Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Несколько деятельных и активных мужиков вошли на фельдшерское подворье и решительным шагом направились к беседке.

Фельдшер сидел в беседке и плакал. Причем плакал он как-то по-детски, повизгивая, и было это настолько непривычно, что решимость мужиков как ветром сдуло. Они стояли перед входом в беседку, смотрели на фельдшера и понимали, что он их даже не видит и плачет совершенно не из-за того, что они пришли. Они никогда раньше не видели, чтобы пожилой мужик, к тому же член партии, плакал от страха.

Тело молодайки Петровой увезли на экспертизу в райцентр, муж поехал с ней. Все как-то разошлись по полевым работам, но напряжение чувствовалось, висело в воздухе. Кто был в деревне, тот понимает: если что-то случается, это в воздухе висит, и все это чувствуют.

9. Местная власть реагирует

Как я потом узнал от Надежды Ивановны, секретарши, от которой у парторга не могло быть никаких секретов, в конторе, в кабинете у директора совхоза, состоялся такой разговор. Директор совхоза сидел на стуле за своим знаменитым письменным столом с двумя телефонами и слушал парторга, который сидел напротив и говорил сиплым злым голосом:

– Я им, Петр Николаевич, такого вампира покажу! Я не то что премии буду лишать, я… – Тут он запнулся, не зная, чего еще он будет лишать, пытаясь придумать что-то пострашнее. – Выдумали новости какие-то – вампир! Это в двадцатом-то веке, при советской-то власти!.. А если не поймут, будем объяснять!

Он хлопнул по столу ладонью, как будто прихлопнул кого-то.

Тут парторг наклонил голову ниже к столу и засипел еле слышно:

– Уполномоченный Комитета госбезопасности из района приедет, он им, сукам, объяснит. Он им живо объяснит! Слава богу, в Советском Союзе живем! Здесь не Копенгаген. Наши советские органы не с таким справлялись! Вампир! Вампира бояться не надо, а вот советских органов бояться надо, ой надо, советские органы, если что, по головке не погладят…

– Сам-то ты что думаешь? – спросил директор.

– Та что ж я могу думать, Петр Николаевич, – принужденно засмеялся парторг. – Не могу же я верить в вампиров, я партийный человек.

– А если он тебя того? – спросил директор.

– Я, Петр Николаевич, надо будет сдохнуть – сдохну, а от своего не отступлюсь, я – коммунист, – заверил парторг.

– Ты как считаешь, Егор, может, нам детей вывезти пока? – предложил директор совхоза.

– Вы что, правда, верите? – удивился парторг.

– Верю я или не верю – дело десятое, – сказал директор. – Я не на исповеди. Я хозяйственник, мое дело маленькое. Раз что-то есть – значит надо реагировать. Может, это – выдумки? Может, кто-то слухи пускает зловредные? Тем более университет у нас тут. Может, мужикам что-то привиделось по пьяни? Может, Нинка Петрова от скарлатины умерла – откуда я знаю? А вдруг нет? Я 38 лет в партии. Я войну прошел, а все равно вот это «вдруг»… мне оно покоя не дает. Вот если мы ничего не сделаем, а завтра опять кого-то найдут, а вдруг ребенка?

Парторг наклонился ближе к директору и, глядя ему в глаза с прищуром, сказал:

– А вот за это уже нас, Петр Николаевич, по головке не поглядят! И почетной грамоты не присвоят, ой не присвоят, и памятным значком не наградят. От нас другого ждут…

– Да знаю я, чего от нас ждут, Егор! Нам-то что делать?

Парторг долго смотрел в окно злым взглядом, только что зубами не скрежетал, потом тихо сказал:

– Я прощупаю почву, Петр Николаевич, ты прав, дело это непростое. Я прощупаю почву, но завтра с утра. Петр Николаевич, а может, нам того… попа позвать?

– Иди ты, – невесело отмахнулся директор, – попа, скажешь тоже… А еще партийным человеком себя называет… – Директор на минуту задумался. – А я откуда знаю? Может, нужно попа.

10. Поп, второй случай

Вот такая история, появился на советском хуторе вампир. Хотите верьте, хотите нет. Не какие-то там неясные слухи, не бабье вранье, не пьяные мужицкие видения, а самый настоящий, чин-чинарем: ходит по ночам, пьет кровь. Кто он такой – этот вампир, откуда взялся? Стали мужики думать. Когда он начал ходить? Да после того, как Фролова похоронили – вот Фролов и ходит, больше некому. Да он сам сказал тогда на ферме. До него четыре месяца никого не хоронили. А последней перед ним была старушка Бондаревых. Так это ж какая старушка была? Она ж от советской власти иконы прятала и Богу молилась. Не может она ходить по ночам, к тому же она женского полу. И до фроловских похорон точно ничего такого в деревне не было. Драка по пьянке, болезнь какая или травма – это пожалуйста, но чтоб кровь сосать – это извините, товарищи, даже не думал такого никто. Значит, Фролов. Он, кстати, и при жизни был какой-то не того…

Пошли мужики на кладбище, разрыли могилу. А оттуда такой вонью понесло, что быстро все обратно закопали. Но труп там точно был трупом – ничего живого там не было, и ходить по ночам он не мог. Поставили все, как было, и ушли. А тут еще участковый приехал на мотоцикле, который он все-таки починил. И сказал, что могилы без разрешения раскапывать нельзя и что, если кого на кладбище увидит, пусть пеняет на себя.

Следующая ночь прошла спокойно, и страх как-то слегка отодвинулся. Днем приехал поп. Он приехал из Багаевки, где был храм. Ходил на кладбище, кропил святой водой. Ходил от дома к дому и кропил – кропил – кропил, бормоча себе что-то под нос. Молился, наверное. Был с ним какой-то пожилой мужик из Багаевки, с бородой. Мужик сам в рясе не был, но попу помогал. Вот так они и ходили, ни партийная власть, ни советская, ни исполнительная власть в лице участкового им не мешали.

Потом пришла ночь. И к утру оказалось, что в семье у Сердюковых у молодой девки-старшеклассницы нашли следы зубов – две влажные дырки на шее – и нашли ее полуживую. Особенное впечатление на людей, населяющих хутор Усьман, произвело то, что случилось это в ночь сразу после визита попа.

На хуторе Усьман жили советские люди, в Бога они не верили. Но на визит попа возлагали большие надежды. Надежды эти не оправдались. Тогда людей действительно охватил ужас.

11. Вмешательство партийных органов

На работу никто не вышел. Люди сидели в своих домах и старались не выходить на улицу – окна и двери были заперты, несмотря на жару. К скотине выходили осторожно: по трое, по двое, с вилами в руках. В магазин не пошли, доедали то, что дома есть. Сидели по домам. Родители прижимали к себе детей. Дети прижимали к себе кошек и собак.

Партийная организация совхоза пришла к выводу, что ситуация сложилась недопустимая и дальше так продолжаться не может. Партийная организация созвала односельчан на собрание в актовый зал в конторе.

– Товарищи односельчане, – начал секретарь парторганизации.

– Хрен тебе товарищ, – закричали мужики.

Разговора не получилось, все кричали одновременно. Парторг явно терял контроль над ситуацией.

– Это что ж такое, дорогие товарищи, – кричал комбайнер, – вампир ходит по деревне! Есть у нас партийная организация или нет? Куда смотрят партийные органы, куда смотрят советские органы? Где наш участковый? Что, наша страна с вампиром справиться не сможет? Наша армия, наши, к примеру, ракетные войска? Да взорвать его могилу к такой-то матери. Тротилом. Тротил у танкистов попросить. И подрывника. Они шефы, они помогут. Где у нас биологический факультет Ростовского университета?! Портвейн пьет?! С бабами гуляет?! Они ученые, вот пусть и помогут, и покажут свою ученость! Портвейн пить каждый может, много ума не надо! Короче, детей хотя бы вывезите! Автобус дайте!

Но парторг, как обычно, не понял народ. И стал орать в ответ так, что жилы вздулись на лбу. Что под бабушкины сказки транспорт выделять не будет. Что на войне за паникерство расстреливали. И правильно делали.

– А зачем нас позвали? – кричали мужики. – Мозги вправлять?

Так парторг потерял контроль над массой коммунистов и беспартийных. Сколько он себя помнил, орал он, а мужики слушали. Пугал он, а мужики пугались. А тут оказалось, что есть что-то, чего мужики боятся больше, чем его. Вампир оказался страшней, чем партийный работник. И чувствовал парторг, что именно этого, вот именно этого ему наверху не простят. Он ведь и сам понимал: шутки шутками, но есть уже одна жертва, и, считай, есть вторая. Пусть Маркс и Энгельс отрицают существование вампиров, но Маркс и Энгельс где?! Где они?! Одним словом, неважно. А следы зубов вот они, их многие видели. У двух жертв на шее. И если практика действительно критерий истины, как учит нас диалектический материализм, то получается, что практика в этом случае не на нашей стороне. Но в том-то и состоит диалектика, чтобы орать про бабушкины сказки и требовать за вампира привлекать к ответственности паникеров, а самому смотреть, какие тут можно принять меры.

7
{"b":"239902","o":1}