— Стоп!
Гаснут экраны, темнеют глазки индикаторов. Серия исследований закончена. Еще одна серия…
В ординаторской за длинным столом собираются люди в белых халатах. Только теперь, когда спало напряжение, можно увидеть, как они устали. У многих под глазами круги.
Входит Горелов — руководитель лаборатории.
— Ну что шестая серия?
Отвечают вразнобой:
— То же самое… Между шестнадцатым и семнадцатым кадрами — провал. Хотя интенсивность излучения — максимальная…
— Тогда подведем итоги. В мозгу больного обнаружены постоянные очаги возбуждения. Мысль его вертится вокруг одних и тех же событий. Отсутствие логики в изображении и частые провалы заставляют предполагать, что причина расстройства где-то совсем рядом с этими провалами памяти. Что-то мучает больного, он всеми силами пытается проникнуть в эти провалы, связать воедино…
Кто-то прерывает его:
— Простите, может-быть — провалы связаны с временными потерями сознания? Помните: взмах копьем — и провал…
— Вот именно! А если так, информация о происшедшем могла сохраниться в подкорковом слое, в непроявленном виде…
Общий вздох проносится по ординаторской. Кто-то скептически улыбается. Кто-то свистит. Горелов снова повышает голос:
— И мы обязаны извлечь ее! Восстановив логическую связь событий, мы тем самым снимем напряжение с мозга, вернем его к нормальному состоянию…
— Это выходит за пределы наших возможностей…
— Нет, не выходит! Предлагаю подключить мозг другого человека. В данном случае — мой.
С минуту в комнате стоит тишина. Потом она взрывается. Люди говорят все сразу, перебивают друг друга. Некоторые кричат:
— Это невозможно!
— Теоретически не доказано…
Голос Горелова покрывает все:
— Спокойно, товарищи! В конце концов, к этому эксперименту мы идем уже два года. Он становится необходим. Вопрос о психологической совместимости мною рассмотрен. Прошу всех приступить к подготовке седьмой серии.
И сразу все становятся на места. У каждого — свой участок, своя задача. Горелов входит в операционную. Ассистенты надевают ему на голову сложный шлем с многочисленными излучателями и присосками, проверяют пульс. Горелов спокоен. Так, наверно, бывает спокоен тренированный космонавт. Тоже прыжок в неизвестное… Через несколько минут здоровый мозг этого человека станет как бы продолжением больного. Они словно сольются воедино, и при этом на здоровом лежит задача проанализировать мысли больного.
И вот уже снова загораются красные лампы на панелях приборов. Сиренево мерцают экраны. Снова знакомые кадры: дикарская рожа и взмах копья…
— Стоп! Электроды — в подкорковый слой…
Глаза Горелова закрыты. И все присутствующие понимают, сколько воли, сколько выдержки нужно иметь, чтобы вот так, сознательно подчинять свой мозг внешнему воздействию, воспринимать все то, что хранится в чужой памяти, сохранять одновременно способность трезво мыслить, наблюдать за событиями как бы со стороны…
Ассистенты следят за движениями губ Горелова. На магнитную ленту записывается шепот человека, рассказывающего о том, какие мысли скрыты в мозгу другого:
— Страх перед неожиданным… Я ведь его чуть не застрелил, думал медведь… Удар по темени, резкая боль… Теряю сознание… Больше ничего не вижу, не слышу… Провал, провал… Так, так, лучше… Что-то начинаю воспринимать… Подсознательно, что ли… Выстрел… Слышу выстрел… И крик, нечеловеческий, жуткий… Кто-то бежит… Бежит тяжело, топает по валежнику… Ближе, ближе. И сразу становится легче… Знакомые руки, голос, я его знаю, это Пал Палыч. Его руки поднимают меня, несут куда-то… Потом оставляют… В кого же это он стрелял? Неужели в пестрого?..
Две недели спустя Марков уже приобрел прежний облик…
* * *
Антуан Берже легко уточнил фамилию человека, с которым вместе пересекал на самолете Атлантику и так невежливо обошелся во время едва не состоявшейся катастрофы. Авиационная компания подтвердила, что пассажир «каравеллы» Харальд Брусвеен тем же рейсом прибыл в Рио-де-Жанейро.
«Брусвеен, Брусвеен… — думал Антуан, — да, конечно, это его лицо было на фотографии в кабинете Алвиста. И когда в самолете я его толкнул, он возмутился и назвал себя… Боже, какой я идиот! Почему не вспомнил об этом раньше? Не вспомнил тогда, когда мирно пил кофе за столом у второго Брусвеена на его бронированной вилле…»
Не без труда Антуан Берже добился приема у губернатора штата Амазонас. Ему пришлось подождать, так как супруга губернатора была в отъезде и он по этой причине обедал не дома, а в клубе.
С первого взгляда губернатор дон Мануэль ди Жезус произвел хорошее впечатление. Он встретил посетителя у двери кабинета, крепко пожал руку, подвел к креслу возле письменного стола, предложил сигары и кофе.
Антуан начал рассказывать сначала о событиях в лаборатории профессора Алвиста.
— То, что вы слышите, не плод моей фантазии, — говорил он. — По мнению профессора Алвиста, летающая гамбарра, как ее называют местные жители, прибыла к нам из отдаленных миров. В наших руках — одно из живых существ, прилетевших на этой гамбарре. Вы понимаете, какое значение имеет разгадка тайны гамбарры для всей нашей цивилизации… К сожалению, безответственные лица делают попытки самостоятельно овладеть летающей гамбаррой. Знаком ли вам ботаник, живущий в гилее под фамилией Брусвеен?
«Если губернатор знаком с Брусвееном, он, конечно, знает о гамбарре и ее экипаже», — подумал Антуан.
Губернатор усмехнулся.
— То, что вы рассказали, чрезвычайно интересно, но, я полагаю, сеньор Берже просил аудиенции не для того, чтобы интересоваться моими знакомыми. Что вы хотели мне предложить?
Антуан стал рассказывать о том, что видел в фазенде, построенной в дебрях гилеи, о встрече с настоящим Брусвееном в «каравелле» и о том, что рассказал о Брусвеене профессор Алвист.
— Я прошу ваше превосходительство провести расследование…
— Я обдумаю все, что вы сообщили, — проговорил губернатор. — Могу заверить: будут приняты необходимые меры…
В голосе его звучало нетерпение.
«Хочет, чтобы я поскорее ушел? Но почему?..» — Слегка поклонившись, Антуан вышел из кабинета.
В приемной он почти столкнулся с молодым человеком в черном костюме. Вот когда был шанс получить дополнительную информацию… Антуан бесцеремонно схватил молодого человека за пуговицу пиджака. Тот попытался вырваться:
— Простите, меня вызывает дон Мануэль…
— Минуточку… — Антуан стремился как-то завязать разговор. Скажите, пожалуйста, какие цветы любит дон Мануэль? Я хочу… э-э… прислать ему корзину цветов!
— У дона Мануэля собственная цветочная плантация! — ответил молодой человек, удивленный таким вопросом. — Он не принимает в подарок цветы!
— Ну да, конечно… — пробормотал Антуан. — Я хотел сказать: цветы для мадам ди Жезус!
— Мадам сейчас нет в Манаусе. Она гостит у родителей в имении на Рейне…
Мрачные догадки ошеломили Антуана. Он понял, что больше нельзя терять времени…
* * *
Джип оставили возле поляны в зарослях.
Софи еще раз попыталась уговорить брата не рисковать. Она пообещала даже немедленно возвратиться в Париж! Но для Антуана теперь это значения не имело. Любой ценой он должен был узнать, не остался ли кто-нибудь в плену у мнимого Брусвеена после отлета гамбарры. Мариано поддержал его: «Может быть, и Машадо здесь?»
«Если этот мнимый ботаник откажется разговаривать со мной, я пригрожу разоблачением», — подумал Антуан. Что будет при этом с ним самим, он просто не принимал в расчет.
Однако, в фазенду его впустили без каких-либо расспросов. Узкая белая дверь в ограде раскрылась, почти тотчас раздался хриплый и жалостный голос:
— Господин доктор! Пожалуйста, господин доктор…
Антуан взглянул на говорившего и оторопел: здоровенный детина в шортах и рубахе грязно-зеленого цвета стоял, повернувшись к нему затылком и причитал, коверкая португальские слова. Густая грива ровной волной закрывала его затылок и шею. — Пожалуйста, господин доктор, — повторил детина, обеими руками раздвигая волосы: то, что Антуан принял за густо заросший затылок, было лицом!
