Румыния была обязана передать в руки Австро-Венгрии и Германии в собственность или аренду на 90 лет места вдоль берегов Дуная, годные для строительства товарных и угольных складов, магазинов, погрузочных предприятий, ремонтных мастерских и железнодорожных веток. Страны Четверного союза брали на 90 лет в аренду нефтяные промыслы Румынии. При этом монополия на торговлю румынской нефтью и нефтепродуктами переходила в руки Германии и Австро-Венгрии. Корабельные верфи в Турну-Северине передавались Австро-Венгрии в долгосрочную аренду за мизерную плату. При этом Австро-Венгрии разрешалось иметь на территории Румынии железную дорогу от границы до Турну-Северина. Подобные предприятия в Добрудже на тех же условиях передавались Германии. Румыния должна была оплатить все реквизиционные боны, выданные державами Четверного союза на оккупированной румынской территории за все время войны (на сумму 1 300 млн леев).

Общая сумма контрибуции, которую должна была заплатить Румыния, превышала 5 миллиардов леев. Леса и лесная промышленность Румынии попадали в руки германских монополий. Договор превращал Румынию в аграрный придаток Германии. Всю свою сельскохозяйственную продукцию Румыния вплоть до 1926 г. должна была поставлять только Германии по заранее установленным заниженным ценам. Румынскому правительству было заявлено, что все хлебные запасы Румынии переходят в руки немцев, а Румыния может снабжаться из Бессарабии. «Приобретение Бессарабии возвращает вам в 10 раз больше того, что вы теряете», – говорил глава германской делегации Р. Кюльман Маргиломану[140].

Оккупированная румынская территория стала объектом неприкрытого грабежа. Всего за период оккупации из Румынии в страны Четверного союза было вывезено 2 161 905 тонн продовольствия и фуража, 83 тыс. лошадей, 220 500 голов крупного рогатого скота, 317 тыс. свиней, 1 483 тыс. овец, 41 тыс. коз, 1450 ослов и мулов, 1 140 809 тонн нефти, 57 475 тонн железа и металлов, 93 945 тонн соли, 201 153 тонн леса[141]. Хотя Бухарестский мир был 28 июня одобрен палатой депутатов, а 4 июля сенатом Румынии, в силу он так и не вступил, поскольку не был подписан королем. Это, впрочем, не мешало румынским властям возмещать свои убытки за счет Бессарабии.

Только за два первых месяца оккупации в Бессарабии погибло около 25 тыс. человек[142]. 1 июля 1918 г. в крае было введено осадное положение, а 4 августа было приказано ввести для вывесок и афиш румынский язык[143]. Даже румынофил Н.А. Александри считал, что «по всей стране стон стоит от края до края: беззакония, издевательства, глумление такое, каких не было, быть может, от века. Времена царского абсолютизма кажутся чуть ли не раем». В этих условиях становится понятной популярная в Бессарабии «пословица: „Румын – это не национальность, а профессия“. За 18 месяцев румынской оккупации Бессарабия стала гораздо больше привязана к России, чем за 100 лет русского господства»[144]. Жестокий оккупационный режим, грабежи, реквизиции, репрессии вызывали у бессарабского населения желание бороться с румынскими интервентами[145]. Как вспоминал побывавший в Бессарабии весной 1919 г. в составе французских войск В. Майбородов, население единодушно ругало румын, а один крестьянин-молдаванин выразил общее мнение: «Пришел какой-то цыган и каже, шо он мене брат, а какой он мне брат, когда я русский человек». Меры румынских оккупационных властей «обрусили скорее молдаванское население, чем русское правительство за сто лет своего управления» – все местные старались говорить по-русски. И если на левом берегу Днестра ждали румын для освобождения от большевиков, то бессарабцы ждали большевиков для освобождения от румын[146]. Во всех уездах Бессарабии существовали подпольные ячейки, партизанские группы и отряды. То есть фактически в крае шла малая война с румынскими войсками. «Положение тяжелое, – признавал в своем дневнике влиятельный румынский историк Н. Йорга. – Крестьяне ненавидят порядок. Даже и 10% населения не питает к нам должных чувств...»[147]

Тем временем войска Антанты 8 августа 1918 г. начали Амьенскую операцию, в ходе которой им удалось прорвать германский фронт, что означало окончательный перелом в войне на Западном фронте. Германскому командованию стало ясно, что выиграть войну не удастся. 15 сентября антантовские войска начали наступление на Салоникском фронте. 29 сентября капитулировала Болгария, 30 октября – Турция, 3 ноября – Австро-Венгрия. В этих условиях 9 ноября Дунайская армия Антанты форсировала Дунай у Никополя, Журжева и Систова и вступила на румынскую территорию. Вечером того же дня новое румынское правительство генерала К. Коанда потребовало от фельдмаршала Макензена в 24 часа вывести германские войска из Румынии[148]. 11 ноября Германия подписала перемирие – Первая мировая война завершилась.

В ходе начавшейся революции и распада Австро-Венгрии заявило о себе и румынское национальное движение. 18 октября 1918 г. в будапештском парламенте была зачитана декларация о суверенных правах румынского народа Трансильвании. 31 октября в Араде был образован Румынский национальный совет Трансильвании, который заявил об отказе от выполнения распоряжений венгерского правительства. Во второй половине ноября в Трансильвании прошли выборы в Великое национальное собрание, которое открылось 1 декабря в Алба-Юлии. 23 ноября румынская армия вступила в Трансильванию и заняла ее до линии верховьев р. Муреш. 2 декабря, получив разрешение французского командования, начальник румынского Генштаба генерал Презан отдал приказ о вводе войск в центральные районы Трансильвании, где их встречали как защитников от отводимых немецких войск, грабивших местное население. Понятно, что венгеро-румынские отношения ухудшились. В Араде произошли столкновения румынских войск с венгерскими отрядами самообороны, и туда пришлось ввести французские части, которые заняли также и Банат, а 10 декабря 1918 г. вступили в Сегед. 24 декабря 6-я румынская армия заняла Клуж, а к середине января 1919 г. вышла на линию Сигет—Надьбаня—Зилах—Чуча—Вашкох[149]. В этой обстановке Национальное собрание Трансильвании решило объединиться с Румынией, но потребовало от Бухареста проведения избирательной и аграрной реформ.

Сложнее обстояла ситуация в Буковине. 27 октября 1918 г. в Черновицах было созвано Народное собрание румын Буковины, создавшее Национальный совет и Исполнительный комитет во главе с Я. Флондором, пропагандировавшие идею присоединения к Румынии. В ответ украинское население 16 ноября провело в Черновицах Народное вече, которое высказалось за объединение с Украиной. Обстановка в городе обострилась. Однако введенная 18—24 ноября в Буковину 8-я румынская пехотная дивизия (8 073 военнослужащих) генерала Я. Задика из состава 4-го армейского корпуса «урегулировала» эту проблему, и созванный 28 ноября Генеральный конгресс Буковины в составе 74 местных румын, 7 немцев, 6 поляков и 13 лояльных к Румынии украинцев принял «правильное» решение «безусловно присоединиться» к Румынии[150].

18 ноября австро-германские войска покинули Северную Бессарабию. Румынский премьер Маргиломан «передал по телеграфу приказ, чтобы перешли нейтральную границу на севере Бессарабии и заняли бы ее до Хотина армией и гражданскими властями... Решено занять все пустые места и считать таковыми места, занятые раньше войсками, которые демобилизовались или прогнали офицеров». 1-я кавалерийская дивизия из 5-го армейского корпуса двинулась в Хотинский уезд со стороны Бельцкого уезда Бессарабии, а другие части – из Румынии через Липканский мост на станцию Ларга и на Хотин, который был ими занят 23 ноября 1918 г. Комендант Хотина майор Г. Попеску приказал населению сдать все оружие вплоть до охотничьих ружей, пороха, дроби и ножей включительно. Тем же приказом предписывалось снять повсюду до 28 ноября все русские вывески. Население было обязано платить налоги оккупантам. Начались реквизиции продовольствия. Вдоль Днестра была создана километровая зона, в которую было запрещено входить жителям[151].