нас, испанцах.

Но вернемся к рассказу о наших узниках. Все касики, посовещавшись, хотели их принести в жертву, чтобы кто-либо из них не сбежал и не сообщил в Мехико; Кортес, однако, поняв, что они хотят сделать, приказал пленников не убивать — он, мол, хочет сохранить их живыми, и поставил к ним стражами наших солдат.

В полночь Кортес велел позвать солдат, что их стерегли, и сказал: «Приказываю вам отпустить двоих, кого вы сочтете более проворными, и сделать это так, чтобы здешние индейцы о том не знали», и велел привести их к нему. Когда ж они предстали перед ним, он через наших толмачей спросил, почему, мол, их схватили и из какого они края, притворяясь, будто ничего о них не знает. И они ответили, что по соизволению касика из Семпоальяна, и касиков этого города, и по нашему их посадили в темницу.

Кортес ответил, что он, мол, ничего не знает и весьма этим огорчен; он приказал дать им поесть, наговорил уйму лестных слов и попросил отправиться и Моктесуме, их господину, и сказать, что мы все большие его друзья и преданные слуги и что он, Кортес, дабы прекратить их страдания, освободил их от пут и поссорился с касиками, которые их заточили; что он, Кортес, готов с превеликою охотой сделать все, что будет угодно Моктесуме, и что остальных трех индейцев, их товарищей, еще оставшихся в узилище, он прикажет освободить и не убивать, а они двое пусть побыстрей уходят, чтобы их снова не схватили и не убили.

Два узника ответили, что благодарят за милость, однако боятся, что их могут опять захватить в плен, ибо им придется идти через земли здешних индейцев. Тогда Кортес велел шестерым нашим матросам, чтобы они этой же ночью отвезли пленников морем хотя бы лиги на четыре от города, пока не высадят их в безопасном месте, вне владений Семпоальяна. Когда же рассвело и касики того города и толстый касик обнаружили, что двух узников не хватает, они потребовали у Кортеса выдать им оставшихся трех, чтобы принести их в жертву. Кортес притворился, будто разгневан из-за бегства тех двоих, и приказал принести корабельную цепь и связать ею оставшихся, а затем велел унести их на корабль, — он, мол, сам будет их охранять, раз касики так плохо их стерегли. А когда пленников привели на корабль, он велел снять с них цепи и в любезных выражениях объявил, что вскорости отпустит их в Мехико.

Пока на этом оставим их и скажем о том, что, когда это было сделано, все собравшиеся здесь касики Семпоальяпа, и того города, и других селений тотонаке стали спрашивать Кортеса, что им-то сделать: ведь наверняка теперь будут присланы из Мехико войска великого Моктесумы, и им не избежать гибели, а их селеньям — разорения.

С веселым лицом Кортес им заявил, что он и все мы, находящиеся с ним его братья, будем их защищать и убьем всякого, кто попытается причинить им вред. Тогда все эти касики и все жители единодушно пообещали, что будут повиноваться нашим приказам и объединят свои военные силы против Моктесумы и его союзников. И тут они перед Диего де Годоем, писцом, принесли присягу на верность Его Величеству и послали известить обо всем, что здесь произошло, в другие селения той провинции. И поскольку им уже не надо было платить дань и сборщики дани больше не являлись, они были рады-радехоньки, что избавились от подобного гнета.

о том, как мы решили заселить Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус

После того как мы заключили союз и дружбу более чем с тридцатью горными селениями индейцев, называвших себя тотонаками, которые в ту пору взбунтовались против великого Моктесумы и обещали повиноваться Его Величеству и служить нам, мы, получив столь усердную подмогу, решили основать селение Вилья-Рика-де-ла-Вера-Крус на равнине в полулиге от селения-крепости, называвшегося Киауицтлан, и, наметив место для церкви, и площади, и арсенала, и прочего, что должно быть в городе, стали сооружать крепостную стену — выложили высокое основание, чтобы поверху соорудить частокол с бойницами, возвели башни и заграждения у ворот, причем так спешили, что все мы, начиная с самого Кортеса и кончая капитанами и солдатами, дружно таскали землю и камни и копали рвы для основания, торопясь поскорей возвести крепость: одни закладывали основание, другие насыпали земляной вал, третьи подводили воду, обжигали в печах кирпичи и черепицу и добывали провиант; другие обтесывали бревна, кузнецы — а у нас их было двое — ковали ключи, и так трудились мы не покладая рук, солдаты и командиры с помогавшими нам индейцами; довольно быстро были сооружены церковь и дома и почти завершена крепостная стена.

Об эту пору великого Моктесуму, видимо, известили о том, что в селениях тотонаков захватили в плен его сборщиков дани и отказались ему повиноваться, восстав против его власти. Весьма разгневавшись на Кортеса и на всех нас, он стал собирать большое войско против мятежных селений, вознамерясь истребить там всех до единого, да и супротив нас готовился отправить отборную рать.

Но тут являются к нему два индейца, отпущенных по приказу Кортеса на волю, и когда Моктесума узнал, что Кортес выпустил их из темницы, дабы они передали своему повелителю его добрые пожелания, Господу Богу нашему было угодно смягчить гнев Моктесумы, и он решил разузнать, каковы наши намерения; с этой целью явились к нам двое юных его племянников в сопровождении четырех старцев, знатных касиков, их опекавших, и с ними были присланы в дар золото и накидки и передана благодарность Кортесу за то, что он отпустил королевских слуг; однако же им было поручено также сообщить о неудовольствии государя тем, что при нашем покровительстве эти индейские селения посмели столь гнусно ему изменить, отказались платить дань и повиноваться; и все же он, мол, питает к нам почтение, ибо достоверно знает, что мы те самые люди, о коих его предки предрекали^{140}, что они придут на их землю, и мы с ним наверняка одного рода, и посему, хотя мы поселились в домах изменников, он пока не велит немедленно их уничтожить, однако невдолге им уже не придется похваляться своим предательством.