Вторую девушку, в разорванном и запятнанном кровью платье, привезли на квадроцикле. Она сама, не дожидаясь пинков, полезла в кузов.

Квадроцикл тем временем проехал дальше, к следующему грузовику, и водитель принялся разгружать добычу: два туго набитых мешка — из одного, пробитого пулей, сыпалась мука, и Пит, увидев это, заткнул отверстие припасенной в кармане тряпочкой; горшок — то ли с медом, то ли со смальцем, две тарелки с цветочным орнаментом и серебряную вазочку — годами бережно хранимые обломки прежней жизни, не новые, но крепкие сапоги, две домотканые юбки, три круга колбасы и часы с кукушкой.

Пит оглядывал каждый из привезенных трофеев и либо указывал на один из грузовиков, либо морщился и мотал головой — в этом случае вещь отбрасывали в сторону, прямо на землю. Такая судьба постигла часы и одну из юбок, во вторую, чтобы не побились, Пит велел завернуть тарелки.

Очередная девушка была без сознания; ее не стали приводить в чувство, просто зашвырнули в фургон.

Подъехал еще один квадроцикл с добычей. Двое мотоциклистов привезли половину большой свиной туши — Пит понюхал ее и подошел к Джерико:

— Надо побыстрее ехать — мясо может испортиться.

— Вечно ты паникуешь! — отмахнулся тот. — Жары нет, до вечера протянет, — присел боком на седло своего мотоцикла.

На площадь выехал перегруженный квадроцикл — на заднем сиденье прижимались друг к другу три девушки, над ними на спинке сиденья примостились два бойца. Место рядом с водителем было занято большим тюком.

— Сури! Сури-и-и! — надрывный крик был так страшен, что все невольно обернулись. Это, словно вмиг обезумев, рвался вперед прикованный бородач, на лице его был написан ужас.

— Сури! Доченька!

— Папа!

Одна из девушек — смуглая, с раскосыми глазами — попыталась выскочить, но возвышавшийся над ней парень, схватив за косу, дернул ее обратно. Квадроцикл затормозил возле фургона:

— Вот, принимай сразу трех! — хохотнул водитель.

— Ага, это уже шесть будет, — кивнул Динеро.

— Не дело делаешь! — вмешался Пит. — Вот полетят рессоры — Гальегос тебе шею свернет!

Бородач расширенными от ужаса глазами следил, как его дочь подсаживают в фургон; когда она скрылась внутри, рухнул лицом в землю и дико, страшно завыл.

Где-то через час поток добычи постепенно иссяк. Девушек пока что набралось всего двенадцать — обшаривая дома в поисках недостающих, бойцы порой притаскивали еще какие-то вещи, но было ясно, что основные «сливки» с поселка уже собраны.

Один из парней привез холодного молока — Джерико отпил и протянул кувшин Лесли:

— Попробуй, как вкусно! Все-таки с коровьим молоком никакое другое не сравнится.

Она из вежливости сделала пару глотков и отдала кувшин подошедшему Питу. Остатки допил Лео.

Выстрел, крик… еще крик — и из дома напротив выбежала девочка лет десяти с длинными белокурыми волосами. На секунду растерянно замерла, но в следующий миг что есть силы бросилась к церкви, всхлипывая и пытаясь на бегу запахнуть разорванное сверху донизу платье; в огромных голубых глазах плескался ужас.

Добежала, забарабанила кулачками в дверь.

— Падре, падре!

Из того же дома выбежал долговязый парень — Лесли вспомнила, что его зовут Беннет, на занятиях в Логове он частенько служил ей спарринг-партнером. Сейчас волосы его были растрепаны, на лбу — ссадина; увидев девочку, он устремился к ней, злобно горланя:

— Ну, сучонка мелкая! Ты у меня еще кусаться будешь?!

Еще издали на бегу раскинул руки, будто ловил курицу, хотя его жертва, оцепенело прижавшись к двери церкви, не пыталась больше скрыться.

Все, кто был на площади, с интересом наблюдали за происходившим, но не вмешивались. Никто, кроме Лесли.

Когда она заступила парню дорогу, в первый миг, распаленный похотью, он едва понял, кто перед ним, попытался отшвырнуть ее — и покатился по земле. Вскочил, выпалил:

— Но… моя девчонка!

— Может, ты меня вызвать хочешь? — негромко, но яростно спросила Лесли. — Так учти — я тебе на раз голыми руками яйца оторву!

Несколько секунд боец стоял, не двигаясь, потом встряхнулся, словно вылезшая из воды собака, и побежал обратно к близлежащим домам.

Лесли протянула девочке руку — та ухватилась за нее, и они вместе вернулись к Джерико.

— Какого черта ты лезешь?! — сердито бросил он. — Ребята знают, что поселковые женщины сейчас их законная добыча!

— Это, по твоему, женщина? — спросила Лесли. Обернулась к девочке — та едва доставала ей до плеча: — Сколько тебе лет?

— Одиннадцать… то есть скоро двенадцать, — пролепетала та.

— Это — женщина?! — Лесли отодвинула полу разорванного платья девочки, показывая по-цыплячьи тощенькое плоское тельце.

— Да, маленькая еще, — бросив на девочку жалостливый взгляд, вздохнул Лео. — У меня бы на такую не встал.

— И что ты с ней делать собираешься? — по-прежнему недовольным тоном спросил Джерико.

— То есть? — Лесли казалось ясным, что девочку нужно просто вернуть домой.

— Если она остается в поселке, то через месяц-другой ребята приедут за данью… и если не Беннет, то кто-нибудь другой ее наверняка отымеет. Хотя бы в пику тебе. Или ты считаешь, что я должен приставить к ней охрану?

— Но Джери… то есть Хефе, — заметив прислушивающихся бойцов, поправилась Лесли, — можно же…

— Если ты про то, что можно забрать ее в Логово, — перебил Джерико, — так у нас там не детский сад!

— Мне нужна санитарка.

— Что?

— Санитарка! Убирать в палате, готовить еду для больных, кормить их, поить. У меня до сих пор в лазарете четверо поносников лежит, а когда их десять было, так я вообще зашивалась, не знала, за что первое схватиться. И на приеме мне иногда помощь требуется — подержать бинты или там ножницы подать…

— Это еще что такое? — глядя куда-то в сторону, негромко пробормотал Лео.

Лесли обернулась — у калитки дома, из которого выбежала девочка, стояла высокая старуха. Грузная, в черном мешковатом платье, одной рукой она сжимала ярко отблескивающий нож, другой держалась за забор. Половина лица ее была залита кровью, глаза совершенно безумные.

— Ба! — испуганно вскрикнула девочка.

Старуха оторвалась от забора и шатаясь двинулась к ним. Лео потянулся за револьвером, но Лесли положила ему руку на запястье.

— Погоди. Я ее так, без оружия остановлю.

Старухе оставалось до них лишь нескольких шагов, когда она вдруг отбросила нож, рухнула на колени и дальше поползла, умоляюще вытянув вперед руки. Изо рта вырывались невнятные рыдания, удавалось различить лишь отдельные слова: «Внучка… пощадите… бога ради, не забирайте… внучка…»

Доползла, вцепилась Лесли в полы жилетки.

— У него просите, не у меня! — Лесли указала на Джерико. — Он тут все решает.

— Ты что делаешь?! — Джерико резво укрылся за мотоциклом: слезливых сцен он категорически не любил; спросил ядовито: — И это что — еще одна санитарка?

— Это… — она наклонилась к старухе: — Как вас зовут?

— Анна… Анна Таубман, — все еще рыдающим голосом ответила та.

— Миссис Таубман, вы готовить умеете?

— Что?

— Кашу варить вы умеете?

— Да, конечно, — растерянно сказала женщина, — и молочную, и с мясом, и…

— Вот тебе и решение проблемы с поварихами! — Лесли торжествующе выпрямилась. — Уж ее-то точно парни от плиты отвлекать не станут!

Увы, она забыла золотое правило: в споре, да еще прилюдно, Джерико никогда не сдастся. Еще прежде, чем глаза его неприязненно сузились, она поняла свою ошибку, попыталась исправить:

— То есть… ну ты же сам говорил об этом…

— Послушай! — перебил Джерико.

При других обстоятельствах она наверняка насторожилась бы, едва заметив шевельнувшуюся в окне за его спиной занавеску, но сейчас, в пылу спора, поняла опасность, лишь когда в проеме показался черный зрачок дула.

Тело среагировало само: взметнувшись вверх в немыслимом прыжке, Лесли перелетела через мотоцикл и сбила Джерико с ног. Выстрел прозвучал, когда они уже падали.