РЕИНКАРНАЦИЯ — возвращение индивидуальности человека в цепи последовательных жизней, вот в двух словах основа этого явления.
6 июля 1986
Воскресенье.
С утра писал P.S. к «Сказу» и остался доволен. Поехал и поставил свечку за упокой души Иван Ивановича. И Спасителя. Решил с этим P.S. отдать рассказ в «Юность».
И тут позвонила Бобрынина с поздравлениями о премьере, и вдруг сообщила — разведка донесла — в следующем номере «Огонька» идет мой материал — «Этюд о беглой гласной».
Тут же я стал ей зачитывать куски из P.S. и сказал, что завтра принесу «Сказ». Ее слова — давай, это очень интересно…
Какие-то вот такие дела.
7 июля 1986
Понедельник.
Какой груз с меня свалился с этим «Мизантропом», Боже мой… Не надо ходить на репетиции, как бы там ни шло, ни ехало, — дело сделано. И подарок — (так похоже) я при всем своем маразме организовал, не я организовал, — получилось… Премьера вышла удачной… Назаров, Бобрынина в один голос… Крымова — ты не представляешь, какое это достижение…
Червинский Саша. Замечательно, как хорошо… но ты один — кругом пустота, вакуум и пр.
Похоже, подвиг я совершил или на грани, я никогда, даже во сне, не мог себе представить, что я когда-нибудь на публике предстану Альцестом, я все сделал для того, чтобы этого не случилось — от трусости — пьянство, заявление об уходе и пр. Так мучительно давался мне Мольер… клапан открыл Булгаков, а за ним Цвейг.
В институте рефлексотерапии приняла меня Эльвира Геннадьевна Ерыгина. Обнаружила пока только несмыкание и дала направление на рентген гортани в платную организацию, но этой организации не оказалось на месте, уж год, как она куда-то переехала, и военный кагэбист не знает куда.
Вечер.
Глава 21. От Иоанна.
23. И пронеслось слово сие между братиями, что ученик тот не умрет.
24. Сей ученик и свидетельствует о сем, и написал сие; и знаем, что истинно свидетельство его.
25. Многое и другое сотворил Иисус: но если бы писать о том подробно, то думаю, и самому миру не вместить бы написанных книг. Аминь.
А хожу я по утрам в церковь Иоанна-воина, что на Якиманке. Ставлю свечки за упокой души то Мольеру, то Булгакову, то Ванюше Зыбкину. И молюсь о здравии моей Тамары. На банкете в честь дня рождения Эфроса и премьеры грузинская колдунья Селик сказала, что мы с Тамарой очень похожи друг на друга, а значит, счастливы должны быть. «Берегите эту похожесть». Впервые нам об этом сказал Любимов, неожиданно.
10 июля 1986
Четверг.
«Огонек» — Иванов Д. К. сообщил, что рассказ о Высоцком прошел все сети и в субботнем номере должен появиться. Я ему сказал, что «Сказ» будто бы берет «Юность», а я перед ними в некотором роде «возмутитель спокойствия» «Комдивом», поэтому… «Хорошо, я положу перед Коротичем «Стариков». — Не согласились бы вы принять участие в августе в телевизионной передаче, такой рекламной от «Огонька»?..
— С удовольствием… Я принесу завтра билеты на нашу премьеру «Мизантроп», и мы и этот вопрос с отделом критики обмозгуем… и пр.
Деловой человек вы стали, Валерий Сергеевич, смотрите, не завязывайте с питьем, а то окончательно свалитесь в пропасть администрирования своего искусства, устройством своих произведений, устройством положительных рецензий на свои актерские поделки… В церковь, в церковь, в церковь… к глазам Спасителя. Господи, спаси от суеты и помилуй.
Мой учитель-поводырь Фомин просит прислать ему краски и заказать ему картину. «Я умру, а картина останется, и внуки будут твои на нее глядеть».
«Купи мне, Валерочка, в Париже зеленое, нет, длинное черное платье с плечами, а то умру…» Странно… «Скоро умру…». И что же… И это все, спрошу я, у кого я спрошу это… у кого…
Сегодня второй раз на публике объявленный «Мизантроп». Надо как-то научиться владеть собой так, чтоб в течение дня не шибко забивать себе голову этой ответственной ввечеру работой — легче, да спектакль и спектакль. Не первый и не последний в моей жизни… я надеюсь…
11 июля 1986
Пятница.
Спектаклем я вчера доволен, хотя в сцене последней с Филинтом в монологе чушь городил, выбрасывал слова и кое-где свои вставлял… но и это надо уметь… главное, не растерялся шибко и не растряс темп. Было много цветов, и принимали как спектакли Любимова, сразу скандеж, как до публики дошло — всё, точка. Были критики. Чего скажут? Матонина: — Для меня начался другой Золотухин.
Много комплиментов я вчера собрал и «браво». Голос, конечно, посадил, и впереди — каждый день спектакли.
Пишу в машине на Черемушкинском рынке, ужасно холодно, и идет дождь, как там наши, хоть бы приехали скорей. Тамара ходит по базару.
12 июля 1986
Суббота.
Душа занята переживаниями премьеры, фанфарами и трубами, а тут еще «Огонек» вышел, в общем, вполне прилично выглядит мой этюд, хоть и опечатки есть и самогонный эпизод выброшен… Но… да все же… И так не хочется мне снова браться за «Сказ» и дополнение к «Постскриптуму», но вот тут и проверяется — писатель ты или не писатель… Раньше редактора удивлялись, с какой быстротой и качеством я делал дописки, описки, исправления… Уж давно бы мне эти два Бобрынинских выполнить за один, а я думаю, что бы такое придумать, чтобы не делать этого… Вот лодырь-то… Денис в меня, наверное…
13 июля 1986
Воскресенье.
А сегодня — «На дне». Каждый день играю. Надо с честью сезон доиграть. А это зависит от состояния горла. Критики ходят, писать будут, не хочется про себя глупости читать, тем паче хулу, затратив столько сил и времени и так рассчитывая на «подвиг». Сегодня Адель сказала: — Чтоб не быть многословной, скажу кратко — последний раз ты играл гениально, и мы пришли к выводу, что ты лучший актер современности нашей. И ты меня убедил, что сразу начинаешь с полного отчаяния и полного голоса. Иначе эту роль не возьмешь.
Для себя я, конечно, считаю — победа полная и безоговорочная, теперь надо в этом убедить других, а убедить только можно кровью собственного сердца. Как, впрочем, везде: и на бумаге тоже…
В одном из интервью Б. Окуджава одним из учителей в прозе называет В. Набокова.
Какой смысл играть в таком голосовом несостоянии?!
В театре буза. Цеха подбивают артистов с гражданским темпераментом убрать Яшку. И я туда же, не разберясь. Все беды — платья, декорации, и пр. — во всем, оказывается, виноват зам. директора, он все развалил, пока Дупак болел, ну, чушь же собачья, ребята, несерьезно…
Дупак чувствует — уберут Якова, загремит и он. Яков его протянет. Эфросу вообще Дупак поперек горла, особенно после истории с васильевским заявлением, идеей возвращения старых спектаклей, партбюро, что собрали без него и пр.
Как доиграть сезон?! В общем-то надо выдержать 15-ого дорогого моему сердцу Альцеста Мольеровича. А там до 20-го не будет у меня спектаклей, надеюсь 17-ого поставят в «Дно» мальчика. За пять дней отдохну, если не порвусь на «Мизантропе» послезавтра.
Напьюсь антибиотиков сегодня, молока, снотворного, всякой гадости. Она спасала меня не раз.
16 июля 1986
Среда, мой день.
Электричка.
Эфрос просил меня не уходить в характерность, в выпендреж… и пр., в желание сыграть Альцеста от себя больше. И после первого акта похвалил. Но в конце принимали хуже чем 10-ого, и второй выход на аплодисменты мы уже как бы выпросили. Бортник не зашел. «Нет, вы меня не убедили», — скажет он и пр. Время раннее, я качусь к Назарову, в спальне по-прежнему перегар коромыслом. Против сел парень, неужели будет разговаривать…
17 июля 1986
Четверг, мое число.
Вчера конфликт с героиней. У нее ведь есть еще время поправить положение, затушевать пробелы в своей профессии, почему такая агрессивность и характеру хватает только на противоречия и споры, лишь бы все поливать и отрицать, никакой интонации, характерной черты роли, разве можно что-нибудь сделать, находясь в постоянной конфронтации и пр. Ни ума у девки, ни таланта
