На флоте в отличие от армии в 1856–1874 гг. несколько раз повышали основные оклады жалованья офицеров. Годовое содержание при 3–месячном внутреннем плавании показано в таблице 61{228}.
На флоте производились также некоторые другие выплаты (см. выше), и, кроме того, морские офицеры получали пособия на детей, для чего надо было прослужить определенное число лет и «сделать несколько морских кампаний», — так, чтобы сумма их равнялась 24 (например, прослужить 20 лет и за это время «сделать» 4 кампании, или за 19 лет — 5 кампаний и т. д.). На раненых офицеров это право распространялось независимо от выслуги. На детей 8–12 лет платили 100 руб. в год, на детей 12–17 лет — 250. Сиротам деньги выплачивались и в более раннем возрасте: до 5 лет — 50 руб., в возрасте 5–12 лет — 100{229}.
Материальные льготы, которыми пользовались офицеры в «общегражданской» сфере, были в общем незначительны. С середины 80–х гг. всем офицерам и военным врачам было предоставлено право проезда по железным дорогам во II классе с платой по тарифу III класса, а генералам, полковникам — командирам частей и военным врачам в чине статского советника и выше — в I классе с платой по тарифу II класса. Строевые штаб — и обер–офицеры (по соглашению между Военным министерством и министерством Императорского двора) имели право посещать театры за половинную стоимость билетов. Состоящие на действительной службе офицеры и военные чиновники с разрешения командующего войсками военного округа могли обучаться в гражданских высших учебных заведениях в качестве вольнослушателей.
В 1890 г. введены правила о выдаче пособий офицерам на воспитание детей в отдаленных местностях: в низших учебных заведениях — по 120 руб. в год на ребенка, в средних — 240 и в высших — 360. Эти пособия отпускались из казны по требованию начальства офицеров (командиров частей и им равных), опекунов или учебных заведений, где учились офицерские дети. Выплата могла производиться и по полугодиям, и раз в год. Для отпуска денег требовалось представить копию послужного списка и удостоверение учебного заведения о том, что дети воспитываются на казенный счет. Помимо пособий на образование назначались и пособия на пропитание детей, состоящих при родителях в отдаленных местностях: до 13 лет — по 100 руб. в год, от 13 до 18 лет — 150. Подъемные пособия для переезда в эти местности также выдавались офицерам (по приказу 1887 г.) с учетом состава семьи.
Одной из форм материальной помощи являлись офицерские заемные капиталы, существовавшие на различных основаниях и дававшие возможность получать в долг деньги на необременительных условиях. Они образовывались из обязательных вычетов из жалованья и средств полка. Вычеты вместе с наросшими процентами составляли собственность офицера, а остальные деньги — их общее достояние. 23.8 1878 г. было принято положение, согласно которому участие в заемном капитале всех офицеров части являлось обязательным. В 80–х гг. произошло дальнейшее увеличение столовых денег (см. табл. 62){230}.
Однако основные оклады жалованья оставались практически прежними, и с ростом цен в 80–90–х гг. XIX в. материальное положение офицеров обострилось. Помимо снижения абсолютного жизненного уровня необходимо учитывать особенно резкое и заметное снижение уровня материального благосостояния офицеров относительно других групп населения. Достаточно сказать, что в 1896 г. среднегодовая зарплата рабочих механических и машиностроительных заводов Петербургской губернии составляла 362 руб., равняясь жалованью командира роты (366 руб.) и превосходя жалованье младшего офицера–подпоручика (294 руб). Учитывая и другие выплаты, подпоручик получал в месяц 39 руб. 75 коп., поручик — 41 руб. 25 коп., штабс–капитан (не командир роты) — 43 руб. 50 коп., тогда как средний заработок мастерового в Петербурге в 1891– 1901 гг. составлял от 21 руб. 70 коп. до 60 руб. 90 коп. в месяц.
Разрыв между окладами генералитета и младших офицеров был особенно велик за счет так называемых «добавочных» денег, получаемых обычно полковыми командирами (1200 руб.) и генералами (2400–1500 руб.).
В других ведомствах оклады были выше. В пограничной страже, например, подведомственной Министерству финансов, корнет получал помимо квартирных обычный оклад — 857 руб., а усиленный — 1083, поручик — 935 и 1101, ротмистр — 1158 и 1443 соответственно. Положенные офицерам с середины XIX в. квартирные деньги давно уже не отвечали своему назначению из–за роста цен на жилье. Весьма невыгодно отличалось обеспечение русских офицеров от обеспечения офицеров других европейских армий. Если генеральское содержание было примерно одинаковым, а полковник в русской армии получал даже больше, чем в других, то вся остальная масса русских офицеров, особенно младших, имела худшее обеспечение (см. табл. 63). В самом конце XIX в. такое положение, когда, по выражению военного министра Ванновского, «сиделец в кабаке более офицера получает», признано нетерпимым и был издан приказ (15.6 1899 г.) о повышении жалованья и столовых денег строевым офицерам, причем в первую очередь и в наибольшей степени — младшим офицерам до штабс–капитана включительно. Общий объем содержания (без квартирных) показан в таблице 64.
За год до этого были увеличены и суммы квартирных денег. Теперь они подразделялись на 8 разрядов в зависимости от местности и составляли: для полных генералов — от 500 до 2000 руб. в год. для генерал–лейтенантов — 400–1500, генерал–майоров — 300– 1000, полковников (командиров полков и отдельных частей) — 250–800, остальных штаб–офицеров — 150–600, командиров рот — 100–400 и для младших офицеров — 70–250{231}. В 1902 г. было увеличено содержание военным чиновникам, офицерам, находящимся на нестроевых должностях, и военным врачам.
Говоря о материальном положении офицеров, следует иметь в виду еще и следующее обстоятельство. Если в XVIII — начале XIX в. значительная часть офицеров владела земельной и иной собственностью и жалованье не составляло для них единственного источника существования, то уже в середине XIX в. это стало именно так. Широко распространенное и усиленно внедрявшееся в советский период по идеологическим соображениям представление о том, что «до революции» офицеры были, как правило, помещиками, не имеет ничего общего с действительностью. В конце XIX в. среди всех вообще потомственных дворян империи помещиками были не более трети, а среди служивших их было и совсем мало (поскольку у землевладельцев не было в службе особой необходимости). Среди офицеров же выходцы из потомственных дворян составляли менее половины. Так что даже если считать, что доля помещиков среди потомственных дворян, служивших офицерами, такая же, как доля помещиков среди всех потомственных дворян, то в конце XIX — начале XX в. среди всех офицеров помещиков не могло быть более 10–15%.
Реально же их было много меньше. В 1903 г. даже среди генерал–лейтенантов помещиками (считая и собственность их жен) были только 15,2%, среди полных генералов — 35%, а среди офицеров (за исключением гвардейской кавалерии) лишь единицы обладали какой–либо собственностью. Достаточно сказать, что среди армейской элиты — генерал–майоров и полковников Генерального штаба не имели собственности более 90% (генералов — 89,8%, полковников — 94,8%). При этом среди генералов земельную собственность имели только 13 из 159 (8,1%), а еще у 4 (2,1%) были собственные дома; среди полковников имели землю 12 из 283 (4, 2%) и 3 — собственные дома (lYo)232. Поэтому проблема жалованья для офицеров была важнейшей, определявшей целиком их быт и семейное положение (о чем будет сказано ниже) точно так же, как проблема пенсионного обеспечения целиком определяла средства существования офицера и его семьи после отставки.
Пенсии и обеспечение семей
Пенсионное обеспечение в XVIII в. являло собой источник средств к существованию тех из отставных офицеров, кто не имел никакого имущества, а также их семьям. Пенсия тогда не рассматривалась как положенное каждому вознаграждение за службу. В 1764 г. для военных и гражданских чинов за 35–летнюю службу введены пенсии в размере половинного оклада жалованья (в том случае, если за время службы не было серьезных взысканий). Пенсии могли выплачиваться и в случае увечья или ранений, мешающих продолжать службу, но в целом пенсионное обеспечение не было должным образом упорядочено.
