Но, покончив с вопросами внешнего облика, вооружения и боевой тактики славян, мы оставили без рассмотрения гораздо более насущные для нашего рассказа вопросы. А именно — откуда появились славяне в хазарском войске и что представлял собой каганат тех времён?

Хазары («акациры» готского историка Иордана, «козаре» русских летописей) на тот момент были одним из самых сильных кочевых племён Предкавказья. Кто они были, доподлинно не известно — одни из источников объединяют их с болгарами и печенегами, в таком случае хазары — тюрки, точнее, отуречившиеся, тюрко-язычные скифо-сарматы. Эта версия сейчас принята большинством — хотя считавшиеся ранее тюркскими рунические надписи, найденные та территории каганата, оказались именно сарматскими. Ради справедливости надо помянуть, что некоторые источники роднят хазар с грузинами и армянами, а видный дореволюционный историк Дмитрий Иловайский рассматривал их как черкесское, то есть вайнахское, родственное чеченцам и ингушам, поскольку большинство имён (Булан, Рас-Тархан, Чичак), званий, титулов (каган, бек, тудун) и названий (Саркел, Итиль, Семендер) Хазарии тюрские, проще будет и нам присоединиться в данном случае к большинству и считать хазар именно тюрками. По внешности хазары изначально были ярко выраженными монголоидами — издеваясь над ними, армянский правитель осаждённого Тифлиса выставил на стене чучело, изображавшее их кагана, с тыквенной «головой», двумя дырами вместо носа, редкими ветками, призванными изображать чахлую растительность на подбородке и верхней губе повелителя хазар, но без глаз — большеглазый армянин узкие щелочки, сквозь которые глядели на мир кочевники, за глаза считать отказался. После взятия хазарами города правитель Тифлиса, имевший несчастье попасть в плен живьём, горько поплатился за своё остроумие — ему отрезали нос и выкололи глаза, уподобив изготовленной им карикатуре на кагана. Схожим образом описывал, кстати, вторгшихся в Закавказье хазар наш знакомый, Моисей Кагантакаваци, добавляя распущенные, как у женщин, волосы. Впоследствии арабские авторы видели во главе каганата так называемых белых хазар, чья внешность больше соответствовала кавказским и ближневосточным канонам красоты, но это была не первоначальная внешность племени, а свидетельство иноплеменного происхождения новых хозяев каганата.

Столицей каганата в то время был город Семендер на дагестанском берегу Каспия, база для молодецких налётов на основную добычу хазарских джигитов — богатые земли Крыма и Закавказья. Правил каганатом священный царь-жрец каган из рода Ашина, то есть волчьего рода — золотая голова волка изображалась на хазарских знамёнах. Правда, при этом его трон не наследовался — из многочисленных Ашина кагана выбирали. В битвы же хазарскую конницу водил военный вождь — каган-бек. Кое-кто из знати хазар принимал христианство, кое-кто во времена того самого Хосрова Ануширвана не без его помощи принял зороастризм, кое-кто принимал религию враждебных арабов — ислам, но в целом хазары, и знать, и простой народ, исповедовали религию предков, будучи язычниками-шаманистами. Почитали Синее Небо — Тэнгри, и Солнце, и всевозможных духов, и пращуров, которым воздвигали изваяния на курганах. Одним из кумиров религии хазар был сам священный царь-каган. Считалось, что от него напрямую зависят и удачливость хазар на войне, и плодородие земель и стад хазарского племени.

Границы Хазарии упирались в бассейн Дона на западе и в дельту Волги — на востоке. Вместе с собственно хазарами жили в их державе родственные им племена чёрных болгар хана Батбая, савир и барсилов, угорские — венгры и буртасы и аланы — предки осетин и потомки прежних хозяев степей — скифо-сармат. А на западных границах молодого хазарского государства обитали и собственно славянские племена, обильно и безбоязненно заселившие щедрые чернозёмы Дона и Кубани, по всей видимости, потомки антов. Так с четвёртого по седьмой век именуют выдавшуюся далее всех на юго-восток часть славянских племён. Готский историк Иордан пишет о них так: «На безмерных пространствах расположилось многолюдное племя венетов. Хотя их наименования теперь меняются соответственно различным родам и местностям[14], всё же преимущественно они называются склавинами и антами… Анты же — сильнейшее из обоих племён — распространяются от Данастра до Данапра, там, где Понтииское море образует излучину». Иордан писавший в готской Италии, пользовался теми сведениями о расселении антов, которые сохранили готские предания о воинах с ними, — мы ещё дойдем, читатель, до одного из таких преданий. Но за два века, отделявшие стычки готов с антами на берегах Понтийского (Чёрного) моря и впадающих в него рек от написания Иорданом его «Деяний и происхождения готов», анты не сидели на одном месте. Во всяком случае, византийский автор VI века Прокопий Кесарийский упоминает этот славянский народ к северу от Меотиды, как многие писатели Второго Рима по античной традиции величали Азовское море. А в эпических преданиях кабардинцев и адыгейцев упоминаются герои из племени антов, их сражения с готами, гуннами, римлянами. Более того, имя Ант[15] встречается на погребальных плитах Боспора Киммерийского (эллинского города на Керченском проливе) ещё в III веке. В этих же местах кочевали болгары до того, как после проигранной войны с хазарам ушли за Дунай, на Балканы. Любопытно что в «Именннке болгарских ханов», в рассказе о временах до перехода, встречаются очевидно славянские имена Гостун и Безмер, ясно говорящие, кто был соседями болгар в Донских степях.

В начале VIII столетия хазары, привыкшие нападать на соседей сами, получили вдруг неприятный сюрприз — на сей раз напали на них. Угроза шла из тех краёв, которые хазары и их союзники считали верным источником военной добычи — из Закавказья. На сей раз Железные Ворота Дербента распахнулись на север — арабские халифы, покончив с внутренними неурядицами, решили укрепить свою власть на Кавказе и покончить с набегами северян-язычников. Ко всему прочему, варваров-кочевников очень крупно, выражаясь современным языком, «подставила» православная Византия, заключив с ними союз против угрожавших Восточному Риму мусульман — и ограничившая благодеяния союзнику тем, что высватала за молодого императора Константина V с неблагозвучным прозвищем Копроним (по-русски… гм, как же это помягче-то — Навозноименный, пожалуй) хазарскую княжну Чичак (а вот её имя обозначало Цветок; вот уж воистину неравный брак!). Зато арабские правители приняли этот союз вполне серьёзно — и полчища под зелёными знамёнами джнхада устремились на север.

За спиной завоевателей было мощнейшее, по средневековым меркам, государство и огромные, почти неисчерпаемые людские и материальные ресурсы Ирана, Закавказья и Средней Азии. За хазарами был непрочный, спаянный воедино лишь военной удачей господствующего племени, хазар, и авторитетом их священного жреца-кагана, тоже, как мы помним, напрямую зависевшим от удачи, союз народов, говоривших на самых разных языках — славянских, тюркских, угорских, кавказских — и чтущих богов разными обрядами. И тем не менее хазары долго и первое время вполне успешно, отражали натиск захватчиков. Иной раз арабским полководцам доводилось отступать в такой, мягко говоря, спешке, что победителям доставалась не только войсковая казна арабов, но даже гарем их предводителя! Нас, однако, интересуют те из битв этой войны, в которых так или иначе были задействованы славяне. В долине Ардебиль, на землях современного Азербайджана, столкнулись в 730 году войска Барджиля, сына старого кагана, незадолго до этих событий внезапно умершего — страной управляла его вдова и мать Барджиля, Парсбит, — с армией арабского полководца Джарраха. Джаррах этот, по отзывам земляков и современников, человек превосходной щедрости, был, по-видимому, ещё и человеком безрассудной отваги, так как атаковал превосходящие силы противника (с другой стороны, вполне возможно, что такими превосходящими силы хазар стали уже под пером, то есть каламом, описывавших разгром Джарраха мусульманских летописцев). Побоище продолжалось три дня, на последний арабы обратились в бегство под первым же натиском противника, но один из приближённых Джарраха остановил их гневным окриком: «В рай, мусульмане, а не в ад! Идите по пути Бога, а не шайтана!» — напомнив тем самым одну из главных заповедей ислама — воин, павший в войне с неверными, получает спасение души. Соответственно, видимо, трусу на рай рассчитывать не приходится. Увы, даже этот призыв смог лишь побудить арабское войско сражаться, а не спасти его от поражения. К вечеру всё было кончено, погиб сам Джаррах, а из двадцатипятитысячного воинства уцелело едва больше сотни. Пленных хазары не брали — «прекрасный и щедрый» Джаррах во время своих первых, более успешных походов разграбил курганы хазарских воинов, одну из самых заповедных святынь кочевников, — когда-то ещё Иданфирс, повелитель скифов, насмешливо писал вторгшемуся в его страну персу Дарию, попрекавшему его трусостью и вызывавшему на битву: «У нас нет ни городов, ни пашен, чтобы их защищать; если хочешь сражаться с нами — попробуй прикоснуться к курганам наших предков, и ты узнаешь, какова ярость скифского племени». Из уцелевших, отлично знавших об отношении восточных деспотов к дурным вестям и тем, кто их приносит, лишь один пришёл в Багдад к халифу Хишаму и рассказал повелителю правоверных о гибели его войска и полководца. По сообщениям арабских авторов, этот храбрец был «сакалиба», то есть… славянин!