Рогозин усмехнулся:

   -- Я и не такое умею. Двигайся поближе, здесь теплее.

   -- Ты меня всю ночь согревать будешь? -- по лицу Ирина скользнула улыбка.

   --Скорее всего, да, -- пожал плечами Виктор Алексеевич. -- Если усну - замёрзнем. Так что, ты спи, а я послежу за огнём.

   -- Я не хочу спать, --ответила Ирина и отвела глаза. -- Я есть хочу.

   -- Ну... -- Рогозин беспомощно развёл руками, -- еды мне достать неоткуда. Разве что из воздуха, но я не умею. Как только дойдём до космопорта, с меня обед.

   -- Хм... до него ещё дойти надо, -- усмехнулась Ирина.

   Рогозин подкинул дров, и пламя загорелось ярче.

   -- Продолжим путь утром, когда рассветёт, -- сказал он.

   -- Ну да... -- вздохнула она.

   Виктор Алексеевич любил смотреть на огонь. В треске дров, шорохе пламени, мечущихся тенях вокруг было что-то завораживающее. Это успокаивало, наводило на мысли. Рогозин придвинулся ближе, ощущая на лице жар, обнял колени. Совсем как в детстве, когда, будучи мальчишкой, уходя в ночевую, он устраивал со своими друзьями костры, жарил на углях картошку и сладкий малийский перец. Тогда было весёлое время. Тогда он был счастлив.

   Почувствовав на себе пристальный взгляд, Виктор Алексеевич, покосился на свою спутницу.

   -- Следишь? -- спросил он.

   -- Я раньше никогда не видела сенатора живьём, -- ответила Ирина. -- А так... наедине, да ещё во внерабочее время... даже не мечтала.

   -- А что тут мечтать-то? -- усмехнулся Рогозин. -- Можно подумать, что я певец известный какой-нибудь или писатель...

   -- Да нет, дело не в этом. Весь прикол в том, что в твоём обществе, именно сейчас... ощущается вся важность момента...

   -- То есть? -- не унимался он.

   -- Певцы или писатели... эти просто крутые, их ты как бы просто хочешь, а здесь свершается что-то историческое...

   Рогозин расхохотался.

   -- Надо же! Вот такого мне ещё никто не говорил!

   -- Что ты смеёшься-то? -- смущённо улыбнулась Ирина. --Прикольно слушать девчачьи бредни? Ну вот сам вспомни, в моём возрасте ты разве не мечтал... проснуться с какой-нибудь актрисой или певицой с обложки журнала?

   -- Да нет, -- пожал плечами Виктор Алексеевич. -- Я мечтал проснуться с Зиной из соседней комнаты (она, правда, была старше меня лет на пять и была замужем, но тогда это было не так важно) или с Кристи из саксонской общины. Я старался мыслить реально.

   Ирина рассмеялась:

   -- Нет, мы, девочки, не мечтаем о парнях-соседях. Только о поп-певцах и актёрах.

   -- Зато потом рвётесь замуж, когда кажется, что уже поздно, -- фыркнул Рогозин.

   -- Нет-нет! Это неправда! -- возмутилась Ирина. -- И что ты себе позволяешь?

   "Значит, правда" -- решил про себя Рогозин и самодовольно улыбнулся.

   -- Мой жизненный опыт позволяет мне выдвигать подобные суждения, -- ответил он. -- Ты - ещё не все девушки Федерации, к тому же ты молода. Кто знает, как ты будешь рассуждать лет через десять?

   -- Кто знает, что будет лет через десять? -- махнула рукой Ирина. -- Ты знаешь? Я - точно нет. Я не хочу говорить об этом. Если ты постоянно твердишь о своём огромном жизненном опыте, давай поговорим о нём. Может быть, я, молодая девушка, смогу что-нибудь почерпнуть из этого "океана мудрости"?

   Рогозин не обратил внимания на эту колкость.

   -- Давай, поговорим. Какой вопрос ты хочешь мне задать?

   -- Мне интересно, каково быть в центре внимания?-- задумчиво спросила Ирина. -- Вращаться в высшем обществе, участвовать в работе над большими проектами, выступать перед публикой...

   -- Это тяжело, --ответил Рогозин. --Иные могут дожидаться окончания срока, безучастно посещая заседания, бездумно голосуя за те проекты законов, которым импонируют сенаторы соседних провинций. Добросовестная же работа сенатора всегда сопряжена с большими трудностями. Мне ежедневно приходится принимать решения, от которых зависят судьбы миллионов людей.И решение это должно быть осознанным. Поэтому приходится быть специалистом во всех сферах, знатоком, а для этого необходимо постоянно учиться, расширять свои знания, быть всегда в курсе событий. Да, выступать перед публикой мне всегда нравилось, всегда нравилось быть в центре внимания. Я могу сказать точно: я люблю свою работу. Это работа, которую я не выполняю по чьему-то принуждению, я действую исключительно из соображений своей совести. И ответственность за свои проступки, за свою лень, если таковая проявится, я несу не перед кем-то, а перед своей совестью.

   -- У некоторых нет совести, -- сказала Ирина.

   -- У меня есть, я хочу в это верить. В любом случе, она меня ещё ни разу не подводила.

   Ирина улыбнулась:

   -- Хорошо бы. Везёт тебе, значит.

   -- Не всегда, -- махнул рукой Виктор Алексеевич. -- Если бы у меня всё получалось, мы бы не сидели посреди холодной саванны у костра без еды и питья.

   -- Быть может, это и есть везение? -- промурлыкала девушка, подняв глаза.

   -- Намекаешь, что всё в этом мире происходит не случайно? -- Рогозин хитро прищурил глаза.

   -- Может быть.

   -- В таком случае, сомневаюсь, что сейчас мне должна сопутствовать удача, -- сенатор вдруг снова вспомнил про своё участие в убийстве сира Корхаста, и ему стало тяжело на душе. -- Не заслужил.

   -- Значит, везёт мне, -- Ирина расплылась в улыбке.

   -- Почему? -- удивился Виктор Алексеевич.

   -- Ну... наедине с таким большим человеком...

   "Она подкатывает ко мне" -- решил он и решил действовать.

   -- Возьми мой пиджак, замёрзла, наверное, -- предложил он.

   Ирина пожала плечами:

   -- Не замёрзла, но на всякий случай возьму. Подкинь ещё дровишек...

   Костёр полыхнул жаром, жадно съедая сухую древесину. Огонь играл бликами в глазах Ирины, освещал лицо, придавая смуглой коже нежный, тёплый оттенок. Заметив, что Рогозин внимательно рассматривает её, девушка улыбнулась.

   -- Как ты попала на работу к Роше? -- спросил он.

   -- По распределению, -- ответила Ирина. -- Я только-только два месяца назад закончила Лётное училище в Орсу. Это на Капри. Мне предложили здесь работать, и я согласилась.

   -- Как мэр? Вёл себя подобающе? -- продолжал интересоваться Рогозин. Ему стало интересно, приставал ли он к своей подчиненной.

   -- Нормально. Почтительно даже. А что?

   -- Я слышал странные вещи про этого человека. Что он иногда превышал свои служебные полномочия...

   Ирина рассмеялась.

   -- Ах ты про это... Не беспокойся насчёт него. Он - евнух. С этими делами у него был полный порядок.

   -- То есть... -- Рогозин поднял вверх мизинец.

   -- Именно, -- кивнула Ирина.

   -- Значит... учитывая факт того, что ты тут только месяц, то и парня у тебя нет...

   Девушка напротив него наклонила голову, хитро прищурив глаза.

   -- Да вы клеитесь ко мне, сенатор, -- промурлыкала она.

   -- Конечно, -- согласился тот, пододвигаясь ближе. -- Вот посмотрите, госпожа, вокруг на несколько километров вокруг ни души, огонь костра создаёт интимную атмосферу, ночь всё холоднее, и я, кажется, знаю, как нам согреться...

   -- Вы превышаете свои служебные полномочия, сенатор, -- сказала она тихим голосом, -- но не вздумайте останавливаться, сир...

   Рассвет застал их спящими. Костёр давно потух, лишь лёгкий дымок вился над углями. Они спали на одежде, разложенной на траве. Ветра не было, казалось природа затихла, чтобы не потревожить их сон.

   Виктор Алексеевич проснулся первым. Ирина положила голову на его плечо, её чёрные, как смоль, волосы рассыпались на его груди. Он посмотрел на её лицо и подумал, что так, наверное, должны выглядеть ангелы. Да, она была прекрасна. В ней было что-то необыкновенное, то, что он не видел в других женщинах, и именно сейчас Виктор Алексеевич ощутил странное щемящее чувство, которого не испытывал очень давно. Он не стал её будить. Он лежал такещё долго, боясь пошевелиться и потревожить спящую девушку.