Серый кит.

В этот день мы добыли еще двух финвалов и пошли к базе. А вечером, как и обычно, занялись воспоминаниями, говорили о серых китах, особенностях их поведения, вспоминали и пережитое, и прочитанное.Серые киты в зимний период собираются в большом количестве (когда-то их стада насчитывали тысячи голов) в закрытых бухтах и лагунах южной Кореи и Калифорнии (в Калифорнийском заливе). Их два стада, очень четко определившиеся: одно из них корейское — зиму проводит у берегов Кореи и Китая, а другое — американское — у берегов полуострова Калифорния, в заливе того же имени. На лето серые киты корейского стада идут через Японское море к восточному берегуСахалина и в Охотское море, а серые киты американского стада — в Берингово и Чукотское моря. Путешествия свои они обыкновенно совершают вблизи берегов, почему охота на них значительно облегчается. Эта особенность их передвижения позволила, еще до прихода европейцев, жившим по берегам племенам индейцев, алеутов и эскимосов, а также корейцам и японцам охотиться на них самыми первобытными орудиями лова, С появлением новых орудий лова серые киты были быстро истреблены, а новыми орудиями в данном случае мы называем вельбот, ручной гарпун с гранатой на конце и шлюпочное ружье-пушку.В течение зимних месяцев самки заходят в тихие лагуны на побережье для родов, принося по одному детенышу, а самцы в это время находятся у входов в лагуны. Далеко от берега они не заплывают, и встретить их в открытом море удается очень редко. Они часто проходят через заросли морской капусты и травы, растущие у самого берега, — это мы видели у Уэлена на Чукотке.В прежние времена на серых китов охотились с вельботов, и очень часто раненые киты нападали на шлюпки и разбивали их, причем иногда гибли и люди. Вот потому-то их и называют «чортовой рыбой». С появлением китобойцев истребление их пошло еще большими темпами, — ведь справиться с таким судном они не могут, и охота стала совсем безопасной.В тихих бухтах Калифорнийского залива часто наблюдали, как серые киты почти выпрыгивали из воды, высовывая свои огромные туши более чем наполовину, и как бы нехотя падали на бок, разбивая воду вокруг себя в пену. В старинных описаниях китобойного промысла в лагунах Калифорнии отмечают, как иногда в спокойную погоду они лежат по часу и больше на поверхности воды совершенно неподвижно, чем и пользовались китобои, неслышно подплывавшие к ним на парусных вельботах.Пока мы занимаемся воспоминаниями, корабль уже обошел мыс Дежнева и идет, борясь с сильным течением, по направлению к бухте Дежнева, где стоит «Алеут». Я с нетерпением жду возможности исследовать желудки этих китов, — ведь до настоящего времени во всех научных работах все исследователи указывали, что пища серых китов неизвестна, так как в бухтах Калифорнии и Кореи они не питаются, а на севере их никто не исследовал. Но вот из-за поворота показываются огни «Алеута». Мы медленно двигаемся, так как буксируем четырех китов. Капитан Зарва сидит в рубке и заполняет бланки «паспортов» на убитых сегодня китов. Уже слышен шум многочисленных лебедок «Алеута». Разделка китов в полном разгаре.Звонок машинного телеграфа «малый ход», и мы мягко толкаемся тушами китов о борт «Алеута», так как туши служат великолепными кранцами.По моей просьбе, «вне очереди» вытаскиваются туши серых китов. Все с любопытством окружают их, — это первые в нашей практике, но о них у нас знают, так как в своих лекциях я рассказывал о серых китах и о том, что мы встретим их в Беринговом проливе, а быть может, в Анадырском заливе, если не южнее. Как мы и догадывались, питались эти киты придонными ракообразными, но одно дело догадываться, а другое — убедиться в этом. Ну вот, еще одна маленькая загадка выяснена. Невелико открытие, а все-таки приятно, — мы первые узнали, чем питаются эти интересные животные, да и расширили наши знания в отношении того, где они проводят летние месяцы. Интересно и то, что они считались истребленными, а оказывается — стадо их восстановилось, быть может, и не до прежних пределов, но все же мы видели значительно более сотни серых китов только в одном косяке, а косяков, конечно, не один и не два.Прошло некоторое время, прежде чем я снова оказался участником охоты на серых китов. Снова мы охотились в знакомых местах, в Беринговом проливе, недалеко от Мечигменской губы. Был конец августа. Прошли южнее к острову Аракамчечен. Рассматриваем конусы высоких сопок, которым даны имена героев знаменитого романа Дюма — Атос, Портос и Арамис, как вдруг заметили несколько фонтанов китов поблизости от берега. Пошли на сближение. Оказывается, это группа серых китов. Но вели они себя очень настороженно. Не успели мы подойти к ним, как они все вдруг повернули ближе к берегу, как будто бы повинуясь какой-то не слышной для нас команде.Мы и прежде замечали такие случаи при охоте за другими китами, но такого дружного отхода до сих пор не наблюдали. Пошли и мы ближе к берегу. Петр Андреевич Зарва сейчас единоличный командир на китобойце, он капитан-гарпунер. Сравнительно тихо, из бочки хорошо обозревается горизонт, хорошо видно и то, что делается у судна. Сегодня солнечно, а поэтому вода зеленовато-бирюзовая, прозрачная, а не свинцовая, как обычно. Вдруг мы заметили две большие тени, скользившие еще на сравнительно большой глубине, и предупредили Зарву. Но тени — это были два крупных серых кита — вышли почти к самой поверхности и, не выпустив фонтана, снова ушли на дно. Оказывается, правильно описывают поведение старых серых китов, а что они были старовозрастные, не было сомнения, слишком уж крупные они, и, повидимому, самки, так как у серых китов самки значительно крупнее самцов. Но это не только старые самки, но и имеющие опыт знакомства с китобоями — ведь они нырнули, не обновив запас воздуха, и пошли, мы это ясно видели, зигзагами! Так еще ни один кит не вел себя на нашей памяти. Но мы продолжаем следовать за ними по их зигзагообразному курсу самым малым ходом, так как они плывут медленно. Снова они пошли к поверхности, — опять по нашему сигналу готовится Зарва к выстрелу, но и на этот раз они, не выпустив фонтана, ушли в глубину и ближе к берегу, так что следовать за ними мы не могли.Почти четыре часа преследовали мы эту крупную пару, но всякий раз они снова и снова уходили на мелководье, куда мы не рисковали за ними итти. Один раз было так, что впереди идущий уже выпустил первый фонтан, — а под водой они были минут пять, — но сразу же нырнул, а второй и одного фонтана не выпустил, и снова уходили они от нас зигзагами, а не прямо по курсу, которым они шли.Пришлось бросить эту осторожную пару и охотиться за другими серыми китами, фонтаны которых виднелись то тут, то там. Перехитрили нас старые серые киты, ничего не поделаешь; только зря потеряли столько хорошего промыслового времени. Петр Андреевич волнуется, как и всегда, он очень экспансивен и горяч.Но тут охотничье счастье повернулось к нам лицом: прямо с хода, когда мы шли на сближение, несколько серяков вынырнуло по носу, метрах в двадцати от нас, и Петр Андреевич тут же всадил гарпун в самого крупного из них. Глухой взрыв гранаты в туше завершил дело, и туша медленно поворачивается вверх брюхом. Оказывается, крупная самка. Но вдруг она вздрогнула, снова перевернулась и стала отходить.Ранена она тяжело, фонтаны кровавые. И тут мы увидели незабываемую сцену. Три кита поменьше подошли к смертельно раненой самке и начали поддерживать ее, подталкивая ее головами. Быстро заряжаем пушку: решили использовать положение и добыть еще одного кита. Зарва стреляет по второму и убивает его на месте. Но оставшиеся два продолжают поддерживать самку. Убитый оказался самцом. Нам известно, что самцы серых китов часто следуют за одной какой-либо самкой и привязанность их к ней доходит до самопожертвования. Теперь мы в этом убедились. Снова заряжают пушку и Петр Андреевич убивает следующего кита, тоже самца. Раненую самку подтащили близко к баку, и нам хорошо видно поведение самца. Но этот последний, которого задели линем, все же отошел, нырнул и исчез.Так, два самца серых китов пожертвовали своей жизнью, спасая самку. Этой их особенностью в поведении мы и пользовались впоследствии. Но ни одного раза мы не видели, чтобы самка пыталась спасти раненого самца......Лето уходило. Наступало время осенних штормов. В Беринговом проливе стало трудно охотиться — подходили льды, не лучше было и в Анадырском заливе. Последняя бункеровка в бухте Преображения, — и мы пересекаем Анадырский залив. Я на «Трудфронте». Решили итти поближе к берегу, так как в здешних бухточках и лагунах, начиная от мыса Наварин и южнее, мы заметили большое количество серых китов. Пересекли Анадырский залив, в это время штормовой, но за мысом Наварин сразу же затишье. Правда, есть зыбь, иногда крупная, но нет свистящего и колющего ветра, а порой и солнышко выглядывает из-за рваных облаков. Берега мрачноватые, голые скалы, много птиц, полное безлюдье, хотя где-то и есть промысел. Идем близко от берега, но не слишком — на картах береговая черта пунктиром показана, а это значит — глубиныне обследованы. Внимательно ощупываю биноклем горизонт и прибрежную зону. Горизонт со стороны моря чист, редкие чайки оживляют хмурое море, но вот у самого берега что-то заметно. Всматриваюсь. Как будто бы вспыхивают фонтаны, но их в такой близости от берега иногда можно спутать с прибоем на рифах, особенно если есть отдельные, едва покрытые водой камни.Подходим самым малым ходом поближе к берегу. Зарва тревожно посматривает на воду, велит набрасывать лот, но глубины все еще очень большие и лот дна не достает. Вот уже ясно видно, что есть и буруны, но немало фонтанов, — более того, — очень много фонтанов! Конечно, — это серые киты. Кто еще может рискнуть подходить так близко к берегу, разве горбачи? Но горбачи в наших местах сразу заметны по их своеобразному нырянию. Подходим еще ближе. Отсутствие спинных плавников убеждает нас, что это, действительно, серые киты и в большом количестве.Но они для нас недосягаемы — мы не можем уже ближе подходить, угрожающе близки подводные рифы. В бинокль ясно видно, что киты проходят и исчезают где-то между скалами. А что если и здесь... невольно вспоминается Калифорнийский залив с его теплыми лагунами. Но здесь север, холодно и неприютно, мало солнца и много туманов. Да, но здесь много пищи, в теплых лагунах Калифорнии голодно, подсказываю сам себе. Говорю о своих сомнениях Петру Андреевичу. Он сразу загорелся: конечно, нельзя так оставить, обязательно нужно выяснить, куда уходят через эти щели киты. Мотобот на воду. Это легко сказать: мотобот на воду, спустить же его не так-то просто, — но повозились и спустили. Петя итти с нами не может — он капитан! Не имеет права покидать корабль в месте, где много опасностей. Моторист быстро завел мотор, два матроса, Павлов, и Кузнецов, с восторгом приняли участие в нашей экспедиции и вот идем прямо на буруны, вслед за китами. Показалось несколько острых плавников косаток-убийц, как их зовут китобои. Эти хищники, повидимому, и загнали серых китов в такие узкости, куда и сами боятся итти, а теперь патрулируют местность. Косаток мы все ненавидим (о них я еще расскажу), а поэтому, как только вблизи появляется высоченный серповидный плавник, — мы патронов не жалеем, причем часто бьем из крупнокалиберных винтовок. Подраненные или все же напуганные хищники отходят, и мы приближаемся к берегу, о который с шумом разбивается прибой. Идем не слишком близко, чтобы нас не увлекла волна, но все же заметили, что в одном-двух местах намечается вход в лагуну, — там волнение другого порядка, нет взлетающих бурунов. С багром в руках стою на носу и вглядываюсь: действительно, есть проход — и довольно широкий. Поворачиваем и осторожно приближаемся. Идем вдоль гряды рифов, о которую бьется прибой, но вот заметно явное затишье, волны там небольшие, нет пены — значит нет камней, хотя сейчас час отлива и вода малая.Перед нами открывается довольно широкая лагуна, идущая в юго-западном направлении и окруженная отвесными скалами с массой птиц. Птицы везде: и на берету, и на скалах, и... на спинах китов! И не только на спинах, но и на боках, так как вот два, нет три, еще больше! лежат на мели и птицы разгуливают по этим тушам. А в лагуне десятки фонтанов. Мы как-то сразу ошеломлены этим зрелищем, и только моторист догадался выключить мотор. Теперь слышны только крики птиц и фырканье китов.Бот тихо покачивается на малой волне, и нас подносит к мелякам, на которых застряли киты. Воды там метр-полтора, но много камней. Отталкиваемся багорком и веслами и снова застываем. Моросит мелкий бус — мрачнеет, туман хлопьями на скалах, но мы ничего не замечаем. Киты лежат неподвижно, но дышат и регулярно пускают фонтаны, изредка шевелятся — видно не очень удобно на камнях. А чайки, мы видим это с трех-пяти метров, разгуливают по ним и расклевывают раковины паразитов и ловко хватают крупных «китовых вшей». Мы не заметили, сколько времени стояли неподвижно, наблюдая жизнь в ее первобытной простоте — ведь и тысячи лет тому назад киты заходили в эти же лагуны — предки наших китов — и, быть может, какие-нибудь первобытные охотники так же смотрели на них. Впрочем, не так же! Ведь это для них была верная добыча, от которой зависело их существование, обеспечение мясом и жиром на многие месяцы. Мы, правда, тоже охотники за китами, но сейчас совсем не думаем об этом. Ветерком нас относит дальше в лагуну. Совсем рядом с нами всплывают туши серых китов, они совершенно спокойны и не обращают на нас внимания. Но сколько здесь небольших китов, прямо китят, а не китов. И почти не видно крупных китов. Какой-то детский сад.Со мной в мотоботе драга. Закидываем ее и протаскиваем, не заводя мотора, метров пять. В драге масса придонных и довольно крупных рачков, несколько галек и немного илистого песку. Но какое большое количество рачков из амфипод. Именно таких рачков мы всегда находим в желудках серых китов, которых добываем и в Анадырском заливе, и в Беринговом проливе, и в Чукотском море. В лагуну впадает масса ручейков и водопадов. Пробую пить воду, она почти пресная. Невольно обращаю внимание на то, что многие киты, которые находятся тут же около нас (я могу часто достать багром до спины проплывающего вблизи кита), имеют совершенно чистую, без раковин и паразитов-вшей, спину. Не то чайки очистили, не то еще что-нибудь. А что?Вот совсем рядом с нами высунулся чуть не весь (именно высунулся, а не выпрыгнул!) небольшой кит. Хотя это продолжалось две-три секунды, но мне показалось, что он совершенно свободен от раковин обычно паразитирующих на нем усоногих раков. Я уже рассказывал, что они, как панцырем, «одевают» всю или почти, всю голову, часто спину, нижнюю челюсть и лопасти хвоста каждого серого кита. А вот у этого, да и у другого, тоже высунувшегося невдалеке от нас, этого «панцыря» не заметно. Не в пресной ли воде дело? Ведь многие морские организмы совсем не терпят пресной воды. Быть может, киты здесь принимают ванны, избавляющие их от паразитов; конечно, я говорю это полушутя. Но когда я проверил эти свои предположения в отношении гибели паразитов и пресной воды, то выяснилось, что все китовые паразиты — и коронулы, и китовые вши погибали через полминуты-минуту после того, как я опускал их в пресную воду. А в бухточках и лагунах вода полуопресненная, а часто и совсем пресная, так что киты, действительно, избавлялись от мучающих их паразитов полностью: ни один не оставался живым, а раковины их через некоторое время выпадали и на коже кита оставались только шрамы разной формы. Серые киты более других страдают от деятельности паразитов, но у них есть наиболее радикальное средство для избавления от этих паразитов — полупресная и пресная вода.