— Как она связалась с нами?

— На частоте четыре, сэр. Она знает радиопроцедуру вдоль и поперек.

— И она утверждает, что она с Мира Уэбера?

— Так точно, сэр.

— Ладно, Марв. Проверьте ее сканером, приведите и пусть Айерс ее разденет и обыщет. Если она солгала, застрелите.

— Слушаюсь, сэр.

Норвуд уже решила бросить эту затею и возвращаться к хадатанам, когда заработала рация.

— Оставайтесь там, где стоите. Конвой придет за вами.

Снег повалил сильнее. Белые хлопья кружили вокруг нее, подобно бабочкам, ищущим, где сесть, и небо словно опустилось к земле. Это было хорошо, потому что чем меньше Норвуд видела истерзанную поверхность Фрио II, тем лучше.

Легионеры возникли перед ней будто из–под земли. Они носили белоснежные парки, зеленые береты и эмблему прославленного 2–го воздушно–десантного полка: крылатую руку с кинжалом. Четверо из них встали лицом наружу на случай нападения, а пятый провел сканером по всему ее телу.

Норвуд стояла совершенно неподвижно, сдерживая эмоции. Ее переполняла гордость. Гордость за этих мужчин и женщин, которые держались, держались и держались вопреки всему. Лишенные поддержки, на которую имели право, сражающиеся против целого копья, они держались. О, как ей хотелось схватить винтовку и встать рядом с ними плечом к плечу.

Легионер со сканером кивнул остальным и спрятал прибор.

— Хорошо, — сказал капрал. — Вы чистая. Следуйте за Баджи и не забывайте ставить ноги точно туда же, куда и он. Здесь повсюду мины.

Норвуд пошла за легионером, как ей велели, но задержалась на секунду, когда они проходили мимо гигантской фигуры бойца II, распластанного в снегу. Управляемая ракета снесла голову киборга. Тепло от его тела растопило окружающий снег и опустило бойца II во временную могилу. Его грудь уже покрылась тонким слоем снега, который со временем совсем скроет фигуру из виду.

Норвуд все еще думала о киборге, когда ее провели мимо наскоро возведенной баррикады, через лабиринт мешков с песком к главному входу базы.

Там дела приняла сержант по фамилии Айерс, приятная, но твердая особа, с двумя легионерками для подкрепления. Они провели Норвуд в неотапливаемый склад. Там ей приказали раздеться и схватили за лодыжки. Полостной обыск оказался гораздо унизительнее всего, что делали хадатане.

Когда он закончился, Айерс сдернула резиновые перчатки и кивнула на одежду Норвуд.

— Сожалею, полковник. Вы можете одеться.

Норвуд изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, но почувствовала, что краснеет, и возненавидела этих легионерок всем своим существом.

Ее провели вниз по грязной лестнице и через пожарную дверь прямо в офис. Дым заклубился над ее головой, поплыл к временной трубе и исчез. В углу комнаты горел костер. Высокий, немного сутулый офицер бросил скоросшиватель в пламя, встал и повернулся к ней. У него было длинное некрасивое лицо, заросшее щетиной, и пытливые глаза. Выглядел офицер усталым.

— Полковник Норвуд, я полагаю? Моя фамилия Хоскинс. Майор Ральф Хоскинс, Императорский Легион, 5–й пехотный полк. Добро пожаловать на ИМ-ПЛЕГ Форпост четыреста семьдесят девять. Простите, не могу предложить ничего большего в смысле гостеприимства, но офицерский клуб временно закрыт.

Вопреки обстоятельствам Норвуд ухмыльнулась. Хорошо снова оказаться в компании человеческого существа. Рука Хоскинса была по меньшей мере на пару градусов теплее, чем ее, и подвела Норвуд к огню.

— Простите насчет обыска, но гады умны и все время пробуют на нас что–то новое.

Норвуд начала было отвечать, но остановилась, когда Хоскинс махнул в ее сторону пистолетом 50–го калибра без отдачи.

— Еще одно, полковник. У меня нет времени ходить вокруг да около, так что говорите правду, или я разнесу ваши мозги по всей этой чертовой стене.

Улыбка не покидала лица Хоскинса, и хотя Норвуд поверила каждому его слову, он ей все же понравился. Она кивнула, села перед костром и начала свое повествование. Оно заняло почти час. Все это время майор внимательно слушал, задавал вопросы и поддерживал огонь.

Норвуд рассказала Хоскинсу все, вплоть до сомнений, которые она испытывает по поводу своей миссии и возможности, что ее благие намерения окажутся предательством.

Потом оба долго молчали. Легионер заговорил первым:

— Вот что я скажу вам, полковник: либо вы дьявольская лгунья, либо один из самых изумительных офицеров, с кем я имел удовольствие встречаться.

— Спасибо. Хоскинс улыбнулся.

— Значит, ситуация такова. У меня пятьдесят шесть бойцов. Семь из них — бойцы II, которые почти удваивают нашу огневую мощь, но в конечном счете это ничего не значит. Хадатане могут разделаться с нами в любой момент, когда захотят, и если бы не этот ваш Позин—Ка, уже разделались бы. Я знаю это, и вы знаете это. Слышали когда–нибудь о битве под названием «Камерон»?

Норвуд покачала головой.

— Нет? Ну, это крупное событие в истории Легиона. Вроде Масады, Аламо и Битвы Четырех Лун, вместе взятых. Если говорить кратко, суть в том, что малый по фамилии Данжу со своим отрядом наткнулся на мексиканцев, которые превосходили их численно в тысячи раз, и отказался сдаться. Его убили, как и большинство его людей, и так должны поступать все легионеры.

Норвуд нахмурилась.

— Наверняка было еще что–то. Какие–то соображения, причина, цель.

Хоскинс покачал головой.

— Нет. Ничего, кроме гордости, славы и чести. Данжу и его люди погибли ни за что.

Норвуд медленно кивнула.

— Так вы хотите сказать, что будете стоять до конца? Умрете, но не сдадитесь?

Хоскинс пожал плечами.

— Не знаю. Вы говорите, хадатане сохранят нам жизнь. Вы им верите?

— Да, я верю Позин—Ка.

— Но что, если его отстранят от командования? Что тогда?

Норвуд посмотрела майору в глаза.

— Я не знаю. Хоскинс помолчал.

— У меня есть то, что ему нужно. Или почти то. Норвуд почувствовала, что ее сердце забилось чуточку быстрее.

— Есть?

— Да. У меня есть документ от ИМПВКФ Земля, приказывающий мне отступить, и другой документ из штаб–квартиры Легиона на Альгероне, приказывающий мне остаться. Второй прибыл перед самым уходом военно–космического флота. Я сохранил их на тот случай, если вдруг доживу до трибунала.

— Значит, — медленно сказала Норвуд, — мы не можем быть абсолютно уверены, но, похоже, Позин—Ка прав, и ВКФ готовит для него ловушку. Больше того, похоже, что Легион не согласен с этой стратегией и взбунтовался.

— Точно, — согласился Хоскинс, выплескивая остатки кофе на уже залитый портрет императора. — Что ставит меня в довольно занятное положение.

— Вы можете умереть славной смертью или сдаться и надеяться, что Позин—Ка останется командующим.

— Зная, что он убьет тысячи, если не миллионы людей.

— Лучше миллионы, чем триллионы.

— Черт!

— Да уж.

Хоскинс протянул руку.

— Я с вами, полковник. Есть надежда, что мы правы… и да поможет нам Бог, если нет.

Некуда отступать, кроме как в повиновение и рабство. Наши цепи выкованы. Их лязг слышен на равнинах Бостона! Война неизбежна — и пусть она придет! Я повторяю это, сэр, пусть она придет!

Патрик Генри

Американский патриот

1775 ст. г.

Планета Земля, Империя людей

Серджи Чин—Чу был голым. Яркие лампы почти ослепили его. Торговец попытался втянуть живот, но не сумел. Он начал говорить что–то, но техник, привлекательная молодая леди лет двадцати, жестом велела ему замолчать. Она тоже была голая, факт, который грозил вызвать непроизвольную реакцию и заставил Чин—Чу покраснеть.

Девушка встала на колени, опустила на глаза инфракрасные очки и нацелила пинцет на его лобковые волосы. Торговец зажмурился.

Знай Чин—Чу, что участие в Клике потребует такой жертвы, ноги бы его здесь не было. Но он и помыслить об этом не мог, а теперь уже поздно отказываться.