Разговор шел о должностных назначениях. Назывались знакомые мне фамилии. Затем меня спросили, не в нашем ли районном комитете партии состоит на учете Кругликов. Последнего я знал по его прежней работе в Наркомтяжпроме. Но, когда его назначили председателем Правления Государственного банка СССР, он перевелся в парторганизацию Коминтерновского района Москвы. Сообщив об этом и не ведая еще, что названный пост в то время оказался уже вакантным, я полагал, что меня прочат в заместители к Кругликову, и тут же приготовился отказаться, ссылаясь на то, что я финансист, а не кредитник. Каково же было мое удивление, когда я вдруг услышал от Сталина: «Мы хотим назначить вас председателем Правления Госбанка. Как вы на это смотрите?»
В банках я никогда раньше не работал. Нескольких предыдущих председателей Правления, очень толковых людей, постигла неудача, и они были смещены. Между тем они оба отлично знали кредитное дело. И вдруг такой пост — мне! Я поблагодарил за предложение и прямо заявил, что из меня председателя не получится: в системе банковской я никогда не работал, а пост чересчур ответственный. Как выяснилось, Сталин предварительно ознакомился с моим послужным списком и теперь заметил:
— Но вы окончили финансово-экономический институт, обладаете опытом партийной, советской, финансовой деятельности. Все это важно и нужно для работы в Госбанке.
Я почувствовал себя чрезвычайно неловко: не ценю, мол, оказываемого доверия, к тому же отнимаю время у руководителей партии и правительства. Тем не менее я продолжал отказываться, приводя, как мне казалось, убедительные аргументы. Я сказал, что учился в институте на финансовом факультете, где готовят экономистов, знакомых с бюджетом и финансовым планированием, но не с кредитно-банковским делом. Сталин в ответ начал высмеивать такое деление подготовки специалистов и заметил:
— И банковские и финансовые работники проходят в основном одинаковые науки. Если и имеются различия, то только в деталях. На практике все это можно почерпнуть из ведомственных инструкций, да и работа сама научит.
Разговор затягивался. Мы касались и других вопросов. Наконец моей «мольбе» вняли и спросили, кто, на мой взгляд, годится на этот пост. Я попросил разрешения подумать и сообщить несколько имен в течение трех дней, что и было потом сделано. Но, судя по состоявшемуся затем назначению, обошлись без этих лиц. Вероятно, дело решили раньше. А в тот момент со мной распрощались, и только под конец беседы Сталин бросил реплику:
— Ведь вы около четырнадцати лет находились на финансовой работе?
Обдумывая эту фразу по дороге домой, я решил, что вопрос еще не исчерпан. Действительно, в сентябре 1937 года меня назначили заместителем народного комиссара финансов СССР.
Осень 1937 года памятна мне также в связи с еще одним важным событием: трудящиеся Касимовского избирательного округа Рязанской области выдвинули меня кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР, а затем избрали своим депутатом в Совет Союза.
Наркомом финансов СССР был в то время видный советский государственный и партийный деятель, член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель Председателя Совнаркома СССР Влас Яковлевич Чубарь. Первые же недели нашей совместной работы и делового знакомства внушили мне огромное уважение к Чубарю. Это был скромный, спокойный и выдержанный человек, обладавший эрудицией и опытом. За те четыре месяца, что мы почти ежедневно виделись в наркомате, мне ни разу не пришлось услышать от него в чей-либо адрес сколько-нибудь резкого выражения, не говоря уже о грубости. Прежде чем решить вопрос, Чубарь всегда выслушивал мнение других, особенно лиц, готовивших конкретные материалы. В то же время он никогда не прощал нерадивости, небрежности, не терпел формального отношения к государственным интересам, не выносил нарушений трудовой дисциплины. Требовательный к себе и другим, неизменно принципиальный, он строго взыскивал с тех, кто не проявлял партийного подхода к делу.
Наркомом он стал летом 1937 года. Неся на себе большую нагрузку еще и в Совнаркоме, где он трудился весь день как заместитель Председателя СНК, Чубарь бывал в нашем наркомате преимущественно по вечерам. А в течение дня разрешение основной части вопросов, не требовавших немедленной подписи наркома, сразу же легло на меня. Наверное, никогда ранее не работал я так напряженно, как осенью того года, и, вероятно, не справился бы с обязанностями, если бы не ровное, теплое отношение и неизменная помощь со стороны Власа Яковлевича. Он неоднократно говорил мне:
— У вас имеется специальная подготовка, а на мне лежит общее руководство. Поэтому вы сейчас здесь основной работник. Вы обязаны бывать вместе со мной на заседаниях в ЦК ВКП(б) и в Совнаркоме и ставить затем предо мною вопросы с финансовой точки зрения.
Беззаветно трудясь сам, Влас Яковлевич без излишнего нажима умел заставить работать с полной отдачей и других. Его широкий государственный кругозор помогал принципиально и верно решать вопросы. Особенно ощущался огромный опыт Чубаря, когда мы готовили какие-либо предложения в ЦК партии или Совнарком СССР. Для меня же лично то обстоятельство, что я сразу был приобщен к работе наших высших партийных и государственных органов, оказалось незаменимой школой.
Хорошо известен один из лозунгов второй пятилетки: «Кадры решают все!» Попав в наркомат, я на собственном опыте убедился в этом. Знакомиться с новыми кадрами нашего учреждения мне приходилось сначала на ходу, так как люди должны были тут же втягиваться в большую повседневную работу. Одних следовало учить, у других я сам мог немалому поучиться. Кое-кто не осел прочно на своем посту, показав явную неспособность, и быстро отсеялся. Но имелись и такие товарищи, которые навсегда остались финансистами с выдающимися деловыми данными и заняли ответственные служебные посты. К их числу относился, в частности, мой давний знакомый, почти однокашник по институту П. А. Малетин.
Выходец из семьи бедного крестьянина Архангельской губернии, рабочий-лесопильщик, Павел Андреевич сначала был на практической работе, а уж затем окончил МФЭИ. Приобретя полезный разносторонний опыт в столь несхожих по обязанностям должностях, как уполномоченный Комитета заготовок и директор Московского института востоковедения, он стал в 1938 году начальником валютного управления Народного комиссариата финансов СССР, а затем заместителем наркома финансов СССР. В течение четырех лет после Великой Отечественной войны Малетин возглавлял финансовое управление Советской военной администрации в Германии, а затем вернулся на прежнее место. В 1955–1960 годах он работал заместителем председателя Госкомитета Совета Министров СССР по внешним экономическим связям, после чего опять занял былой пост. Скажу без преувеличения, что в сфере международных валютно-финансовых отношений П. А. Малетин являлся одним из самых видных специалистов. Приход в наш наркомат таких людей укреплял ряды ответственных служащих и приносил делу большую пользу.
В чисто финансовом аспекте с наибольшими сложностями я столкнулся при разработке бюджета на IV квартал 1937 года, который следовало доложить и представить затем на утверждение в Совнарком СССР. Выяснилось, что квартальный бюджет исполняется с дефицитом, который составлял 5 процентов всей годовой суммы бюджета. Нависла угроза крупной эмиссии денег, чего допускать никак нельзя было. Начальник бюджетного управления не смог подсказать, как решить проблему. Чубарь же объяснил нам, что разрыв в цифрах объясняется решениями Совнаркома об отпуске дополнительных средств на различные государственные нужды, принимавшимися уже после утверждения годового бюджета. Так что наркомат финансов за это не несет ответственности.
По дело было не в том, чтобы искать виновных — нарком обязан своевременно обо всем докладывать правительству и вносить предложения о методах предупреждения дефицита.
Влас Яковлевич согласился с моим мнением и попросил меня наметить возможные меры. Затем мы оба докладывали в Совнаркоме о происшедшем. Чубарь — в целом, а мне он поручил сказать о том, как можно закрыть разрыв в бюджете. Правительство приняло решение резко сократить расходы за последний годовой квартал, прекратив отпуск кредитов, не использованных в течение предыдущих девяти месяцев. Так удалось завершить финансовый год без дефицита. Полагаю, что именно это мероприятие сыграло свою роль в том, что, когда в январе 1938 года Чубарь вновь стал первым заместителем Председателя союзного СНК, меня ввели в состав правительства и назначили Народным комиссаром финансов СССР.
