— Э-э, Алексей Осипович, значит, в том месте и раньше чудеса случались, — невинно заметил Кавтарадзе.
Савченко бросил на него сердитый взгляд поверх очков.
— Насчет щуки я вполне серьезно…
Кавтарадзе подумал, что и тот забавный волосатый дядька Марков или как там его, так же вот перед уходом сказал: «На счет этого дерева я вполне серьезно… Вы не сомневайтесь, товарищ геолог, простите, не выговорю ваше имя-отчество…»
— Твой второй поисковый отряд где базируется? — поинтересовался вдруг Савченко.
— В Лепишках, Алексей Осипович.
— М-да, далековато… Тогда вот что, Элгуджа, придется тебе самому в Сельцы съездить и этого почтаря Нефедова отыскать. И если он…
— Алексей Осипович!..
— Если этот почтарь существует и подтвердит хоть что-нибудь, придется сторожку обследовать. И не просто, а с радиометром!
— Куры в Сельцах засмеют, Алексей Осипович.
— Ну и шут с ними, с курами… от смеха никто не помер.
— Неужели вы…
— Я тебе вот что, Элгуджа, скажу. Перед войной работал я в Приморье, на Дальнем Востоке. И пришел ко мне однажды дед-нанаец. Наверно, лет сто ему было с гаком. Принес, понимаешь, кусок кварца — простого белого кварца. И рассказал легенду про Золотую падь. Красивая легенда! Мол, золота там лежит под ногами великое множество. Да люди не видят его, а не видя — не верят, что оно там есть… И сотни, мол, лет проходят мимо своего счастья. Он тоже проходил не раз… Не воспользовался. И хочет он теперь, на закате жизни, чтобы внуки его это счастье своими руками взяли. Нараспев он это рассказывал, с волнением, со слезами… Ну, словом, все его за чокнутого принимали, никто, конечно, не верил, а он все ходил с одного рудника на другой и этот свой белый кварц всем показывал…
— Интересно, — не без ехидства заметил Кавтарадзе, — а вы ему, конечно, сразу поверили…
— Я ему, конечно, тоже не поверил, — спокойно продолжал Савченко. Нет, не поверил. Но этот его кварц дал на анализ. Чем черт не шутит… И оказалось, в нем столько золота, Элгуджа, мелко рассеянного, что я вначале подумал, не спятили ли химики. Оказалось, не спятили… Нашли мы эту Золотую падь. И месторождение золотое, богатое, между прочим, именем того нанайского деда окрестили. Вот так, Элгуджа. Конечно, случается и брешут, когда приходят со всякими заявками, или по незнанию обращаются, но раз обратились, надо проверить. Просто необходимо…
— Алексей Осипович, когда заявка на руду, кто станет спорить? Но тут-то: сказка тысяча и одной ночи… Какое отношение к геологии имеют призраки викингов или «ведьмино дерево»? Разве это наше дело? Завтра какая-нибудь бабка в Лепишках явление богородицы узрит; вы тоже проверять пошлете? У меня план… Кто выполнять будет? По-моему, так: пусть этот дядя идет в милицию, в газету, в исполком, еще куда-нибудь. Ведь он же прямо сказал: «Пришел в ваш институт, потому что живу рядом». Где логика? Был бы рядом пивной завод, он туда пошел бы. Нельзя так! Он чуть-чуть ненормальный, сразу видно. А вы проверять… Радиометром! Даже слушать досадно!
— Ну ладно, ты, Элгуджа, зря разошелся… Я тебя не сию минуту посылаю. Поедешь во второй отряд и заверни в Сельцы по дороге…
— Ничего себе по дороге!..
— Завернешь. А сам не сможешь, поручи кому-нибудь из ребят. Людям надо верить. Ты вон как: я тебе про щуку сказал, а ты сразу что подумал? Вот то-то и оно… В следующий приезд в Ленинград доложишь, как и что… Ну, а если этот Марков того, — Савченко покрутил пальцем у виска, — что поделаешь… Разные бывают заявки. Пустых, Элгуджа, всегда больше.
Кавтарадзе не сразу собрался съездить в Сельцы. Вспоминал диковатый рассказ Маркова, хмурился… Обязательно засмеют… Сам же Савченко потом издеваться станет: вот, мол, наш начальник поисковой партии Кавтарадзе ездил проверять, кто в Сельцах на помеле летал… Вай-вай, посмешищем станешь. Ребята в экспедиции зубастые… Еще и в стенгазете продернут… Надо же было в то злополучное утро приехать в Ленинград! Не приехал бы, и послали бы этого Маркова к кому-нибудь другому… Иногда Кавтарадзе вспоминал про комара, которого в тот день прихлопнул Савченко. Становилось легче: если вовремя загадал и получилось, значит, так и есть. Конечно, в Сельцы он как-нибудь съездит, но разговаривать там будет осторожно…
Однако вскоре события приняли неожиданный оборот. В пятницу вечером Кавтарадзе приехал в Лепишки на базу второго поискового отряда. Никого из ребят на базе не было — не вернулись из маршрутов. Хозяйка, у которой снимали пол-избы, принесла Кавтарадзе холодного молока, свежеиспеченного ржаного хлеба. Пока он пил молоко, негромко рассказывала:
— Дотемна работают твои парни-то. И что за работа. Ходят и ходят… Уйдут чуть свет, а придут затемно. Тут вот днем телеграмму принесли. Может, чего срочного. А они когда приволокутся…
— Кому телеграмма? — поинтересовался Кавтарадзе, наливая еще молока.
— Фамилие какое-то мудреное. Да я их по фамилиям не знаю. Я их всех по имени кличу.
Она ушла в свою горницу и тотчас возвратилась с телеграммой.
— Ого, молния! — поднял брови Кавтарадзе.
Глянул на адрес и вытаращил глаза. Молния была адресована ему.
Он торопливо вскрыл телеграмму. Мелькнула подпись — академик Петров. Никогда еще Элгуджа Кавтарадзе не получал молний, подписанных директором института. Да что молний, даже телеграмм за его подписью не приходилось получать.
Элгуджа пробежал глазами текст и похолодел. Текст гласил:
«Предлагаю немедленно прибыть институт всеми материалами проверки данных Маркова. Транспортировку каменного и прочего материала произвести максимальной осторожностью соответствии инструкции 013».
Из служебных пометок явствовало, что молнии аналогичного содержания были посланы и в другие отряды, где мог находиться Кавтарадзе, а также на базу партии. Элгуджа закусил губу. Очевидно, его разыскивают уже не первый день. И, как назло, в геофизическом отряде, откуда он только что приехал, два дня не работала рация…
Он перечитал телеграмму… Инструкция 013?.. Еще не легче! Ведь это же инструкция о порядке хранения и транспортировки радиоактивных минералов…
«Будет шашлык, — решил про себя Кавтарадзе, — большой шашлык с перцем. Что там стряслось? Наверно, этот чертов Марков обратился в более высокую инстанцию, оттуда позвонили директору… Это было бы еще полбеды… А при чем инструкция 013? Впрочем, теперь гадать бесполезно. Надо действовать. Немедленно. До Сельцов отсюда по дорогам далеко. И дороги дрянные… Последние дни шли дожди. Застрянешь с машиной в лесу. Если бы напрямик по озерам? Но где достать моторку?.. Может, хозяйка знает…»
Старуха на вопросы отвечала односложно, с обидой поджав губы.
Лодки в деревне, конечно, есть… Найдутся и с мотором… Только на ночь глядя навряд кто поплывет…
Услышав про Сельцы, она всплеснула руками, перекрестилась, зашептала испуганно:
— Не проедешь, сынок. Милиция все как есть дороги перекрыла. И на протоке из нашего озера кордон поставили. Мышь не проскочит. Эпидемию там какую-то нашли. Кого в больницу забрали, кому на месте уколы дают. Из нашей больницы, почитай, всех врачих туда взяли. И все через старого лесника, не будь к ночи помянут. Давно про него с матерью худое говорили… Накликал беду и сбежал неведомо куда…
«А дело-то все больше запутывается, — соображал Кавтарадзе. — Вот тебе и загадал на комара… Это, конечно, тот лесник, про которого рассказывал Марков…»
— А что за эпидемия?
— Да кто ее знает. Одни говорят, мол, ровно подурели все в Сельцах, с ума рехнулись, а другие, — старуха оглянулась и, наклонившись к самому уху Кавтарадзе, зашептала, — другие такие страсти рассказывают: мол, люди там в диких зверей переменяются — шерстью все обросли: и мужики, и бабы, и дети малые. Все как есть от самых глаз по ноги…
— Выдумают тоже! — не выдержал Кавтарадзе, но тут вспомнил буйноволосого, заросшего до самых глаз густой рыжей щетиной Маркова и осекся.
